Миф об аргонавтах и их плавании к царю Ээту за золотым руном - один из самых архаических в сказаниях древних греков. Считается, что он возник в VIII в. до н. э. как отголосок начального этапа освоения греками Понта Эвксинского (Чёрного моря). Миф соединил в себе сказочные мотивы с подлинными впечатлениями от далёких стран. Реальны почти все географические названия, фигурирующие в мифе, кроме того, в нём содержится множество древних легенд и описаний религиозных праздников.

История плавания Ясона и аргонавтов известна в разных версиях.

Опуская множество деталей и сюжетов, остановимся лишь на самом важном корпусе сказаний. Афаманта, царя племени миниев в Беотии, полюбила богиня облаков, дождей и туманов Нефела и родила ему близнецов Иг Фрикса и Геллу. Скоро любовь Афаманта прошла, и он решил жениться на дочери фиванского царя красавице Ино.

Мачеха невзлюбила падчерицу и пасынка и вознамерилась во что бы то ни стало их погубить. Однажды перед началом полевых работ Ино посоветовала местным женщинам обдать семена кипятком, чтобы вырос невиданный урожай. Глупые женщины послушались коварного совета, и в результате на поле не взошёл ни один колосок. Начался страшный голод.

Афамант послал гонцов к Дельфийскому оракулу в надежде узнать причину напасти. Но Ино подкупила посланников, и они сообщили царю, будто боги требуют, чтобы он принёс в жертву своих детей.

Когда всё было готово к жертвоприношению, богиня Нефела, наблюдавшая за происходившим, послала чудесного золоторунного овна на землю для спасения Фрикса и Геллы. Те вскочили на него, вцепились в сверкающую шерсть, волшебный овен взмыл в небо и устремился на север. В пути, когда чудесное животное пролетало над проливом, отделяющим Европу от Азии, поднялся сильный ветер и началась буря. Изнемогающая от усталости Гелла разжала пальцы и соскользнула вниз. Её поглотила водная пучина, и пролив с того времени греки стали называть Геллеспонт, т. е. «море Геллы» (ныне это Дарданеллы). Зато Фрикса златорунный овен благополучно доставил до Колхиды, лежащей на побережье Чёрного моря у подножия Кавказских гор.

В Колхиде правил царь Ээт, сын бога Солнца Гелиоса. Он гостеприимно принял мальчика и оставил его воспитываться в своём доме. Невиданного овна принесли в жертву Зевсу, а его блистающее золотое руно повесили на высоком дубе в священной роще бога войны Ареса. Ээт получил предсказание, что до тех пор, пока шкура висит в священной роще, ему будут сопутствовать удача и процветание.

Когда Фрикс стал взрослым, Ээт женил его на своей старшей дочери Халкиопе и стал считать наследником, поскольку сыновей у него самого не было. Потом, однако, у Ээта родился сын Апсирт, и Фрикс сделался помехой. Ээт даже стал его опасаться и в конце концов повелел ему покинуть Колхиду. Фрикс согласился на изгнание, но потребовал своё руно. Ээт, разумеется, отказал, и в завязавшейся ссоре тесть убил зятя. Умирая, Фрикс проклял руно как причину своей смерти и прибавил: «Да будет оно источником горя для всякого своего владельца!».

Тем временем в Фессалии жила царица Тиро, и было у неё двое сыновей: Пелий и Эсон. Отцом Пелия был бог Посейдон, а отцом Эсона - фессалийский царь Иолк. Когда Иолк скончался, Эсон стал его наследником, но предприимчивый Пелий скоро отнял у брата престол.

Опасаясь за жизнь своего сына Ясона, Эсон и его жена Полимеда решили отправить мальчика подальше от города, на гору Пелион, и отдать на воспитание жившему там мудрому кентавру Хирону.

Фрикс и Гелла. Фрагмент римской фрески.

Когда Ясону исполнилось 20 лет, он решил вернуться в родной город Иолк, носивший одно имя с покойным царём. И отправился в дорогу.

Путь Ясону преградила река Анавр, воды которой поднялись от половодья, но всё же течение было не настолько сильным, чтобы крепкий юноша побоялся войти в воду. На берегу он увидел сгорбленную старушку-нищенку. Жалобным голосом та попросила перенести её на другой берег. Ясон поднял бабушку и в четыре прыжка преодолел бурную реку. Правда, выходя на берег, он неловко ступил и потерял сандалию. Будь он один, он мог легко её поднять, но со старушкой было несподручно. Ясона, впрочем, не очень расстроил такой пустяк. Припадая на одну ногу, он помчался дальше, даже не оглядываясь. Старуха же обернулась высокой стройной женщиной с властным лицом. Это была не кто иная, как сама Гера. Богиня захотела испытать, пошла ли Ясону впрок Хиронова наука. Убедившись, что юноша вежлив и добросердечен, Гера стала ему покровительствовать.

Ясон пришёл в Иолк во время праздника. Царь Пелий приносил на берегу моря жертву Посейдону и в собравшейся вокруг толпе сразу заметил молодого и статного незнакомца без одной сандалии.

Царю стало не по себе. Ему вспомнилось давнее предсказание, что его власти и жизни может угрожать только незнакомец в одной сандалии. Вскоре ему донесли, что юноша отправился с праздника прямо в дом Эсона, и Пелий тут же подумал о пропавшем некогда племяннике.

Вскоре его предположения подтвердились: Ясон явился к царю и сказал, что он сын свергнутого Эсона и пришёл вернуть отцу законную власть. Пелий не возражал, но согласился отдать царство при одном условии: если юноша вернёт из Колхиды в Элладу шкуру того златорунного овна, который спас когда-то Фрикса.

Отважный Ясон счёл условие не только приемлемым, но и привлекательным, ибо в Колхиде почти никто из греков не бывал, и стал созывать со всей Эллады героев, которые разделили бы с ним опасно сти и славу дальнего путешествия. На помощь Ясону собрались: могучий Геракл, сладкоголосый Орфей, сыновья Зевса Кастор и Полидевк, быстрокрылые сыновья бога Борея Зет и Калаид, отважный Тесей, победивший Минотавра, могучий Мелеагр и многие другие знаменитые или пока безвестные герои. Была среди храбрецов и женщина - прекрасная охотница Аталанта. Всего решились на путешествие, как пишут разные древние авторы, от 28 до 64 участников.

Генри Брон. Ясон переносит богиню Геру через реку. Книжная иллюстрация. 1928 г. Частное собрание.

Строительство «Арго». Терракотовый рельеф римской работы. I в. Британский музей. Лондон. Слева - богиня Афина, в центре - кормчий Тифий, справа - плотник Арг.

Неподалёку от Иолка на пустынном берегу начали строить корабль. Грекам и раньше доводилось путешествовать по морю при солнечном, но настоящих кораблей они ещё не делали - только ладьи, (даже у них не было). На сей раз по просьбе богини Геры сама Афина Паллада открыла плотнику Аргу тонкости корабельного мастерства, потому созданное судно получилось и большим, и на редкость красивым. По имени этого мастера будто бы и назвали корабль «Арго», что в то же время означает «быстрый», а собравшиеся на его борту герои стали звать себя аргонавтами. Кормчим корабля стал Тифий, который в плену у финикийцев выучился мореходному искусству.

Под командованием Ясона аргонавты отправились в путь и вскоре причалили к острову Лемносу. Правила островом царица Гипсипила, в подчинении которой не было мужчин - одни женщины. Оказалось, что всё мужское население истребили сами же лемниянки. Случилось так, что женщины не успели вовремя принести жертву богине Афродите, и та, осердясь, наслала на них невыносимое зловоние. Естественно, мужья отказались с ними жить и вскоре, захватив в плен женщин из близлежащей области Фракии, сделали пленниц своими наложницами. Лемниянки оскорбились и перебили своих отцов и мужей. Одна лишь Гипсипила спасла своего отца Фоанта, отправив его в море на челне.

Аргонавт Амфиарай, обладавший даром прорицания, сообщил, что причиной преступления лемниянок стала не только кара со стороны Афродиты, но и семена безумия, посеянные в воздухе и земле Лемноса. Когда-то жители острова отправляли культ подземных богов кабиров, но потом под влиянием переселенцев из других мест забыли о своих кумирах, и оскорблённые божества в отместку отравили воздух и почву, вселив в жителей безумие.

В отдалённой пещере отыскалась столетняя старуха - последняя жрица кабиров. Она научила аргонавтов тайнам священнодействия, и после совершения всех положенных ритуалов лемниянки очистились от содеянного и освободились от наказания, насланного Афродитой.

После этого аргонавты вступили с ними в браки. Супругой Ясона стала царица Гипсипила, которая позднее родила от него близнецов Эвнея и Неброфона.

Отплыв с Лемноса, герои прошли Фракийское море, через Геллеспонт вышли в Пропонтиду и пристали к берегу страны долионов, которыми правил добродушный Кизик.

Следующей их остановкой стала Мисия. Здесь герои лишились троих своих товарищей. Юный Гилас, друг и возлюбленный Геракла, отправился к источнику за водой. Был он столь прекрасен, что нимфы, едва завидев его, влюбились и, когда юноша наклонился над ручьём, утянули его на дно. Гилас успел лишь коротко вскрикнуть. Крик его услышал аргонавт Полифем и, думая, что Гиласа увели морские разбойники, кинулся с обнажённым мечом в погоню за похитителями. По дороге он встретил Геракла, и вместе они долго искали Гиласа.

Аргонавты тем временем не знали, что и подумать. Не найдя героев, они вернулись на «Арго». Утром корабль отплыл, хотя на сердце у всех было неспокойно. Лишь после утешительных слов старца Главка, сообщившего, что двое их товарищей живы, путешественники немного успокоились. Впоследствии Полифем основал в Мисии город Киос и стал в нём царём, а Геракл, убедившись в бесполезности поисков Гиласа, вернулся в Аргос.

Из Мисии аргонавты прибыли в земли, принадлежавшие племени бебриков. Здесь правил Амик, сын Посейдона и Вифинской нимфы. Он отличался огромным ростом, носил звериные шкуры, а кулак его был размером с человеческую голову. Будучи отважным бойцом, Амик заставлял чужестранцев, попавших к нему, биться с ним на кулаках и обычно забивал их до смерти.

Франческа Фурини. Гилас и нимфы. XVII е. Палаццо Питти. Флоренция.

Джон Уильям Уотерхаус. Гилас и нимфы. 1896 г. Картинная галерея. Манчестер.

Когда «Арго» причалил к берегу, Амик принялся дразнить аргонавтов и вызывать самого доблестного из них помериться силами. Вызов принял мощный Полидевк, и как Амик ни старался, но одолеть его не сумел. Герой взял верх, а потом связал царя и заставил его дать клятву Посейдону, что впредь он будет соблюдать законы гостеприимства.

Однако, дав клятву, Амик вновь накинулся на Полидевка. Но сражённый страшным ударом, закачался и упал. После этого бебрики устремились на героя, тогда аргонавты выхватили мечи и ринулись в бой. Перебив многих, поутру они опять тронулись в путь.

Ветер гнал корабль весь день и всю ночь. На заре, когда аргонавты оказались у побережья Фракии, он стих. Герои высадились на берег. Это была Салмидесса, где жил слепой прорицатель Финей. Некоторые считали его сыном Посейдона. Рассказывали, что он лишился зрения за тяжкое преступление: по наущению своей второй жены ослепил собственных детей от первого брака (по другой версии, он без согласия богов открывал их волю смертным). Помимо слепоты боги наслали на него гарпий - полудев-полуптиц, которые каждый раз, как Финей садился за стол, стремглав спускались вниз и пожирали большую часть еды, а то, что не могли съесть и унести, заражали таким зловонием, что пища становилась несъедобной. Когда аргонавты обратились к Финею с просьбой указать им дальнейший путь, тот обещал сделать это, если они избавят его от гарпий.

Тогда аргонавты накрыли богатый стол, якобы для Финея, и гарпии немедля явились. Едва завидев их, крылатые сыновья Борея Зет и Калаид поднялись в воздух и обнажили мечи.

Гарпиям некогда предсказали, что они погибнут от сыновей Борея, а сыновья Борея получили пророчество, что погибнут, если когда-нибудь не догонят убегающего. Потому преследование было долгим. В конце концов крылатые юноши настигли гарпий. Те взмолились о пощаде и дали клятву никогда впредь не обижать Финея. Бореады на сей раз помиловали их.

Ликующий Финей, как и обещал, показал аргонавтам морской путь и предостерёг от предстоящих опасностей, особенно от ужасных сталкивающихся скал Симплегад, находившихся в Босфорском проливе у выхода в Чёрное море. Эти иссиня-чёрные огромные скалы, сдвигаясь, перекрывали путь морякам. Даже птицы не могли пролететь между ними. Над местом, где они находились, стоял густой туман. Был слышен только страшный грохот.

Финей посоветовал аргонавтам пустить между скал дикого голубя, и если он останется целым, то смело плыть. Если же птица погибнет, то «Арго» лучше отказаться от плавания.

Ясон и его товарищи вновь вышли в открытое море и очень скоро достигли гигантских скал, о которых предупреждал их Финей. Грохот, раздававшийся, когда они сдвигались, был подобен ударам огромного молота. Страх объял всех, ведь бездушные каменные громады нельзя было ни сразить мечом, ни поразить копьём. Выпустили голубя. Птица стремительно пролетела меж Симплегад, которые, сомкнувшись, отсекли лишь несколько перьев из её хвоста. Подождав, когда скалы вновь разойдутся, аргонавты налегли на вёсла и со скоростью стрелы понеслись между ними. Пострадала только корма судна. Правда, герои чуть не утонули в возникшем водовороте, но тут им на помощь пришла богиня Гера. С этого времени Симплегады навсегда стали неподвижны, ибо было предопределено, что они остановятся, если между ними удастся проплыть кораблю.

Перед аргонавтами открылось неведомое море, грозное и неприветливое. Тифий слышал когда-то от стариков, что на его берегах живут племена, не знающие гостеприимства, и «Арго» направился прямо на восток, туда, где лежала Колхида. Но прежде чем герои достигли её берегов, им ещё предстояли неожиданные встречи и утраты. Так, в земле мариандинов ушёл в аид Тифий.

И вот наконец перед ними появились берега Колхиды. Царь Ээт был гостеприимен и в ответ на просьбу Ясона пообещал вернуть эллинам золотое руно, но для этого герой должен был выдержать испытание. Имелась у Ээта пара свирепых огнедышащих медноногих быков, подаренная ему Гефестом. Ясону предстояло запрячь быков в упряжку, вспахать на них поле возле священной рощи Ареса и засеять его зубами дракона (Ээт получил некогда в дар от Афины половину тех зубов дракона, что Кадм посеял в Фивах), а потом собрать урожай.

Гюапав Моро. Ясон и Медея. 1865 г. Музей Орсе. Париж.

Ясон не знал, что делать, но боги послали ему помощницу. Едва дочь Ээта Медея увидела красивого и статного чужеземца, как влюбилась в него и, взяв с Ясона клятву, что он женится на ней и увезёт с собой в Элладу, пообещала помощь.

Медея была жрицей богини чародейства Гекаты и сама умела колдовать. Она вручила Ясону особую мазь, чтобы он натёр ею всё тело, копьё и щит. Медея также поведала, что делать, когда взойдут посеянные зубы дракона.

В назначенный час Ясон, густо намазавшийся мазью, пришёл в священную рощу, где паслись медноногие быки, и, хотя они изрыгали на него пламя, легко пригнул их головы к земле и надел им на шеи ярмо. Потом он запряг быков в плуг, вспахал Аресово поле и посеял зубы дракона. «Семена» тотчас дали щедрые всходы: из земли показались острые копья, потом остроконечные медные шлемы... Вскоре всё поле покрыли свирепые закованные в доспехи воины. И все они двинулись на Ясона. Герой по совету Медеи бросил в середину поля огромный камень, и тогда воины развернулись и вступили в сечу друг с другом. Почти все они полегли в схватке. С немногими уцелевшими справился сам Ясон.

Герой выдержал испытание. Ээт, однако, памятуя о давнем предсказании, вовсе не собирался выполнять своё обещание.

Энтони Фредерик Сэндис. Медея. 1868 г. Картинная галерея. Бирмингем.

Выказывая неискреннее дружелюбие к аргонавтам, он решил сжечь их корабль и перебить гостей. Узнав о жестоком замысле отца, Медея ночью отвела Ясона в священную рощу, где хранилось руно, и усыпила волшебным зельем дракона, который его охранял. Забрав руно, Ясон с Медеей поспешили на корабль. Ещё не наступил рассвет, а аргонавты уже вышли в открытое море. Вместе с Медеей отправился в плавание и её брат, юный Апсирт.

Джон Уильям Уотерхаус. Ясон и Медея. 1890 г. Частное собрание.

Наутро Ээт, узнав о ночном происшествии и бегстве дочери, кинулся в погоню. Вскоре его корабли почти настигли «Арго». Когда Медея увидела, что отец совсем близко, она убила брата, рассекла его тело на куски и стала бросать их в воду.

Потрясённый Ээт начал собирать части тела своего единственного сына, и аргонавтам удалось уйти от погони. Убитый горем отец этого даже не заметил. Заливаясь слезами, он вернулся домой и торжественно похоронил Апсирта.

Лишь через несколько дней Ээт вновь отправил за аргонавтами погоню, строго наказав воинам, что если они не вернут Медею, то сами примут предназначенное ей наказание.

Вероломное убийство Апсирта навлекло на Ясона и Медею гнев богинь-мстительниц эриний, и многие боги, возмущённые страшным злодеянием, отвернулись от аргонавтов (только Гера осталась добра к Ясону). С этого времени их стали преследовать беды.

Когда «Арго» проплывал вблизи реки Эридан, Зевс наслал сильную бурю и сбил корабль с курса.

Герберт Джеймс Драпер. Медея готовит убийство брата. Картинная галерея. Брэдфорд.

Несколько месяцев аргонавтов мотало по морю, вынося то к землям лигиев и кельтов, то к острову волшебницы Цирцеи, то к берегам Гипербореи, где они еле отбились от псоглавых людей. Герои едва не погибли от Сциллы и Харибды (корабль спасла морская нимфа Фетида, посланная Герой на помощь аргонавтам), а на острове Крит были атакованы медным великаном Талосом.

Когда аргонавты, казалось, уже увидели стены Иолка, налетевший ветер отнёс их корабль далеко на юг и выбросил на бесплодный, пустынный берег. Много дней шли они под палящим солнцем, неся на плечах «Арго», пока не добрались до самого края земли, где могучий Атлант держал на плечах небесный свод, и лишь тогда смогли спустить свой корабль на воду.

Вскоре аргонавты пристали к острову феаков Керкире, царём там был Алкиной. Здесь их настигли колхи, посланные в погоню Ээтом, и стали требовать выдать Медею. Однако царь ответил, что вернёт девушку отцу, только если она ещё не стала женой Ясона. В противном случае родитель над ней не властен. Арета, жена Алкиноя, известила об этом Ясона, и они с Медеей вступили в брак. Тогда колхи-посланцы решили остаться жить на острове феаков: возвращаться домой к гневному царю они поостереглись. Аргонавты же с Медеей вновь отправились в открытое море и на сей раз без приключений достигли родной земли.

Пока длилось их путешествие, Пелий, уверенный в том, что они не вернутся, убил отца Ясона - старого Эсона и его младшего сына Промаха, а мать Ясона Полимеда, проклиная убийцу, покончила с собой. Так герой лишился всех своих родных.

Мрачный от гнева и горя, явился Ясон к Пелию и, сложив к его ногам золотое руно, вновь потребовал вернуть престол - теперь уже не отцу, а себе. Но хитрый Пелий отвечал, что боги во сне повелели ему поместить золотое руно в храме Ареса, потому совершал свой подвиг Ясон не для царя, а для богов, и он, Пелий, считает себя свободным от данного обещания.

Ясон и Медея пожимают друг другу руки (символ заключения брака). Мраморный рельеф. Пв. Национальный музей. Рим.

Ясон приносит Пелию золотое руно. Фрагмент росписи кратера. 340-330 гг. до н. э. Лувр. Париж.

Франческо Гверчино. Атлас. Фрагмент. XVII в.

Ясон не нашёлся, что ответить, молча повернулся и пошёл прочь. Они с Медеей поселились в Иолке и стали ждать подходящего момента для мести. Очень скоро слава Медеи как волшебницы и искусной целительницы распространилась по округе, достигла она и царского дворца. С Медеей захотели познакомиться дочери царя Пелия. А после того, как это произошло, Медея стала часто приходить к ним, щедро снабжая всевозможными зельями. Вскоре, войдя к девушкам в полное доверие, она сообщила им, что умеет возвращать молодость и силу. Для этого нужно лишь разрубить тело животного или человека на куски и сварить в котле с тайными снадобьями. В доказательство своих слов Медея приказала привести старого-престарого барана, на глазах у царевен убила его и, сварив, превратила в ягнёнка.

Глупые девицы тут же решили сделать своему отцу необыкновенный подарок: вернуть молодость и силу. Они упросили Медею дать им волшебное средство. В туже ночь молодые царевны, преодолевая ужас, убили своего отца, но воскресить его, конечно, уже не смогли. Так коварный Пелий погиб от рук собственных дочерей.

Царём Полка стал сын Пелия Акает. Когда стало известно, что Пелий погиб по вине Медеи, её с Ясоном изгнали из города. Пристанище беглецы нашли в Коринфе, где прожили счастливо десять лет, воспитывая сыновей.

Потом подросла дочь коринфского царя - Главка, и Ясон влюбился в неё. Напрасно Медея взывала к богам, напоминала мужу его клятву и упрекала в неблагодарности. Оставив волшебницу, он вступил в новый брак.

Тогда Медея стала мстить. Новой жене неверного супруга она прислала в подарок дорогое одеяние, при виде которого молоденькая девушка пришла в восторг. Однако едва надев его, она закричала от ужаса и боли: одежда была пропитана ядом и сразу стала жечь её невидимым огнём. Отец Главки бросился на помощь, пытаясь сорвать одеяние, так яд попал и на него. Оба они погибли в страшных мучениях.

Желая причинить Ясону ещё больше горя, Медея убила своих детей от него. После этого, сев в колесницу, запряжённую драконом, жестокая волшебница улетела прочь.

Следы её позже обнаружились в Афинах. Там Медея вышла замуж за Эгея. Много лет спустя она была изгнана Тесеем и, как говорили, вернулась к себе на родину, в Колхиду.

Пьетро де Марискальки. Смерть Пелия. XVI в.

Медея преподносит Главке отравленное одеяние. Фрагмент росписи кратера из Апулии. Конец IV в. до н. э.

Прошло много лет. Ясон состарился, история о его походе за золотым руном превратилась в легенду. «Арго» стоял на берегу и почитался в Элладе как святыня. Однажды, как рассказывали, старый Ясон пришёл взглянуть на свой корабль, и тот вдруг рухнул, погребя предводителя аргонавтов под своими обломками. Так был наказан богами герой, воспользовавшийся чародейством Медеи и не сумевший противопоставить ей мужскую волю.

История плавания аргонавтов была очень популярна в античной литературе. К ней многократно обращались и греческие, и римские авторы. Так, Эсхил написал не дошедшую до наших дней тетралогию об аргонавтах, состоявшую из пьес «Арго, или Гребцы», «Лемнияне», «Гипсипила» и «Кабиры». К этому же сюжету обращались Пиндар, Овидий в «Метаморфозах», его подробно излагал Аполлодор Сицилийский в своей «Мифологической библиотеке» и другие авторы.

Сюжеты из сказания об аргонавтах широко использовались в античной пластике и вазописи. Особым успехом и популярностью пользовалась история Медеи, сохранившая и в последующие века наибольшую драматическую притягательность.

Тема неразделённой любви Медеи к Ясону, намеченная ещё Пиндаром, получила дальнейшее развитие в трагедиях Еврипида и Сенеки, которые много веков не сходят с театральной сцены. В XVII столетии на сюжет о Медее написал трагедию Корнель («Медея»). На рубеже XVIII-XIX вв. к этой истории обращались писатели-романтики Ф. Клингер и Л. Тик, в XX столетии - французский драматург Ж. Ануй.

Знаменитый миф об аргонавтах остался значимой частью сознания современного человека. Само слово «аргонавты» в наши дни используется для символического обозначения первопроходцев в любой области, а выражение «золотое руно» - один из синонимов труднодостижимой и заманчивой цели.

Джон Даунмэн. Ясон и Медея. Ш в. Картинная галерея. Вулвергемптон. Англия.

Давным-давно в Греции, между двух синих морских заливов в глубокой долине, отгороженной высокими горами от всего остального мира, лежала страна Беотия.
Под синим небом её высоко вздымалась вершина Геликона, таинственной горы, где между тёмных рощ, над звонкими струями ключа Гиппокрены обитали богини искусств - музы.
Далеко внизу, блестя подобно зеркалу, раскинулось светлое Канайдское озеро. Берега его поросли таким камышом, из которого выходят самые лучшие, самые звонкие и певучие флейты; сюда по ночам, говорили люди, приходил порою сам бог лесов, великий Пан, чтобы срезать тростинку для своей божественной свирели.
Озеро ласково шуршало в пологих берегах, окруженное пашнями, лугами и виноградниками, потому что жители Беотии были искусными земледельцами. И совсем близко к его воде, отражая в ней свои храмы и башни, дома и ворота, стоял на одном из озёрных берегов беотийский город Орхомен.
В те времена, о которых пойдёт рассказ, владыкою Орхомена был счастливый царь Афамант, сын бога ветров Эола.
Крылатый отец царя Эол днём и ночью носился над морями и над сушей во главе своего воздушного воинства. Он любил своего сына Афаманта и помогал ему. Он хорошо знал, что именно может принести счастье пахарям-беотийцам.
Острыми мотыгами разрыхляли они тучную, горячую землю Беотии, дожидаясь урожая. Больше всего на свете они боялись засухи. Больше всего в мире радовал их крупный, тёплый дождь, омывающий посевы, сладким соком текущий из земли в тяжёлые виноградные гроздья.
Вот почему, когда царь Афамант был ещё очень молод, буйный бог ветра Эол принёс на своих шумных крыльях в Орхомен тихую и нежную пепельнокудрую девушку, богиню животворных туч и лёгких облаков Нефелу.
Была прекрасна Нефела-облачко. Светлым туманом окутывали её стан волнистые мягкие волосы. Большие влажные глаза смотрели с задумчивой лаской - как смотрят звёзды сквозь лёгкую дымку неба… Афамант полюбил Нефелу. Он женился на ней. И до поры до времени тихо и счастливо потекла их жизнь.
Богиня дождей и туманов сроднилась с трудолюбивым беотийским народом. Часто выходила она на крышу царского дворца и долго оставалась там, распустив волосы, подняв кверху покрытые золотыми запястьями руки. Стоя так, высоко над городом, она произносила таинственные заклинания.
Тогда отец Афаманта Эол, звеня крыльями, вылетал из своего жилища. Ветер начинал свистать в ветках беотийских сосен, шуршать сухой листвой лавровых деревьев и маслин. Звонкие кузнечики и цикады прекращали стоголосое пение. Юркие ящерицы забивались в щели. Смолкали птицы. Горные орлы опускались в ущелья. Они знали: скоро хлынет животворный дождь.
А Нефела всё пела свои вещие гимны. И по приказу царицы со всех сторон начинали стягиваться к лугам и нивам Беотии её сёстры-тучи. Отягощённые влагой, собирались они вверху, клубились, громоздились. Сверкала далёкая молния, гремел глухой гром.
И вот уже первые капли дождя прыгают по горячим камням; вот дети, разевая маленькие рты, ловят их прямо на язык; плодовые деревья вздрагивают омытыми листьями; и усталые крестьяне радостно подставляют под тёплый ливень запылённые головы. «Спасибо Нефеле, царице туч! - говорят они. - Теперь у нас будет хлеб и наше кислое, освежающее усталых, вино: дождь идёт!»
Бог Эол часто влетал по ночам то в узкие окна, то в широкие двери Афамантова дворца. Он склонялся над колыбельками, где спали его внуки Фрикс и Гелла. Он шевелил кудри Фрикса, целовал светлый лобик Геллы, веял на них могучим дыханием и, скользнув в царскую опочивальню, шептал на ухо спящему сыну:
- Афамант, Афамант, люби Нефелу-тучку! Береги Нефелу-облачко! В её руках - жизнь и счастье твоей страны.
И пока Афамант слушался мудрых советов, всё шло хорошо.
Но случилось так, что однажды поехал он в главный город Беотии, в семивратные Шивы, к гордому фиванскому царю Кадму. Здесь, на пиру в пышных царских покоях, пленила его взор дочь Кадма, темнокудрая Ино.
Ино была смелой, пылкой, говорливой девушкой, а жена Афаманта Нефела ходила неслышной поступью, говорила тихо, улыбалась робко.
Ино часто и звонко смеялась - Нефела-тучка чаще плакала светлыми слезами умиленья.
Ино была всегда весела, как солнечный зайчик, - Нефела нередко становилась тихой и грустной, словно её милые сёстры, бесшумные дождевые облака.
И вот Афамант полюбил весёлую, бурную Ино. Он прогнал прочь кроткую Нефелу, а темнокудрую дочь Кадма взял себе в жёны. Афамант полюбил её, она же не любила никого, кроме самой себя. А больше всего возненавидела мачеха детей Нефелы, мальчика Фрикса и девочку Геллу. Ей не понравилось, что Афамант оставил их при себе, когда Нефела удалилась от него в жилище богов, на далёкую снежную гору Олимп.
Время шло. Фрикс и Гелла стали подростками, и мачеха начала бояться их: ей всё чаще приходило на ум, что, сделавшись взрослыми, они могут отомстить ей за свою мать и погубят её.
Тогда она решилась на коварное дело, чтобы не допустить этого.
Она хорошо знала, что теперь царю Афаманту и беотийскому народу нечего ожидать помощи от обиженной Нефелы-тучи. Облака давно уже обходили по небу беотийские пределы. Дожди стали редкостью. Всюду клубилась пыль, и землепашцы не знали, стоит ли им бросать семена в накалённую солнцем сухую землю. Ино же собрала женщин-орхомеянок и подучила их ещё сильнее иссушить на солнце те зёрна, которые собирались сеять их мужья.
- Надо проучить гордую Нефелу! - дерзко смеялась она. - Нефела думает, что без её заботы вы погибнете! Это ложь. Молитесь богу солнца Аполлону, и он пошлёт вам великий урожай!
Так и сделали орхоменские женщины. Сухие, тощие зёрна легли в сухую, горячую землю, и из многих тысяч семян не взошло ни одно.
Страх обуял беотийцев. Голод грозил их стране. Тщетно молили они небо, чтобы оно послало им освежающий дождь. Напрасно уговаривал многокрылый Эол горестную Нефелу позабыть свою обиду: богиня далеко обходила землю, ставшую ей ненавистной, и горькие слёзы её лились над чужими, дальними краями.
Что было делать людям? Афамант, придя в отчаяние, решил отправить самых мудрых старцев в священный город Дельфы: пусть вещие жрецы Аполлона научат их, как надо поступить, чтобы избежать голода и смерти.
Послы отправились в путь и достигли Дельфийского храма.
- Царь Афамант, - сказали им жрецы, - должен вымолить прощение у Нефелы-тучи. Он должен выполнить всё, что только она ему велит сделать.
Но коварная Ино не позволила передать мужу эти страшные для неё слова. Далеко за стенами города, там, где в тени священной масличной рощи белела статуя бога Гермеса, она, переодетая простой женщиной, встретила Афамантовых послов. Она напоила их дорогим вином. Она осыпала их пышными дарами. Она подкупила их. И, придя в царский дворец, седобородые послы слукавили перед Афамантом.
- О царь! - сказали они ему так, как их подучила Ино. - Чтобы избавить твой народ от бедствия, голода и смерти, ты должен принести в жертву великим богам своего сына Фрикса. Отведи мальчика на священную гору и заколи там над жертвенником. Пусть его кровь брызнет вместо дождя на беотийскую землю. Тогда боги простят тебя, и эта земля принесёт людям великий урожай.
Горько заплакал царь Афамант, услышав эти слова. С криком отчаяния разорвал он свои царские одежды. Он бил себя в грудь, ломал руки, прижимал к себе любимого сына. Но за стенами дворца уже бушевала толпа народа. Исхудавшие от голода люди смотрели сумрачно. Бледные матери поднимали на руках и показывали несчастному царю своих голодных детей. И царь Афамант решился.
- Пусть один мой сын погибнет, если его смерть спасёт многих! - прошептал он, покрывая голову полой своего хитона. - О Нефела, Нефела! Страшно карают меня боги за мою вину перед тобой. Страшно моё наказание, Нефела! Сжалься над нами!
Прошла ночь, полная тоски и плача. И вот на высокой священной горе, под густолиственной смоковницей собралась на рассвете следующего дня кучка людей. Было тихо, и небо ярко синело. Но странно: над самой вершиной горы с утра стояло в голубом небе лёгкое, светлое, сияющее облачко.
Всё было уже готово для жертвоприношения. Белый камень, обагрённый кровью бесчисленных барашков и тельцов, вымыли ещё с вечера. На медных треножниках зажгли в курильницах зёрна душистого ладана. Принесли широкогорлые сосуды с водой. Старый суровый жрец, держа в правой руке острый и кривой нож, протянул левую. Он безжалостно схватил за кудрявые чёрные как смоль волосы плачущего, дрожащего мальчика, связанного белым полотенцем.

Мальчик закричал в ужасе. Светлокудрая Гелла, его сестра, с отчаянным воплем бросилась к брату. Жрец грубо оттолкнул её, но вдруг…
Вдруг над горой раздался словно удар грома. И жрец, и все, кто пришёл, чтобы видеть, как будет принесён в жертву царский сын Фрикс, вздрогнули и закрыли глаза руками. Ослепительный свет прорезал воздух.

Мифы и легенды народов мира. Т. 1. Древняя Греция Немировский Александр Иосифович

Золотое руно

Золотое руно

Миф об аргонавтах и их плаваниях в Ээю за золотым руном, возвращении на родину и постигших их там бедствиях – один из наиболее архаических в сказаниях греков. Он был известен уже во времена создания «Одиссеи», о чем свидетельствует упоминание сходящихся скал, между которыми прошел корабль «Арго». Поэт VIII в. до н. э. Эвмел излагал отдельные детали плавания аргонавтов. Существовало много других не дошедших до нас поэм на эту тему. Одна из них была посвящена строительству «Арго» и его отплытию в Колхиду, которая в поздних изложениях мифа была отождествлена с Ээей. Сюжет плавания аргонавтов и их дальнейших судеб привлекал лирических поэтов и авторов трагедий, равно как и первых греческих историков, которых называли «логографами».

В эллинистическую эпоху интерес к плаванию аргонавтов возрос, поскольку его описание давало возможность включения в повествование уточненных знаний о далеких странах. Так возникла поэма Аполлония Родосского «Аргонавтика», содержащая самое доскональное из дошедших до нас изложений мифа. Собственно говоря, его герои не эллины, а минийцы, древнейшие обитатели Фессалии, о которых уже была речь выше. Главным героем повествования является Ясон, выходец из сказочного города Иолка, что на берегу Пагасейского залива. Он сын царя Эсона, лишенного власти своим сводным братом Пелием. Опасаясь за жизнь Ясона, обладавшего законным правом на престол в Иолке, отец отдал его на выучку кентавру Хирону, который дал мальчику воспитание, соответствующее идеалам родоплеменной аристократии. Ясон смел, честен, настойчив, силен, божественно красив и в то же время обладает навыками мореплавателя и даже лекаря. Само имя «Ясон» в переводе с греческого означает «целитель». Золотое руно для Ясона – не самоцель, не возможность проверить в преодолении преград свои силы и показать удаль, а средство для достижения царской власти.

Изучение всего написанного в древности о Ясоне позволяет понять сложный путь формирования мифа, показывает бессмысленность поисков одного «ключа» к тайне золотого руна. Сказание об аргонавтах, как в том виде, в каком мы его предлагаем, так и в более пространном, включающем массу опущенных нами версий и деталей, вобрало в себя множество древних легенд, объяснений религиозных праздников и географических названий, складывавшихся на протяжении нескольких исторических эпох.

Совпадение фессалийского Иолка, родины Ясона, с местом постройки «Арго», пунктом отправления и возвращения сказочного судна позволяет думать, что ядром мифа об аргонавтах были предания о древнейшем прошлом Фессалии – северной части Греции, населенной первоначально миниями и пеласгами и лишь в начале II тыс. до н. э. освоенной предками греков. Экономически богатая Фессалия в I тыс. до н. э. не играла крупной политической роли, уступая не только Аттике, но и соседней Беотии. Однако в мире мифов она занимала первенствующее положение. Так, на территории Фессалии находился Олимп, с Фессалией отождествлялась сказочная Фтия, родина величайшего эллинского героя Ахилла, к Фессалии восходит само название «эллины». Имя «греки», принадлежавшее древним обитателям Беотии, стало использоваться для обозначения эллинов сначала этрусками, а затем римлянами.

Оформление поисков золотого руна в плавание началось в то время, когда делались первые попытки проникновения в Понт Эвксинский (Черное море), куда вход был закрыт могущественной Троей и ее фракийскими союзниками, занимавшими берега Пропонтиды и проливы. В пользу этого свидетельствует то, что действие мифа отнесено ко времени, предшествующему Троянской войне, и героям приходилось сражаться с фракийцами. Если это предположение верно, то вполне логичным будет видеть в сталкивающихся скалах Симплегадах труднодоступный для микенцев Боспор. Окончательную форму легенда об аргонавтах приобретает в VII в. до н. э., в период милетской колонизации Понта Эвксинского. Таковы исходные моменты развития мифа об аргонавтах, на которые наслоились остальные предания, первоначально не имевшие никакого отношения к фессалийским легендам. Мореплаватели, попадающие в Понт Эвксинский, не моглиминовать земли амазонок, не могли не услышать шума крыльев орла, летящего клевать печень Прометея, не могли не посетить дворец, построенный на востоке Гелиосом. Отсутствие реальных знаний о Колхиде восполнялось деталями из других мифов. Так, в Колхиду был перенесен не только крылатый золотой баран, но и огнедышащий дракон и его «засеянные» зубы из мифа об основании Фив. Прав литературной собственности в древности не существовало, и тем более не могло существовать собственности на устно излагаемые легенды. Беотийский певец, встретившись с фессалийским, не мог ему сказать: «Позволь, но ведь дракон, охраняющий ваше руно в Колхиде, – это наш родной фиванский дракон, убитый нашим Кадмом», – ибо немедленно услышал бы в ответ: «Вашим? Но ведь Кадм чужеземец, сын финикийского царя Агенора».

Супруга Афапта Ино замахивается секирой на Фрикса, который уже ухватился за рог златорунного барана, увозящего его в далекую Колхиду

Научное истолкование мифа об аргонавтах стало возможным еще до начала раскопок Шлимана и Эванса, сделавших реальностью крито-микенскую Грецию. Но что же дала археология для мифа об аргонавтах? Не открыла ли она каких-либо зримых остатков экспедиции Ясона – медной обшивки или весла «Арго», или даров, доставленных из Колхиды? Разумеется, нет, ибо миф и памятники материальной культуры – несовпадающие реликты и уровни человеческого бытия. И все же… Иолк перестал быть мифическим городом, тезкой Иолка, сына реки Амира, в которой юноша в леопардовой шкуре потерял сандалию с левой ноги. В Иолке, городе на берегу Пагасейского залива, был обнаружен дворец минойской эпохи, сооруженный в начале бронзового века и существовавший на протяжении всего II тыс. до н. э. Следовательно, в Иолке могли строиться корабли, а его сравнительная близость к проливам могла сделать этот город исходным пунктом плаваний эллинов и их предшественников минийцев в северном направлении. Вот и все, что мы знаем о родине Ясона. И если появятся новые археологические или эпиграфические данные, то они могут расширить наши сведения только о древнейшей Фессалии, но не о корабле «Арго» и его мужественной команде. Равным образом раскопки на территории Колхиды увеличивают наши представления о древнейшей культуре колхов и иберов, но Ээт и Медея как были, так и останутся персонажами мифа, а не реальной истории.

Переправа

Юноша в пестрой леопардовой шкуре на плечах, смахнув со лба капли пота и сбросив котомку, тяжело опустился на каменную осыпь. Солнце стояло в зените, а вышел он на заре и еще ни разу не отдыхал.

Огромный мохнатый шмель сел на цветок и погрузился в него наполовину. Выше виднелись горы, белеющие снегами. Он шел оттуда. Оттуда же низвергались бурные потоки, чтобы, перерезав всю страну, слиться где-то у Иолка с солеными волнами и найти в них успокоение. «Им легче, чем мне! – думал юноша. – Они текут руслами, проложенными тысячелетиями и веками. Мой же путь темен, и никто не знает, в чем его смысл. Хирон посылает меня к царю Иолка. Зачем? Что я потерял в этом городе? Власть, которой обладали мои предки? Но не лучше ли властвовать над овцами? От них, по крайней мере, не надо ждать подвоха».

Поднявшись, юноша забросил котомку за спину и зашагал, насвистывая нехитрый мотив. Река, ранее шумевшая в пропасти, раздвинув горы, вышла на ровное место и сверху блестела золотыми завитками новорожденного ягненка. Течение стало спокойнее. Здесь можно переправиться, перепрыгивая с камня на камень, на другой берег. Вдали виднелась дорога, протоптанная не козами, а повозками, дорога в Иолк. Это о ней говорил Хирон, советуя не вступать в разговоры ни с кем – ни с купцами, ни с погонщиками мулов. «Сейчас, когда ты у цели, лучше не иметь свидетелей!» Это его подлинные слова.

Спустившись к реке бегом, юноша увидел гладкий белый камень, а на нем застывшую сгорбленную фигурку в черном. «Что здесь делает эта старушка? – подумал он. – Собирает милостыню?» И в это же мгновение он услышал скрипучий голос.

– Доблестный юноша! Не будешь ли ты так добр перенести меня через эту бурную реку? Ноги не держат, а надо в Иолк.

Ясон молча поднял дряблое старческое тело и, прижав его к себе, шагнул в воду. Ему ранее приходилось перетаскивать через стремнину овец, но те были тяжелее и старались выскользнуть. Старушка же была легка, как тень. Реку он преодолел в четыре прыжка, но, выходя на берег, неловко ступил и уронил сандалию с левой ноги. Будь он один, ее легко можно было поймать. Но со старушкой было несподручно. Когда он опустил свою ношу на землю, сандалию уже засосал ил.

Махнув с досады рукой, юноша понесся, припадая на одну ногу.

– Как твое имя, юноша? – послышалось сзади. – Как тебя благодарить?

– Меня зовут Ясоном. Доброго тебе пути, бабушка! – крикнул юноша не оглядываясь.

Если бы он оглянулся, жизненный путь уже не казался бы ему таким темным. На том месте, где он оставил старушку, находилась высокая статная женщина с властным лицом – богиня Гера, супруга Зевса. И как она не похожа на ту мстительную и ревнивую женщину, какой ее рисуют поэты. Она провожала юношу взглядом, и не было в нем обычной суровости. Прекрасные губы богини шептали:

– Доброго тебе пути, Ясон!

Ясон в Иолке

В тот вечер царю Иолка Пелию сообщили, что встречи с ним добивается юноша, одетый в шкуру леопарда.

– Пусть войдет! – распорядился царь.

Юноша – на вид ему можно было дать лет двадцать – почтительно поклонился. Шкура леопарда была потерта и порвана в нескольких местах. Видимо, она служила ее владельцу не только плащом, но и подстилкой. Опустив взгляд ниже, Пелий увидел, что незнакомец обут на одну правую ногу.

На лбу Пелия выступил холодный пот. Вспомнилось давнее предсказание, что его власти и жизни не угрожает никто, кроме незнакомца в одной сандалии. И вот этот незнакомец явился!

Совладав с собой, царь спокойно произнес:

– Каких только причуд не бывает в дальних странах! Я слышал, что где-то на востоке сыновья бросают тела умерших родителей на корм псам, а на севере люди превращаются в волков. В какой же стране обуваются на одну ногу?

– Я не чужестранец, – отозвался юноша. – Сандалию я потерял, переправляясь через Амир. Конечно, я мог бы приобрести пару обуви. Но Хирон сказал, чтобы я явился прямо к тебе, никуда не заходя.

– Кто этот Хирон и какой страной он правит? – поинтересовался Пелий.

– Хирон не царь. И даже не человек. Он кентавр и живет в пещере. Меня ему отдал отец, едва я родился, опасаясь за мою жизнь. Хирон воспитал меня в правде и дал имя Ясон. Я пришел к тебе, царь, чтобы ты вернул власть, принадлежащую мне по праву.

Пелий ответил не сразу. Его поразило простодушие этого юнца, назвавшего себя Ясоном. Говорить с человеком, ничего не таящим за душой, бывает подчас тяжелее, чем с хитрецом. Правда обезоруживает.

– Власть действительно должна принадлежать тебе, – начал Пелий не сразу. – Но будет справедливо, если ты возьмешь на себя часть обязанностей, которые лежат на нашем древнем роде. Душа нашего общего предка Фрикса требует, чтобы кто-то из нас вернул его достояние – золотую шкуру барана, на котором тот добрался до Колхиды. Я стар. Ты же молод и силен. Как только золотое руно окажется в Иолке, ты получишь корону.

Пока Пелий разглагольствовал, Ясон вспоминал историю Фрикса, слышанную им от Хирона. Матерью Фрикса и его сестры Геллы была богиня облаков Нефела. Когда их отец Афамант женился во второй раз, мачеха Ино решила погубить детей. Хитростью и обманом она убедила сограждан, что боги, обрушившие на страну страшную засуху, требуют в жертву царских детей. Несчастных уже подвели к алтарю, однако Нефела, спустившись легким туманом на землю, принесла чудесного овна со сверкающей золотой шкурой. И как только брат и сестра сели на его спину, он, взмыв в небо выше птиц, понесся на север. По дороге у Геллы закружилась от высоты голова, и она упала в море, получившее с тех пор ее имя, а Фрикс добрался до Колхиды, где был воспитан царем Ээтом. Женившись на царской дочери, он принес овна в жертву Зевсу. Шкуру этого барана и желал получить Пелий.

– Согласен! – воскликнул юноша с той радостной готовностью, которая не оставляла никаких сомнений в том, что он постарается как можно скорее возвратиться в Иолк.

По губам Пелия скользнула удовлетворенная ухмылка. Нет, он не торопился получить золотое руно. Он не верил в его существование. Мало ли какие рассказывают бредни! Пелий радовался собственной находчивости. Ему не стоило труда избавиться от этого глупца иным способом – предложить вино с ядом, наслать убийцу. Но все-таки это не чужак, а племянник. Пусть им займутся боги.

«Арго» и аргонавты