Парадигма гибридной войны. Что такое гибридная война? Концепция и тактика гибридной войны. В чем суть гибридной войны

Развитие информационных технологий коснулось не только общественных отношений, технологического прогресса и увеличения благосостояния людей, но и внесло коррективы в военные доктрины, планы и стратегии боевых действий.

Этот процесс коснулся и нашей страны, так как изменения на международной арене заставили страны Запада начать противодействие российскому возрождению из пепла СССР. Гибридная война против России Путина касается общественных отношений, включает политические процессы и влияет на экономику воюющих стран.

Суть гибридной войны против России

Этот вид борьбы не предполагает прямое развязывание боевых действий с помощью действующей армии и иных вооруженных формирований.

в этот период американцы ввели понятие «гибридная война»

Главными факторами воздействия выступают специальные службы, агенты влияния, государственные корпорации и политические действия. За 15 лет к списку добавилось информационное воздействие на общественное мнение противника и его активные группы населения.

Первое применение основ и принципов в истории гибридной войны произошло в республике Иран при свержении местного шаха. На западе подготовлена информационная кампания по дискредитации местного политического режима, агенты влияния внутри политической и экономической элиты Ирана предали своего руководителя и вывели демонстрантов на улицы.

Военное руководство, подкупленное американскими специальными службами, игнорировали приказы и не сопротивлялись демонстрантам. Европейские банки заморозили счета иранского правительства и активы его лидеров. Эти факторы привели к падению режима и установлению проамериканского руководства.

Первое применение гибридной войны произошло в республике Иран.

Суть современной гибридной войны заключается:

• Использование «мягкой» силы в конфликте при помощи экономических и политических рычагов влияния.
• Применение современных технологий пропаганды и информационной обработки населения противника. Создание негативного информационного поля местного правительства и существующего режима, дискредитация лидеров и актива управленцев государства.
• Выдвижение агентов влияния из местного населения. Оказание им финансовой и организационной поддержки в создании негативного образа местного правительства. Организация митингов протеста, провокаций власти и массовых мероприятий, направленных на изображение политического строя в негативном свете. По возможности организация гражданского неповиновения в большом масштабе, провокаций и массовых акций хулиганского характера и массовых беспорядков.
• Экономическое «закабаление» политических лидеров страны противника. В современности европейская и американская банковские системы вобрали в себя финансовые активы многих политических элит. Этот финансовый инструмент является действенным способом воздействия на конкретных персон вербовки и выполнение интересов противника. Финансовая сторона заключается во введении экономических санкций запрете на выдачу иностранных кредитов и иного финансового финансирования.
• Создание негативного информационного восприятия среди местного общества посредством создания информационных агентств на территории противника и расширения вещания среди местного населения. Воздействие при помощи средств массовой информации и донесение иного взгляда на общественные процессы формирует в местном сообществе искаженное восприятие действительности и подготавливает поддержку последующих политических изменений.

Эти факторы и способы применяются странами Запада в отношении России и ее политического руководства на протяжении 20 лет с переменным успехом.

Официально «гибридная война» получила признание 5 лет назад.

Успешным случаем иностранного воздействия и реализации параметров гибридной войны считается свержение законной власти на Украине в 2014 году, после чего к власти пришли проамериканские силы, враждебные по отношению к России.

И несмотря на ухудшение экономических показателей, падение уровня жизни населения политический курс на ухудшение отношений продолжается.

Хороший пример, что такое гибридная война на Украине, стала демонстрация классических методов ее развязывания. Сначала протесты мирных граждан, а потом реки крови на востоке страны. Запад оказывает экономическую, политическую и военную поддержку действующему режиму. Россия, в свою очередь, помогает непризнанным республикам.

Стратегия США и НАТО

Особенности гибридной войны НАТО предполагают использование имеющихся средств воздействия на противника без объявления официальной войны. Такая стратегия в отношении России себя оправдывает, так как при объявлении войны и начале вооруженного конфликта силы НАТО понесут неприемлемые потери, также эти действия приведут к началу конфликта с применением оружия массового поражения и тотальному уничтожению противоборствующих сторон.

Поэтому ведение гибридной войны для достижения смены политического руководства и установление политического и экономического контроля над Россией является приоритетной и главной задачей военного блока НАТО.

В структурах альянса созданы информационные подразделения для пропаганды и информационного воздействия на российскую общественность.

Создаются общественные фонды на западном финансировании, которые своей целью ставят изменение информационного пространства, финансирование агентов влияния на территории России и дискредитации политического и военного руководства страны.

По линии политического руководства стран Запада и блока НАТО идет борьба с влиянием российских средств массовой информации, запрещение вещания и ограничение распространения и увеличения аудитории агентств РТ и «Спутник».

В военных подразделений стран НАТО созданы кибервойска.

Которые занимаются шпионажем во всемирной сети, распространением порочащих сведений и формированием нужного общественного мнения в социальных сетях, специализированных политических форумах и иных мест массового посещения в сети Интернет.

На поле боя применение сил НАТО согласно концепции военного конфликта осуществляется посредством взаимодействия различных соединений и родов войск с агентами влияния на территории противника - предателями в военной сфере и политическом руководстве.

Основы и принципы гибридной войны НАТО на поле боя вырабатываются в ходе вооруженного конфликта на Донбассе. Силы НАТО осуществляют военный инструктаж подразделений украинской армии, снабжение видами вооружения и обмундирования, в отдельных случаях инструкторы принимают участие в вооруженных столкновениях.

Средства массовой информации стран НАТО поддерживают курс украинского правительства и представляют действия непризнанных республик и России в негативном свете и дискредитируют политическое руководство страны, выставляя Россию агрессором и нарушителем международных норм.

Поставки вооружения и обмундирования призваны ослабить вооруженные силы республик ЛНР и ДНР и втянуть в вооруженное противостояние вооруженные силы России. Концепция гибридной войны на поле боя реализуется на протяжении 5 лет и не достигла успешных результатов.

Особенности, теория и практика ведения

Теория гибридной войны не предусматривает открытого применения вооруженных сил. Она стала приоритетной задачей в стратегии США и НАТО для продвижения интересов корпораций на мировой арене в 70 годах. Эти теории реализовались на практике при переворотах и смещении политического руководства стран Ближнего Востока, Латинской Америки и Азии.

Гибридные методы войны исключают применение вооруженных сил стран участниц блока НАТО. Разрушение политического строя осуществляется посредством внутреннего вмешательства в дела государств и финансирование коллаборационистов на территории страны противника.

В Ираке и России действия гибридной войны не достигли успеха.

В первом случае потребовалось действие вооруженных сил стран НАТО и военное свержение режима.

Классическая гибридная война Путина ведется сейчас на территории Сирии против западных стран. В качестве противников международного терроризма, организованного странами Запада, выступают руководство Сирии и России.

Действия США направлены на свержение Асада и ослабление влияния России на ближневосточном направлении. Теория действия стран НАТО на внутриполитическом уровне в России заключается в следующем:

• Подкуп общественных деятелей, научных руководителей и политических руководителей для применения прямого воздействия на руководство страны и общественность.
• Увеличение информационного влияния на российское общество посредством распространения вещания собственных информационных источников на широкую социальную аудиторию. Создание новых каналов, радиостанций и интернет-ресурсов для пропаганды собственной точки зрения.
• Искажение информационного поля посредством провокаций, создание вымышленных новостей и использование непроверенных источников, которые дискредитируют российскую власть.
• Создание общественных групп и объединений, которые ставят своей целью распространение демократии, защиту интересов общественных групп. На самом деле эти объединения финансируются западными правительствами и отстаивают интересы структур США.
• Введение экономических санкций, влияние на партнеров Российского государства, введение эмбарго в отношении российских компаний и запрет на ведение деятельности за рубежом. Действенным инструментом стал запрет на выдачу финансовых кредитов российским предприятиям и заморозка отдельных активов.
• Негласное финансирование вооруженных исламистских бандформирований на Северном Кавказе и в Сирии, которые противостоят российским вооруженным силам.
• Поддержка деструктивных сил оппозиции и организация митингов и акций гражданского неповиновения.

Что такое гибридная война против России

Для понимания, что такое гибридная война против России, развязанная лидерами стран НАТО и США, требуется осознать тактику ее ведения на внешних и внутренних политических фронтах.

Например, на международной арене западные противники нашей страны не упускают возможности осуществить агрессивные акции, направленные на уменьшение международного влияния России и ее внешнюю изоляцию.

Последней акцией гибридных действий на внешнем уровне стало отлучение российских спортсменов от участия в зимней олимпиаде без предъявления весомых доказательств вины участников.

Гибридные войны наносят ущерб международному авторитету России.

Уменьшают внутренний престиж политического руководства и соответственно напрямую влияют на результаты выборов.

Также внешнеполитические акции затрагивают решения в Совете Безопасности ООН. Противники блокируют решения, выдвигаемые Россией на международной арене и не дают реализовывать инициативы и гуманитарные решения, преследуя собственные интересы.

В экономической сфере на международных рынках страны запада используют гибридные атаки как рычаги недобросовестной конкуренции, блокируя работу российских компаний, путем введения санкций и ограничений на работы под выдуманными предлогами.

Реализуя решения политических форумов, ставших главным оружием для гибридной войны, западные страны пытаются уменьшить политическое влияние России за ее пределами, дискредитируя посредством средств массовой информации руководство страны и ее общественно-политическое устройство.

Популярной темой среди западной прессы является искажение исторических событий, выставление России/СССР в негативном свете. Эта работа приносит успешные плоды, так в странах Запада подавляющая часть населения неверно интерпретирует участие СССР, во Второй мировой войне приуменьшая роль советской армии в разгроме противника.

Уменьшая и искажая исторические события, западные руководства меняют отношение собственной общественности по отношению к России, готовя тем самым общество к возможному военному конфликту.

В глазах запада Россия агрессор и нарушитель международного законодательства.

В глазах подавляющей части западного населения Россия выступает агрессором и нарушителем международного законодательства. Сильно на это мнение повлияли события в 2014–2015 годах в Крыму, растиражированные западными СМИ как безусловные акты агрессии.

Также на международном уровне происходит блокирование экономических инициатив по взаимодействию России с другими странами в военной сфере, предоставлении кредитов, строительстве инфраструктуры.

Прогнозирование и планирование будущих операций

С развитием информационных технологий упор в ведении боевых действий в непрямой гибридной войне делается на развитие информационных сетей особенно в сети Интернет.

В интернете большинство молодежи черпает информацию о событиях в мире, поэтому воздействие посредством сети позволяет настроить общественное мнение в нужном русле и формировать тренды восприятия общественных событий и политических явлений через призму западного восприятия.

Полями для гибридной войны остаются экономика и политика.

В экономическом пространстве воздействие на экономику противника может привести к ухудшению благосостояния граждан, упадку производства и финансового сектора, что впоследствии приведет к регулируемой смене политического руководства.

Также экономические войны позволят взять ресурсную базу и управление страной в свои руки.

Политическая составляющая заключается во внедрении агентов влияния во властные структуры для включения влияния западных структур на политическую жизнь страны.

Также создание различных политических движений и управление оппозицией влияет на общественное мнение населения и формирует негативное восприятие власти.

Террористических формирований и иных военизированных групп, направленных на активное военное противостояние государственной власти.

К таким случаям в отношении России являются финансирование и снабжение военной техникой террористов на Северном Кавказе в 90 годах, а также вооружение исламистов и подготовка боевиков на территории Сирии и поставки вооружения враждебному украинскому режиму.

Военная составляющая включает финансирование радикальных группировок.

Главным отличием от ведения обычных военных действий является отсутствие прямого боестолкновения между враждующими сторонами. Вооруженные силы сторон не вступают в прямое противостояние, а проводят инструктаж противников сторон и финансирование враждебных группировок.

Такой вид противостояния направлен на смещение политического руководства относительно мирным путем без разрушения производственных фондов и инфраструктуры. В отношении России такая война держит целью, помимо свержения существующего строя, захват экономического управления над страной и контроль за использованием природных ресурсов.

Американские танкисты осваивают Прибалтику.

В военной науке и практике все чаще отмечают проявление тенденции перехода современной войны к стратегиям непрямых асимметричных действий, основанных на комбинации военных усилий с политическими, экономическими и информационными методами воздействия на противника для решения задач, которые прежде решались преимущественно военными методами.

Тенденция с особой силой проявила многомерный характер современной войны, обусловливающий ее воздействие на все сферы общественной жизни государства: административно-политическую, социально-экономическую и культурно-мировоззренческую.

ВОЙНА НА ПОЛЕ БОЯ – ДЕЛО НЕУДАЧНИКОВ

В условиях глобализации и информационно-технологической революции арсенал физического поражения противника дополняется технологиями его символического уничтожения, направленными на духовные, ценностно-мотивационные сферы деятельности людей. Для понимания и осмысления войны главенствующую роль приобретает фактор, обусловливающий вторичность задач оккупации территории противника и захвата ресурсов в противовес задачам установления стратегического, всеохватывающего контроля над сознанием населения страны-мишени и получения полной власти над будущим завоеванного государства. Феномен этот не новый.

На зарождение подобной тенденции указывал в 1830 году Карл фон Клаузевиц: «Мы наталкиваемся еще на одно своеобразное средство: воздействие на вероятность успеха, не сокрушая вооруженных сил противника. Это – предприятия, непосредственно предназначенные для оказания давления на политические отношения... Этот путь к намеченной нами цели по сравнению с сокрушением вооруженных сил может оказаться гораздо более кратким... При известных условиях, кроме уничтожения сил врага, имеются и иные пути достижения поставленной цели, и... эти пути не содержат в себе внутреннего противоречия, не являются абсурдом и даже не составляют ошибки».

Задолго до Клаузевица в китайских исторических и военных трактатах постулировалось, что воевать на поле боя – дело неудачников в политике и стратегии, а сугубо милитаристское целеполагание, связанное с обретением территориального контроля, рассматривается как обуза, выкачивающая ресурсы и ограничивающая свободу действий.

В начале ХХ века Андрей Евгеньевич Снесарев отмечал, что «война пошла вглубь» и все больше ведется «не только мечом».

Таким образом, в течение длительного исторического промежутка времени происходит переосмысление оккупации как социокультурной реконструкции, и результатом этого становится уклонение от физического овладения территорией, прямого боевого столкновения.

На состоявшейся в марте с.г. конференции Академии военных наук говорилось об изменении соотношения вкладов военных и невоенных видов борьбы в общий политический результат войны. По данным российского Генштаба, сегодня такое соотношение составляет 1:4 в пользу невоенных видов борьбы.

Однако основное содержание современной войны сегодня и в обозримой перспективе останется прежним и во многом будет определяться наличием вооруженной борьбы. Сохранение вооруженной борьбы как фактора, оказывающего решающее влияние на ход и исход современных конфликтов, является целеполагающим при решении актуальных вопросов обеспечения обороны страны. Фактор вооруженной борьбы имеет основополагающую ведущую роль при выработке стратегии национальной безопасности и других документов, определяющих работу военного управления и действий войск в различных условиях.

ОПРЕДЕЛЯТЬ БУДУЩЕЕ ВРАГА

Информационная война представляет собой мощное средство непрямого невоенного воздействия на политику отдельных государств и на международную обстановку в целом. Усиливается противоборство в глобальном информационном пространстве, обусловленное стремлением США и НАТО использовать информационные и коммуникационные технологии для достижения целей мирового господства.

С этой целью во все возрастающих масштабах используются технологии манипулирования общественным сознанием как населения собственных стран, так и стран-мишеней с привлечением всего диапазона средств фальсификации и искажения фактов.

Ожесточенная борьба в информационно-коммуникационной сфере ведется в русле глобальной тенденции, отражающей переход современных конфликтов от классической линейной парадигмы к нелинейной войне нового типа – войне цивилизаций, то есть войне смыслов их (цивилизаций) существования. По утверждению некоторых политологов, победитель в войне смыслов не выигрывает пространство или право распоряжаться ресурсами побежденного государства, а завоевывает себе право определять его будущее.

С такой логикой можно согласиться лишь отчасти. Ресурсы были и остаются главной целью войны, а будущее покоренного народа мало волнует агрессора. Народ завоеванного государства предстоит раздробить, ослабить и низвести до положения раба – исполнителя воли победителей. Значительную часть этих задач предполагается выполнить руками представителей самого народа, для установления контроля над которым и разработаны соответствующие информационные технологии.

Именно поэтому уникальными инструментами для ведения войны цивилизаций являются гибридная война и цветная революция, которые отличаются от других конфликтов тем, что наряду с дозированным применением военной силы и различных форм экономического подавления противника (в гибридной войне) в конфликтах обоих типов широко используются возможности современных информационных технологий.

Войны прошлого с кровопролитными баталиями сегодня уже не актуальны. Луи Лежен. Бородинское сражение. 1822. Лувр

Сочетание традиционных и гибридных методов является определяющим фактором для войны в целом. Если применение гибридных методов в конфликтах нового вида позволяет достигать поставленной цели без открытого военно-силового вмешательства (например, в цветной революции), то традиционные конфликты в обязательном порядке включают гибридные технологии.

Важнейшей особенностью гибридной войны (одновременно и скрытой стратегической угрозой) является ее способность при определенных обстоятельствах выступить катализатором крупномасштабного конфликта, вплоть до глобального.

Появление феномена гибридной войны, который заявил о себе как важная составляющая военных стратегий в конце 90-х – начале 2000-х годов, придает новое качество современным многомерным конфликтам. Свойство многомерности предопределяет трансформацию количественных изменений в качественные по мере развития стратегий, сил и средств современных конфликтов. Это свойство связано с новыми измерениями гибридной войны, главными из которых являются:

– всеобъемлющий характер конфликта, который ведется с использованием военных и невоенных форм воздействия с упором на идеологические средства и современные модели «управляемого хаоса».

– война построена на стратегии измора, что придает конфликту затяжной перманентный характер;

– к гибридной войне неприменимы нормы международного права, определяющие понятие «агрессия», в такой войне не существет понятий «фронт» и «тыл»;

– новое измерение войны обладает по отношению к предшествующим статусом и энергией отрицания и формирует качественную основу трансформации конфликта, обусловливает переход от линейной к нелинейной парадигме войны.

Цветная революция также представляет собой новый феномен в спектре современных конфликтов, для которого характерно целеустремленное массированное использование информационных технологий с целью формирования манипулируемой толпы и последующих таранных ударов по власти. Информационные системы и технологии воздействия на противника в обоих видах конфликтов в начале XXI века вышли на новый количественный и качественный уровень, что придает информационному оружию недоступный ранее пространственный масштаб, особую остроту и угрожающую актуальность. Результатом применения информационных технологий является радикальная трансформация всех сфер общественной жизни, в том числе и военной сферы за счет появления новых форм воздействия на противника.

ГЕНЕЗИС ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ

Большинство зарубежных аналитиков пытаются представить гибридную войну как стратегию действий России на Украине и в Прибалтике. При этом замалчивается факт ведения гибридной войны коллективным Западом против России в течение столетий и вплоть до сегодняшнего дня.

Политолог Игорь Панарин, например, называет несколько этапов такой войны: начало гибридным операциям Запада против России положил секретный антироссийский договор между Францией, Австрией и Великобританией (1815) и создание специальных структур русского масонства в целях организации государственного переворота в России. Такая попытка была предпринята декабристами в 1825 году, однако решительные действия императора Николая I помешали реализации планов мировой закулисы. Затем последовал февральский государственный переворот 1917 года как успешная операция гибридной войны против России, осуществленная силами западного масонства и британской разведкой МИ-6. Третьим этапом стали события 1991 года.

Как представляется, истоки стратегии гибридной войны коллективного Запада против России следует отнести к более отдаленному периоду истории нашего государства – Смутному времени с 1598 по 1613 год, когда внутрироссийские неурядицы послужили спусковым крючком для гибридной агрессии внешних сил в лице Польши и Швеции при поддержке Ватикана, который перешел к реализации плана создания польско-литовско-шведской сверхдержавы для сокрушения России и покорения Востока папскому престолу.

Внутренними детерминантами Смутного времени послужили пресечение династии Рюриковичей, борьба между боярами и царской властью, тяжелое экономическое положение государства, глубокий социальный разлад в стране, а также последствия опричнины, подорвавшей уважение к власти и закону.

Однако способность оказывать сокрушающее воздействие на противника гибридные технологии приобрели относительно недавно, в конце XX – начале XXI века, когда стратегия гибридной войны превратилась в своеобразный интегратор военных и невоенных форм, средств, методов и технологий, используемых в современных многомерных конфликтах.

Именно поэтому наши западные геополитические противники активно используют технологии информационного противостояния как ключевого направления гибридной войны против нашей страны для создания атмосферы хаоса и неопределенности, своеобразного зомбирования национальной элиты и народа в целом для подчинения его воле агрессора.

Немалые усилия тратятся на формирование облика России как автора стратегии гибридной войны и инициатора ее использования против «мирных демократических государств».

При этом замалчивается, что именно на Западе была разработана концептуальная модель гибридной войны, которая уже сегодня фактически внедрена в военную доктрину США и их союзников по НАТО и используется на практике, в первую очередь против России и в других местах, где это необходимо. С целью прикрытия своих действий создатели стратегии гибридной войны пытаются возложить на Россию ответственность за «гибридизацию конфликтов» как средство реализации «коварных замыслов Москвы», направленных на создание препятствий для выработки НАТО решения о задействовании против агрессора пункта V своего устава о коллективной защите. Одновременно «пробрасывается» идея, что в условиях нарастания гибридных угроз и повышения неопределенности НАТО должно улучшить способность быстрого реагирования за счет наращивания сил и средств в угрожаемых районах.

Нельзя признать обоснованными и попытки приписать России сомнительную честь авторства гибридных войн. Ведь само понятие «гибридные угрозы» использовалось в трех последних четырехлетних американских обзорах по обороне, вышедших в 2006, 2010 и 2014 годах.

В документах говорится о гибридных противниках и гибридных вооруженных силах, которые следует создать для противостояния существующим и перспективным вызовам, рискам, опасностям и угрозам.

Стратегия национальной обороны США выделяет четыре разновидности существующих и вновь возникающих вызовов, представляющих собой значительную опасность.

Это традиционные, нетрадиционные, катастрофические и разрушительные вызовы.

Традиционные вызовы представляют собой угрозы от государств, обладающих военным потенциалом, силами и средствами для военного противостояния в традиционных (классических) военных конфликтах. Нетрадиционные вызовы исходят от тех, кто использует нетрадиционные (необычные) методы противодействия традиционным преимуществам более сильных соперников.

Катастрофические вызовы включают приобретение, хранение и применение оружия массового уничтожения или методов, применение которых дает эффект, сопоставимый с применением ОМУ.

И наконец, разрушительные вызовы могут исходить от противников, которые разрабатывают и используют прорывные технологии, чтобы свести на нет текущие преимущества США в ключевых областях деятельности.

Ответом США на разнообразные гибридные вызовы и угрозы современности является совершенствование возможностей ВС успешно проводить операции широкого спектра. При этом термин «гибридность» относится прежде всего к боевой обстановке и условиям, к стратегии и тактике противника и, наконец, к типу сил, которые США и их союзники должны создавать и поддерживать.

Таким образом, Вашингтон в течение долгого времени использует гибридные технологии не только для противодействия угрозам национальной безопасности, но и в наступательных, агрессивных целях. Одновременно американцы побуждают своих союзников к разработке и применению стратегий гибридной войны под предлогом, что их страны сами являются объектами гибридных атак со стороны России.

ГИБРИДНЫЕ СТРАШИЛКИ ЗАПАДА

Большинство зарубежных аналитиков придают термину «гибридная война» гипертрофированный идеологический характер и пытаются представить гибридную войну как современную стратегию действий России на Украине и в Прибалтике. Этой цели, в частности, подчинен доклад, подготовленный в начале 2017 года американской исследовательской корпорацией RAND «Гибридная война в странах Балтии. Опасности и потенциальные ответы». В документе нагнетаются страхи вокруг угрозы мифической агрессии со стороны РФ, которая объявляется вполне вероятной.

Однако критически настроенные к подобным информационным вбросам военные в Латвии и Эстонии считают гибридную войну не столь существенной угрозой по сравнению с перспективой массированного нападения с использованием обычных вооруженных сил. Саму концепцию гибридной войны, которой пытаются запугать западные инструкторы, военные называют довольно расплывчатой, беспомощной и содержащей мало нового. Сомнению подвергается понятие «гибридные угрозы» и адекватность способов противодействия им со стороны союзников по НАТО. Считается, что альянс пока не смог создать жизнеспособную интегральную стратегию борьбы с этим видом угроз, которая должна сочетаться с усилиями по предотвращению нападения с использованием обычных сил.

В целом исследователи корпорации RAND полагают, что наиболее существенная угроза странам Балтии со стороны России исходит от обычных вооруженных сил, а не от способности вести нетрадиционную войну или прибегать к политическим переворотам.

Вместе с тем в числе реальных гибридных угроз со стороны России странам Балтии называются несколько сценариев: ненасильственного переворота, скрытых насильственных действий, к которым страны Балтии обладают достаточным иммунитетом, а также сценарий обычной войны в сочетании с политическими подрывными акциями. Подчеркивается, что опасность третьего сценария связана с недостаточностью военных возможностей НАТО в регионе, которые следует наращивать в интересах обычного сдерживания.

На фоне жонглирования виртуальными сценариями представляется справедливым высказанное автором документа вполне здравое опасение, что конфликт может быть развязан в результате ошибочных оценок. Вероятен и непреднамеренный конфликт в результате инцидента, как это было, например, в случае с российским бомбардировщиком в ноябре 2015 года. Наращивание военных приготовлений альянса, полеты боевых самолетов НАТО вдоль границ с Россией создают вполне реальную почву для подобных опасений.

Кроме того, считается, что Россия может быть втянута в войну из-за действий пророссийских групп на территории стран Балтии, которые не контролируются российской стороной. Стремление не допустить поражения этих сил может привести к эскалации военных действий вплоть до обычного широкомасштабного конфликта или ядерной войны.

Цель подобных исследований коррелирована с общей стратегией информационной войны Запада против России и достаточно очевидна: оправдание наращивания военного присутствия НАТО в странах Восточной Европы, развертывание элементов американской стратегической ПРО, проведение военных учений по провокационным сценариям. Одновременно этот документ является еще одной попыткой запугать нейтральные Швецию и Финляндию и подтолкнуть их к вступлению в военно-политический блок.

«АРХАИЧНЫЙ» АЛЬЯНС В УСЛОВИЯХ ГИБРИДИЗАЦИИ КОНФЛИКТОВ

Для сторонников усиления НАТО мощным побудительным мотивом для нагнетания антироссийских настроений и усиления военных приготовлений является скептическое отношение новой американской администрации к «архаичному» альянсу как таковому. Очевидно, что антироссийская истерия не всегда и не во всем срабатывает и, более того, иногда вызывает завуалированное отторжение со стороны Вашингтона.

Однако следует с большой осторожностью относиться к якобы антинатовской риторике администрации США. Альянс был и останется важным инструментом обеспечения глобальных устремлений своего заокеанского лидера. Все упреки в архаичности и несоответствии альянса требованиям современности рассчитаны на то, чтобы как следует встряхнуть союзников и заставить их платить.

Более того, американцы намерены создавать некие аналоги НАТО на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Уже сегодня приведены в действие опробованные против России в Европе механизмы оказания давления на ключевые страны в этих регионах, прежде всего на Иран и Китай. Способы давления стандартные: политические демарши, санкции, демонстрации силы, развертывание дополнительных подразделений сухопутных войск, ВВС и ВМС. В Южной Корее размещены пусковые установки ПРО THAAD, угрожающие ядерным силам России, Китая и Северной Кореи. Давление на Иран рассчитано на формирование постоянного очага напряженности вокруг страны с целью остановить продвижение Шелкового пути Китая, создать трудности в реализации Москвой и Тегераном договоренностей по Сирии.

Упрек в архаичности в известной мере можно отнести к неготовности альянса при нынешней конфигурации его сил активно подключиться к борьбе с международным терроризмом, которая является одним из заявленных приоритетов внешнеполитической стратегии Трампа. Не факт, что этот приоритет сохранится в обозримом будущем. Хотя в то же время под определение «международный террорист» на основании доморощенной нормативно-правовой базы можно подвести любую страну, что развяжет руки Вашингтону для наказания неугодного государства.

Весьма чувствительным является и отсутствие заметных подвижек в стремлении государств – членов НАТО обеспечить установленный уровень финансовых расходов. В результате США еще долго предстоит быть финансовым донором в бюджет альянса. Трамп явно намерен дать союзникам урок, способный ускорить их выход на нужный Вашингтону курс.

Одним из таких уроков стала угроза Вашингтона понизить уровень своего участия во встрече министров иностранных дел как ключевом мероприятии по подготовке предстоящего саммита НАТО. В результате в Брюсселе пошли на беспрецедентный перенос заседания Совета НАТО на уровне министров иностранных дел с 5-6 апреля на 30-31 марта с целью сделать возможным участие госсекретаря США Рекса Тиллерсона.

Однако это решение мало что меняет в позиции американской администрации по отношению с НАТО. При всей важности для США сохранения стратегических связей с НАТО сегодняшний «архаичный» альянс как-то не вписывается в планы Д. Трампа, отдающего приоритет проведению диалога в треугольнике Китай–США–Россия. Более того, своими прямолинейными антироссийскими выпадами, нередко провоцируемыми шумной группой «новичков», военно-политический блок выступает раздражающим элементом в отношениях между РФ и США. Поэтому от альянса требуют принятия экстренных мер по адаптации к современным политическим реалиям.

Наряду с совершенствованием военных возможностей альянса одним из направлений такой адаптации является подготовка НАТО к использованию в противостоянии с Россией современных гибридных технологий, обладающих большей скрытностью. Разработка таких стратегий будет одним из пунктов повестки предстоящего в Брюсселе саммита.

НУЖНЫ НОВЫЕ СТАНДАРТЫ

Значительная часть угроз нацбезопасности России связана с подрывными действиями геополитических противников – отдельных государств и их коалиций в ходе развязанной против нашей страны гибридной войны. Организация отпора требует совершенствования мер по защите государства с учетом нелинейного характера современных конфликтов.

Успешная адаптация системы обеспечения национальной безопасности России к вызовам и угрозам, порождаемым гибридной войной, в решающей степени будет зависеть от знания особенностей современных конфликтов и способности на этой основе выдерживать приоритеты строительства вооруженных сил, укрепления социально-экономической и культурно-мировоззренческой сфер.

Военные ученые России уделяют должное внимание изучению этой проблемы. В 2016 году на базе ВА ГШ при участии Академии военных наук состоялось обсуждение сущности понятия «война» в современных условиях. Данный вопрос рассматривался на заседании секции научного совета при Совете безопасности. В ходе дискуссий выработана общая установка о необходимости анализа характерных черт современных вооруженных конфликтов, выявления тенденций их возникновения и развития.

Начальник Генерального штаба генерал армии Валерий Герасимов поставил перед военной наукой ряд актуальных задач по исследованию новых форм межгосударственного противоборства и разработке эффективных способов противодействия им, формированию сценариев, долгосрочных прогнозов развития военно-политической и стратегической обстановки в важнейших регионах мира. Немаловажной является задача обеспечения межведомственной стандартизации военно-политических и военных терминов и определений, включая определения гибридной войны и ее составляющих.

Для успешного решения комплекса поставленных задач необходимо на основе изучения особенностей современных вооруженных конфликтов создать методики работы военного управления и действий войск в различных условиях. Важное значение при этом имеет обобщение опыта действий в Сирии.

Главный акцент следует сделать на следующих ключевых задачах защиты государства:

– обеспечение сбалансированного развития всех видов и родов войск (сил), освоение высокоточного оружия и современных средств связи, разведки, автоматизированного управления и РЭБ;

– способность быстро и решительно реагировать на конфликты, нелинейный характер которых позволяет достигать значительных результатов при относительно небольших возмущающих воздействиях;

– обеспечение возможности оперативного сосредоточения критически важных усилий и ресурсов в наиболее угрожаемом месте. Сегодня это – фронты информационной и экономической войны и обеспечение кибербезопасности критической инфраструктуры;

– повышение мобильности сил и средств для осуществления перегруппировок войск на удаленные ТВД;

– ведение непрерывной разведки и ее тесное взаимодействие со структурами политического и военного управления с целью оперативного создания и использования преимущества на угрожаемом направлении;

– наличие качественного кадрового ресурса, способного обеспечить разработку и реализацию стратегии противодействия гибридной войне.

Такой подход будет способствовать появлению нового знания о современных конфликтах в интересах прогнозирования военных опасностей и угроз и подготовки страны и Вооруженных сил к противодействию вызовам современности.

Война нам представляется противоборством двух сил, которые находятся по разные стороны фронта, но в наше время война принимает другие формы.

Не менее разрушительной может быть гибридная война, целью которой является тотальный контроль не только над противоборствующей стороной, но и над союзниками. Она может вестись тихо, но последствия будут не менее ужасны.

Особенности гибридной войны

Используются военные и невоенные инструменты, которые сочетаются с методами информационного противоборства.

Возрастают значения непрямых и ассиметричных действий.

Применяются силовые меры скрытого характера.

Используется протестный потенциал населения

Что такое гибридная война. Говорит эксперт Дмитрий Гусев

Мощное оружие гибридной войны – это подготовка и реализация действий с помощью сетевой формы управления. Тут создаются горизонтальные полицентрические структуры и выстраиваются жесткие иерархические управленческие пирамиды.

Возможны тайные подрывные действия, мятежи, восстания сепаратистов, при которых атакуются государственные структуры управления. Военные действия могут поддерживаться внутренними структурами (националистическими организациями, псевдорелигиозными группированиями, организованной преступностью, олигархами).

Этапы реализации гибридной войны

Гибридная война может вестись по трем направлениям:

1. Военные действия: создание незаконных вооруженных формирований, провоцирование в стране-объекте конфликтов различной направленности, захват правительственных зданий и объектов важных инфраструктур, введение регулярных вооруженных сил под видом местных вооруженных формирований, дискредитация действий существующего руководства.

2. Информационная война : влияние на население страны-объекта, внедрение необходимой информации среди граждан страны-агрессора, тактическая информационная поддержка в международном сообществе.

3. Энергетическое влияние: захват или разрушение энергетической инфраструктуры страны-объекта, нарушение стабильности в работе энергетической системы, прекращение энергетических поставок для обеспечения жизнедеятельности общества.

Стратегия ведения гибридной войны

Гибридная война призвана игнорировать любые права человека. Ее общая цель – перевод государства-жертвы под внешнее управление. Для этого используется подрыв политических, социально-экономических, информационно-пропагандистских и многих других сил. Стратегия гибридной войны направлена на создание нестабильности действующей власти и организации протестного движения.

Главный принцип стратегии – бросок всех сил на узкие и уязвимые места страны-объекта, чтобы дестабилизировать политическое и военное руководство, социально-экономические структуры и культурно-мировоззренческую сферу. Все это приводит к слому государства и передачу его управления внешним силам.

Особенности стратегии гибридной войны:

Важная роль отводится информационным, дипломатическим, кибернетическим и экономическим методам;

Максимально сжатый срок устранения прежнего правительства и взятие контроля страной-агрессором;

Отсутствие ярко выраженного внешнего агрессора, что позволяет вести войну при формальном соблюдении правовых норм.

Как противостоять технологиям гибридной войны?

Гибридная война – это не всегда короткая война . Чтобы стране-агрессору не дать добиться своей цели, необходимо предпринять следующие меры:

Разработать государственную концепцию по противодействию гибридной войне.

Подготовить кадры, способные к эффективному противостоянию.

Контроль гражданских силовых структур.

Разработать индикаторы, которые помогают быстро определять степень угрозы. Своевременное определение уязвимых мест.

Редакция сайт рекомендует вам также познакомиться со статьей о самых мощных бомбах .
Подпишитесь на наш канал в Яндекс.Дзен

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ СТАТЬИ

«ГИБРИДНАЯ ВОЙНА» ПОНЯТИЙ

О. Фридман

Кингс Колледж. Strand, London WC2R 2LS, Великобритания.

Офер Фридман является бакалавром Еврейского университета и магистром Междисциплинарного центра в Греции, специализируется в вопросах военной истории и безопасности, борьбы с терроризмом и защитил PhD по политическим наукам (научный руководитель профессор Беатрис Хойзером) в университете Рединга, где читает лекции. Был приглашённым научным сотрудником и преподавателем Московского государственного института международных отношений (МГИМО) в 2014 г. Он руководит научно-исследовательским проектом в Кингс Колледже, посвящённом проблеме политизации понятия «гибридная война». В ходе очередного визита в Москву осенью 2016 г. для проведения сравнительного количественного анализа российских научных публикаций по военной тематике редакция «Вестника МГИМО-Университета» договорилась об интервью по вопросу гибридной войны, которое мы публикуем ниже.

Ключевые слова: гибридная война, военная стратегия, военная культура, ассиметричные конфликты.

Вестник МГИМО (В.М.) Гибридные войны по-разному понимают на концептуальном уровне в России и на Западе. Так ли это и в чём заключается эта разница? Офер Фридман (О.Ф.) Терминология гибридной войны появилась вначале 2000-х гг. в американской армии. Изначально она была недооценена, пока её не подхватил военный теоретик Франк Хоф-фман . В 2005-2006 гг. и особенно в 2007-2008 гг. после Второй Ливанской войны в Израиле, которая практически сразу стала горячей темой в американской армии. Теория гибридной войны, как она представлялась Франку Хоффману и американскому военному сообществу, описывала одновременное сочетание технологий симметричных и асимметричных войн, тактики конвенционального и неконвенционального ведения боя, одновременное участие профессиональных солдат и ополченцев. Всё это присутствовало на поле боя как одна вражеская масса, которая одновременно использовала самодельные взрывные устройства и запускала беспилотники. Вооруженный конфликт в такой ситуации и был назван гибридной войной.

По определению Хоффмана, гибридная война - это сочетание регулярных и нерегулярных войск и средств ведения вооруженного конфликта на одном театре военных действий. Эта теория подверглась большой критике со стороны историков, которые утверждали, что нет ничего нового в сочетании регулярных и нерегулярных войск, воюющих плечо к плечу, против единого противника. Аргумент Хоффмана заключался в том, что во время Американской революции, Наполеоновских войн, Второй мировой войны, и других исторических примеров, регулярные и нерегулярные войска находились под общим управлением, но территориально они воевали отдельно друг от друга. А сейчас они воюют вместе, на одном театре сражений.

Кроме того, сильно изменились технологии. Если во время Американской революции регулярной армии и партизанам были доступны примерно одинаковые технологии, то сегодня технологические уровни регулярной армии и ополченцев сильно отличаются. По утверждению Хоффмана, гибрид таких технологий, тактик и методов ведения борьбы создаёт совершенно новые угрозы, с которыми обычной регулярной армии очень сложно воевать.

В.М. Приводит ли это к изменению стратегии?

О.Ф. Это должно привести к изменению всего -стратегии, тактики, оперативного дела, но этого не происходит. Сегодня есть богатый опыт войны с регулярной армией, а также есть опыт, в основном не очень успешный, ведения борьбы с ополченцами. Воюя с ними по отдельности, большинство современных армий может в этом более или менее преуспеть, но когда вместе -возникают проблемы.

Хоффман анализирует израильский опыт в Ливане в 2006 г. Из более современ-

ных случаев гибридной войны можно упомянуть ИГ (террористическая организация, запрещена в России - Ред.). С одной стороны, они используют самодельные взрывные устройства, с другой - у них есть самые современные виды вооружения. С одной стороны, они ополченцы, с другой - профессиональные наёмники. С одной стороны, они переговариваются по «уоки-токи», с другой -ведут успешную информационную борьбу в Интернете и в информационном пространстве вообще.

Теория «гибридной войны» начала приживаться в американской армии, но до сих пор не была официально принята на вооружение, хотя есть определённые официальные документы, которые упоминают её. Ведётся очень большая дискуссия внутри военных кругов по этому поводу. В словаре военных терминов Министерства обороны США вы не увидите понятие «гибридная война». Несмотря на это, дискуссия продолжалась и концептуализация гибридной войны, одобренная официально или нет, оставалась верна определению, данному Хоффманом, по крайней мере до украинского кризиса, который начался в 2014 г.

Тогда произошло две вещи - первая на Западе, вторая в России. После начала украинского кризиса, на Западе началось то, что они называют реконцептуализацией терминологии гибридной войны. Причём эта «реконцептуали-зация» родилась не в военных кругах, а в среде политологов и политических аналитиков из стран Восточной Европы, Балтии, Скандинавии и Великобритании. Германия и Франция в этом не участвуют, также как практически не задействованы и США.

Реконцептуализация терминологии гибридной войны произошла в контексте действий России во время конфликта на Украине. В понятие гибридной войны включили весь спектр военных и невоенных действий - ведение открытых боевых действий, спецопераций, кибервойны, информационной войны, финансово-экономической войны, политического противостояния и т.д. Начались обвинения в адрес России в ведении гибридной войны на Украине - сначала в случае с Крымом, потом Донбасс. Причём политизация терминологии велась не военным, а политическим сообществом: в этом направлении работали исследовательские центры в Польше, странах Балтии, Швеции, Финляндии, Норвегии, и Великобритании. В американских же институтах было довольно ограниченное количество публикаций в этом ключе.

В российском дискурсе, до украинских событий, интерес к гибридной войне ограничивался наблюдением и обсуждением того, что происходит на Западе. В основном это было интересно профессиональным военным и военно-академическому сообществу, которые обсуждали как западные специалисты теоре-

тизируют по поводу войн XXI в. При этом в России одновременно разрабатывались свои концепции современных конфликтов.

Суммируя тематику использования военных и невоенных средств в военном и политическом дискурсе в России, можно вспомнить три идеи, которые существовали в 2000-х гг. Это было возрождение идей Евгения Месснера о метяжевойне, появление «сетецентричной войны» Александра Дугина, и разработка теории информационных войн, которую разрабатывали Игорь Панарин и ряд других специалистов . Хотя эти три направления развивались довольно независимо, концептуально они имели много общего, так как обсуждали приблизительно одну и туже идею - подрыв политической легитимности противника изнутри.

После того как Запад начал обвинять Россию в ведении гибридной войны на Украине, в России решили разобраться, что же такое гибридная война. Было организовано несколько крупных семинаров и конференций - в МГУ, Военном университете, Финансовом университете. Было несколько круглых столов с участием как академических, так и военных специалистов. Профессор Цыганков из МГУ заявил: «Нас обвиняют западные партнёры в том, что мы якобы ведём гибридную войну, так давайте поймём, о чем вообще идёт речь» .

Интересно то, что в концептуализации гибридной войны в России, произошёл «перелив старого вина в новые бутылки» - просто перефразировали три вышеупомянутых теории. В принципе они подразумевали одну и ту же идею -подрыв легитимности власти противника как политическую цель войны. При этом она достигается невоенным способом - с помощью влияния на элиты и на общественное мнение подрывается легитимность существующего режима, а когда режим рушится, на его место ставят марионеточное правительство, которое в свою очередь разрушает военную и экономическую мощь государства.

К примеру, профессор Панарин просто ставит равенство между гибридной и информационной войной . Когда слушаешь или читаешь специалистов с военным уклоном, которые больше знакомы с трудами Месснера, то они дают определение гибридных войн по Меснеру: иерархия целей гибридной войны/мя-тежевойны - разрушить сначала культурные ценности, затем духовные, и наконец материальные. Когда читаешь дальше и пытаешься понять, как это происходит, то тут существует смешение понятий между теориями сетецен-тричных и информационных войн.

Были попытки ввести эту терминологию в официальные документы, но российские военные этому сопротивляются. Поэтому дискурс остаётся на уровне экспертов.

Интересно, что в России, сама идея того, что война может быть не только вооруженным конфликтом, но и иметь не силовые формы, яв-

ляется более приемлемой с историко-философской точки зрения, чем на Западе. На Западе войну понимают инструментально. В России же напротив, Леер, Свечин, Головин, Меснер, Гареев - все они говорили, что война это не только ведение военных действий, но и определённая совокупность экономических, финансовых, культурных составляющих. В учебнике по стратегии XIX в., изданном Николаевской академией, война - это борьба культур . В России идея о том, что воевать можно совокупностью военных и невоенных средств (или гибридно) нашла благодатную почву.

В.М. Но родилась-то она Западе!

О.Ф. Теория родилась из трудов Месснера и теорий сетецентричных и информационных войн. То, что родилось в России, не имеет никакого отношения к Хоффману, и имеет опосредованное отношение к тому, как эта теория была реконцептуализирована на Западе после 2014 г. Это исключительно российская идея. Анализируя как западное, так и российское понимание гибридной войны, я могу сказать, что в России эта теория более проработана, чем на Западе, так как она опирается на более широкую философско-теоретическую базу, которой не хватает на Западе из-за инструментального отношения к войне.

В.М. А разве «Столкновение цивилизаций»

Хантингтона не указывает на наличие такой же традиции и на Западе?

О.Ф. Хантингтон не был военным человеком. Это, во-первых. Во-вторых, его книга вызвала большую волну критики и непонимания. Сначала все поверили в конец истории Фуку-ямы, а дальше поняли, что скорее всего будет столкновение цивилизаций по Хантингтону.

Я бы вернулся к понятию «война». Мода на военную семантику в международных отношениях объясняет, почему военные организации, как в России, так и на Западе, очень сопротивляются принятию на вооружение таких терминов, как «гибридная война» или «информационная война». Военные могут говорить об «информационном конфликте», «борьбе», но «информационную войну» не хотят принимать, поскольку война для военных подразумевает ведение боевых действий, включая частичную или общую мобилизацию как людей, так и экономики. Чтобы вести успешные боевые действия, нужна военная стратегия. Она предполагает различные экономические, финансовые, пропагандистские, информационные действия для того, чтобы достичь цели войны.

В западной литературе присутствует термин «grand strategy», который объединяет все стратегии. Grand strategy должна управлять военной стратегией, экономической стратегией, информационной стратегией, финансовой стратегией, и т.д. Военная стратегия имеет отношение к экономической стратегии: если страна хочет достичь определённой политической цели, то она может использовать военную стра-

тегию, под которую будут выделены определённые экономические средства. Альтернативно, она также может использовать исключительно экономическую стратегию для достижения политических целей, например объявив санкции. Но важно помнить, что объявление санкций или ведение какого-либо культурно-информационного противоборства обычно не имеет отношения к военным действиям, и поэтому называть это войной проблематично.

Термин «война» широко распространился сегодня в исследованиях по международным отношениям, каких только войн у нас сейчас нет: гибридные, экономические, информационные, и даже политические, законодательные и экологические. По моему мнению это связано с тем, что большое количество военных генералов, ушедших на пенсию, начали писать книжки. Причём это происходит повсеместно. И, соответственно, они начали вводить свою военную терминологию в международные отношения. Возьмем ту же «grand strategy», ведение военных действий и то, чем должны заниматься военные, всего лишь маленькая часть этой стратегии. А сколько книжек Вы знаете, которые были написаны экономистами не про экономическую стратегию, а про grand strategy? Я не знаю ни одной. Все книги о grand strategy пишут военные.

В.М. Правильно ли я понимаю, что вопросы «Столкновения цивилизаций» находятся на уровне grand strategy, а не на уровне военной стратегии?

О.Ф. Да. Я бы сказал так, но в этом и заключается проблема. На Западе исторически существует проблема соединения стратегии и политики. Самый хороший пример - учебник стратегии 1936 г., где говорится, что стратегия и политика - две совершенно разные вещи . С тех пор учебники поменяли, но к сожалению, соединять стратегию и политику так и не научились. И это очень проблематично, поскольку стратегия служит какой-то политической цели и, если убрать политику, то стратегия начинает терять свой смысл. Если мы возьмём все американские войны послеа Второй мировой войны и по настоящее время, они во всех войнах в военном смысле слова победили, но проиграли в политическом, поскольку достижение победы зависит не от армии. Я всегда говорю: «Армия не побеждает, а воюет. Побеждают политики». А если между ними нет координации, то они всегда проиграют.

Можно победить на поле боя, можно завоевать Ирак или Афганистан, можно разбомбить Тунис, ну а дальше что? Даже во Вьетнаме, американцы с военной точки зрения делали, что хотели, достигали любой военной цели, а войну в конечном итоге проиграли.

В России связь между политикой и стратегией существует, поскольку война, как фи-лософско-историческое явление, подразумевает больше борьбу не за ресурсы, а борьбу

культур. Причём существует понимание того, что культура может быть атакована не только военными средствами - так как борьба может вестись как военными, так и невоенными средствами. Давайте только не будем называть это войной. Это часть международных отношений. Когда страны не воюют, у них могут быть благоприятные международные отношения или конфликтные международные отношения; они могут любить друг друга, быть союзниками или врагами - но быть врагами это не обязательно воевать. Это можно называть по-разному. Причём страны могут всячески вредить другим странам, с которыми они не воюют, и это не стоит называть войной. Они просто пытаются достичь определённых целей в международных отношениях. Это может происходить мирно, а может силовыми методами. Причём силовые методы необязательно означают военные действия. Можно ввести санкции, можно как-то попытаться повлиять на общественное мнение внутри страны или на международном уровне. Но главное, что это не война. Военная семантика начинает преобладать в международных отношениях и мы перестаём понимать, о чём вообще идет речь. Да, на определённых этапах отдельные страны недолюбливали друг друга, а вернее - пытались всячески навредить друг другу для того, чтобы достичь определённых целей. Можно достигать эти цели с помощью мирного сотрудничества, войны или другими методами, попадающими в категорию «ни война, ни мира».

В.М. Является ли гибридная война чем-то

новым или хорошо забытое старое?

О.Ф. Я Вам приведу пример - Американская революция. Когда началась революция, между Британией и Францией официально был мир, но поскольку американцы восстали против британской короны, а французы хотели ослабить своего традиционного противника, Великобританию, то они, несмотря на мирное соглашение, решили поддержать американцев. Французы тайно предоставляли американским повстанцам финансовую помощь, вооружение, обучение и прочее в течение пяти лет. И только когда Великобритания начала проигрывать, и Франция не почувствовала себя достаточно уверенной, то Париж объявил войны Лондону.

На концептуальном уровне есть страны, которые не дружат, но и не воюют, пытаясь при этом все равно достичь определённых политических целей. И это было всегда. Изменились технологии, но я бы не сказал, что воевать, не воюя, стало легче или сложнее сегодня. Если возьмём ХУШ - XIX вв., то для того, чтобы свергнуть корону в определённой стране, нужно было 3-4 аристократа, которые поддержали бы переворот. Найти этих 3-4, заплатить им, или как-то иначе привлечь их на свою сторону было сложно, поскольку мы говорим о людях, у которых были свои убеждения, которые нуж-

но было бы изменить. И большое количество неудавшихся переворотов тому свидетельство.

Когда мы начинаем изучать историю различных удавшихся и неудавшихся переворотов и революций, мы понимаем, что все эти перевороты начинались (в России, в Англии, Франции и так далее), когда для заговорщиков была понятна структура международных отношений и они заручались активной или пассивной поддержкой стран заинтересованных в смене режима. При появлении массовых информационных технологий в XX в. стало легче довести революционные идеи до масс, но это не означает что увлечь их революцией стало легче. Однако это так же это не означает что роль элит уменьшилась. Легитимную власть по-прежнему можно подорвать с помощью элит, но для этого все равно нужны революционные массы. Без масс не получится. Да у нас есть сегодня новые технологии, но сама идея поддержки оппозиции в лагере врага для того что бы ослабить его политическую легитимацию берёт начало ещё от Римской империи. В самой идее ничего нового я не вижу.

В.М. Таким образом Вы скорее разделяете точку зрения военных? О.Ф. Да. Они говорят политикам: «Давайте не будем смешивать понятия». Пока вы не воюете и не миритесь, это ваши проблемы -политиков, дипломатов. Это очень серьёзные проблемы, но мы к ним не имеем никакого отношения. Если будет поставлена задача, мы можем принять определённые меры: мы можем организовать учения, провести мобилизацию, для того чтобы дать вам какие-то рычаги в международных отношениях, с политической точки зрения. Но пока вы нам не приказали завоевать какую либо территорию, оставьте нас в покое. Завоевывать территории - это война, а всё остальное -это ни война, ни мир. Это поле дипломатов, политиков. Не надо смешивать терминологию, поскольку тогда политики и военные перестают понимать друг друга. Армия достаточно закрытое профессиональное сообщество. У каждой организации есть свой определённый жаргон, терминология, которой она пользуется. В нашем случае военным жаргоном начинают пользоваться политологи, политики и дипломаты. Так и появилась «гибридная война», которая на самом деле описывает феномен давно существующий. В.М. Над чем Вы сейчас работаете? О.Ф. Провожу исследование под названием «Сравнительный количественный анализ военных публикаций»

В.М. В чём заключается Ваш исследовательский вопрос?

О.Ф. Исследовательский вопрос заключается в следующем: на данный момент культура каждой военной организации довольно хорошо исследована. Например, были найдены определённые нарративы, которые предлагают что российская военная культура, в отличие от западной, больше настроена на коллективизм, чем на индивидуализм. Или что американская

армия более технологична, а в России больше почитается мысль, хитроумный план. До сих пор все эти исследования основывались на применении качественного анализа, а я хочу применить количественную методологию, анализируя статьи из российских научных журналов по военной проблематике, и сравнивая их с американскими публикациями. В научной литературе уже были примеры, когда с помощью количественного анализа публикаций, исследовали менталитет организаций.

В.М. Не менталитет авторов, а именно менталитет организаций? О.Ф. Да. Я анализирую различные издания за последние 20 лет, соответственно у меня получается база данных, состоящая из более чем 1200 статей в каждом кейсе. Проанализировать о чём пишут конкретно в каждой статье, просто невозможно, да и ненужно. Мне важны статистические данные, которые укажут на тенденции. Например, как часто пишут о стратегии, какую роль играет военная история, насколько интенсивно занимаются разными технологическими аспектами, и так далее.

В.М. Предположим, что в результате исследования Вы сможете доказать, что действительно российская военная культура коллективистская, а западная военная культура - индивидуалистская? Что это нам даёт? В чём ценность этого результата?

О.Ф. Это набор разных качеств, с помощью которых можно предполагать и объяснять различные аспекты поведения той или иной военной организации. Например, существующий анализ предполагает, что российская армия и её военная культура исторически не полагаются на технологические решения. Не то, чтобы российская армия считает технологию неважной, она важна, но самое главное это не танк, а человек, который в танке, а также то, чему его научили и какой доктрине он следует. Поэтому, если например, российские танки проигрывают иностранным, то при анализе причин этих неудач в России сначала будут анализировать особенности применения танка, а не его технические характеристики. А американцы, напротив, подразумевают, что с человеком и доктриной всё в порядке, в неудаче виновата в первую очередь техника. Если танки проигрывают, нужно менять не людей, а танки. Из этого можно делать совершенно неожиданные выводы, скажем, в отношении величины военно-индустриального комплекса США. Если каждый день менять технологию танков, при том что предыдущая версия была уже лучшей в мире, военно-индустриальный комплекс будет чрезмерно раздут. В.М. Какую книжку Вы прочитали в последнее время, которая Вас поразила, вдохновила в Вашей профессиональной сфере? О.Ф. Иан Морисс «Война. Зачем она нужна? Конфликт и развитие цивилизации от приматов до роботов» .

В.М. И какая Вам там идея понравилась?

О.Ф. Он анализирует историю войн с начала человечества и до наших дней, пытаясь понять как, зачем, почему мы воюем и что мы от этого имеем. В процессе анализа он развивает несколько очень интересных идей. Одна из них -это его деление всех войн на продуктивные и непродуктивные.

Продуктивная война - это та война, в конце которой победитель «поглощает» (или более правильно сказать интегрирует насильственным методом) побеждённого, увеличивая как своё процветание, экономическую, военную и политическую мощь, но и процветание бывшего противника. В определённый момент войны перестают быть продуктивными и становятся непродуктивными, то есть такими, в конце которых страна не интегрирует противника и его территорию, экономику, культуру. Морисс приводит несколько исторических примеров. Пока Римская империя воевала внутри Средиземноморского бассейна, это были продуктивные войны, которые привели Рим к созданию одной из самых больших и мощных империй в истории человечества. Когда же они начали воевать с варварами, то война стала непродуктивной поскольку в конечном итоге было нечего «поглощать» (интегрировать). Усилия, вложенные Римом на ведения этих войн, значительно превышали экономическую, политическую и военную отдачу от завоеванных территорий. Именно тогда Римская империя начала разваливаться.

Когда страна начинает вести непродуктивные войны, она разваливается, причем

всем вокруг, включая обычных граждан, жить становится намного хуже. После развала Римской Империи мы получили тысячелетний хаос Средневековья. То же самое произошло и с Ханьской империей в Китае.

После Средних веков на протяжении ещё тысячи лет, чуть меньше, приблизительно с XVII в. велась новая серия продуктивных войн, которая продлилась вплоть до Второй мировой войны. Несмотря на огромное количество жертв, Вторая мировая война была продуктивной, поскольку весь земной шар разделился на две империи. В каждой империи были свои законы, был порядок и процветание. А дальше началась холодная война, которая была довольно непродуктивной и в результате которой одна из империй развалилась, а вторая не пожелала её "поглотить"/интегрировать.

Все войны которые велись после Второй мировой, как Западом, так и СССР, были непродуктивны поскольку не привели к интеграционным процессам. Даже после окончания холодной войны, Запад продолжает вести исключительно непродуктивные войны: Ирак, Афганистан, Ливия (подобно Римской Империи с варварами в Европе).

Возможны ли продуктивные войны сегодня? Не знаю, но если следовать логике Иана Морисса, то прогноз получается не очень позитивный, поскольку тогда мы идем по стопам больших империй прошлого, повторяя их ошибки, и если мы не опомнимся, то довольно скоро у нас наступит второе Средневековье.

В.М. Спасибо огромное за Ваши ответы!

Список литературы

1. Дугин А.Г. Геополитика Постмодерна. Санкт Петербург: Амфора, 2007. 384 с.

2. Изместьев П.И. Конспект стратегии. Сост. офицерами ст. кл. Николаев. акад. Ген. штаба, поручиками: Изместьевым и Месснером, Вып. 1. Санкт-Петербург: Типо-лит. А.Е. Ландау, 1899.

3. Панарин И. Н. Гибридная война против России, 1816-2016 гг. М.: Горячая Линия Телеком, 2016. 221 с.

4. Панарин И.Н. Информационная война и геополитика. М.: Поколение, 2006. 560 с.

5. Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е.Э. Месснера. Под ред. А.Е. Савинкина. М.: Военный Университет, Русский Путь, 2005. 696 с.

6. Цыганков П.А. «Гибридные Войны»: Понятие, Интерпретации и Реальность // Гибридные Войны" в Хаотизирующемся Мире XXI века. Под ред. П.А. Цыганкова. М.: Издательство Московского Университета, 2015. С. 32-42.

Офер Фридман - исследователь Департамента военных исследований Кингс Колледжа (Лондон).

E-mail: [email protected].

«HYBRID WAR» OF NOTIONS

King"s College. London, WC2R 2LS, UK.

Abstract: Ofer Fridman holds the degrees of BA (Military History and Security Studies) from Hebrew University, MA (Counter-Terror and Homeland Security) from Interdisciplinary Center Herzliya and PhD (Political Science, supervised by Prof. Beatrice Heuser) from University of Reading. He is a Sessional Lecture at the University of Reading and was a Visiting Research Fellow and Visiting Lecturer at the Moscow State Institute of International Relations (MGIMO) in 2014. Ofer joined the War Studies Department at King"s to conduct a research project that focuses on the politicisation of"Hybrid Warfare". During his visit of Moscow to conduct a quantitative research of Russian military research publications "MGIMO Review of International Relations" took the following interview from him.

Key words: hybrid warfare, military strategy, military culture. assymentric conflicts.

1. Dugin A.G. Geopolitika Postmoderna . Sankt Peterburg: Amfora, 2007. 384 p.

2. Izmest"ev P.I. Konspektstrategii Ed by Izmest"ev, Messner, Issue 1. Sankt-Peterburg: Tipo-lit. A.E. Landau, 1899.

3. Panarin I. N. Gibridnaia voinaprotiv Rossii, 1816-2016 gg. . Moskva: M.: Goriachaia Liniia Telekom, 2016. 221 p.

4. Panarin I.N. Informatsionnaia voina igeopolitika . Moscow: Pokolenie, 2006. 560 p.

5. Khochesh"mira,pobedimiatezhevoinu!TvorcheskoenasledieE.E. Messnera . Ed by A.E. Savinkina. M.: Voennyi Universitet, Russkii Put", 2005. 596 p.

6. Tsygankov P.A. «Gibridnye Voiny»: Poniatie, Interpretatsii i Real"nost" in Gibridnye Voiny" v Khaotiziruiushchemsia Mire XXI veka . Ed by P.A. Cygankova. - M.: Izdatel"stvo Moskovskogo Universiteta, 2005. 32-42 pp.

7. Hoffman F.Conflict in the 21st century: The rise of hybrid wars. Arlington, VA: Potomac Institute for Policy Studies, 2007. 72 p.

8. Morris I. War-What Is It Good For? Conflict and the Progress of Civilization from Primates to Robots. London: Profile Books, 2014. 512 p.

9. The Command and General Staff School, Principles of Strategy for an Independent Corps or Army in a Theater Of Operations. Fort Leavenworth, KS: The Command and General Staff School Press, 1936. 70 p.

About the author

Ofer Fridman - Visting Research Fellow at War Studies Department of London King"s College. E-mail: [email protected].

Безусловно, большинство взрослых людей, понимают, что означает слово «война», здесь нет необходимости что-либо объяснять. Однако совсем недавно на слуху появился новый синтезированный термин «гибридная война», предикат (определитель) которого значительно переосмысливает привычное понятие войны. Концепция целостности данного понятия является предметом для размышления военных деятелей, политологов, аналитиков.

Давайте разберем, что такое гибридная война, как появилось данное словосочетание, какой смысл и содержание заложены в него и в чем его актуальность. Используем при этом здравый смысл, мировой опыт и размышления уважаемых деятелей российской науки.

Гибридная война, понятие

Как известно военная стратегия включает следующие виды войн: малые войны, обычные войны, региональные войны. Но все данные разновидности относятся к явлениям, когда вооруженные силы одной стороны противостоят вооруженным силам второй стороны.

В таких войнах используются биологические, ядерные, химические и разные, не являющиеся традиционными типы оружия, но, как правило, в классических военных столкновениях используется стандартное оружие или, как называют его на Западе, «летальное вооружение», которое в первую очередь предназначено для гибели солдат и истребления военных сил страны.

Существует также термин «симметричная война», явление, означающее войну вооруженных сил, ведущих агрессивную политику с различными потенциальными противниками, которые впоследствии становятся реальными. Наглядный пример - афганская война, которую вел Советский Союз, и афганская война, до сих пор происходящая в стране.

Можно прийти к выводу, рассматривая понятие гибридная война, что это разновидность войны, объединяющей обширный диапазон воздействий, производимый противником с применением как военных, так и иррегулярных формирований, в которых также принимают участие гражданские компоненты. В трудах военных экспертов попадается близкий к данному термин «война управляемого хаоса».

Широкое распространение сегодня также получает термин «гибридные угрозы», определяющий угрозы, исходящие от противника, способного в одно и то же время применять традиционные и нетрадиционные инструменты в целях, необходимых для достижения.

Гибридная война: что это такое?

Традиционное понимание, что такое классическая война, сформировано в нашем гражданском сознании воспитанием и образованием, всегда имевшим патриотическую и историческую направленность. Мы представляем войну, как процесс противоборства двух сторон, находящихся по разные стороны фронта. Враг вторгается на нашу землю, мы отвоевываем ее назад и продолжаем жить дальше.

Однако в настоящее время появляются и реализуются новые виды войны как вооруженного противостояния стран. Что означает гибридная противостояние, возникше как следствие технологического развития, технического роста уровня оборонительных инструментов, наступательных вооружений, иными словами, технологий противоборства.

При этом значительно изменяются сами цели для поражения. Ими выступают уже не лишение жизни солдат и разрушение материальных объектов. Здесь важнейшими целями является воздействие на массовое сознание общества, экспертные суждения лиц, ответственных за принятие важных государственных решений, включая конгрессменов, министров, депутатов, президентов, когда происходит внушение им определенных теорий, привитие ценностных позиций, которые мотивируют совершать определенные действия. Такое противоборство тоже является государственным.

Что значит гибридная война? Это значит, что также возникает вооруженное противостояние, просто в качестве оружия, помимо традиционного, выступают еще и специальные технологии, информационные, технические и глобальные сетевые устройства.

Первоисточник понятия

Мы знаем, что слово «гибрид» означает некоторый вновь произведенный продукт, возникающий, как итог скрещивания разных видов данного продукта. Таким образом, гибридная война может не иметь очевидные черты вооруженного конфликта, но все же представляет собой не что иное, как войну.

Изначально термин «гибридная форма», «гибрид» использовались по отношению к политическим организациям. То есть имелось в виду, что организации, не относятся к числу политических, отвечают при этом за осуществление именно политических функций.

К примеру, в литературе встречается ссылка на организованные группы болельщиков футбольного клуба «Милан», основанного Берлускони. С одной стороны они представляли собой всего лишь интересы болельщиков «Милана», с другой - активно поддерживали политическую деятельность Берлускони, являлись мощной силой для решения его политических задач.

Отметим, что и в СССР был подобный формат организации, образовавшейся во времена перестройки, представляющий себя в начале своей деятельности, как оппозиционное экологическое движение. На первый взгляд оно было направлено на поддержание и защиту окружающей среды, но со временем проявило свою политическую подоплеку, направленную на дестабилизацию общественной обстановки в стране.

Сложно определить, когда произошла первая гибридная война, и вообще, существовал ли подобный факт ранее в истории. Ясно одно, что определенному кругу лиц выгодно применение данной формулировки в современной жизни.

Интерпретация может быть разной

Распространение и учащенное использование понятия «гибридная война» весьма закономерное явление. Важно заметить, что первоначально, когда данный термин только начинал входить в оборот, он абсолютно не применялся относительно России, и его содержание представлялось совершенно другим. Тогда, применяя это понятие, подразумевали, что оно означает соединение классической войны с элементами терроризма, партизанской и кибервойн, то есть совершенно различных компонентов. В частности, ссылались на деятельность «Хэзболлы», осуществляемой в ходе Ливанской войны и прочих Она не участвовала активно в войне, но использовала повстанцев, партизан и так далее.

Если заглянуть в далекое прошлое, то можно обнаружить много которые описывают подобные явления, к примеру, так называемая «скифская война». Поэтому не стоит относить явление гибридной войны к категории принципиально новых по своему характеру и течению. Однако нынешняя его интерпретация значительно отличается от ранее существовавшей.

Новое понимание вопроса, война, было рождено заинтересованными лицами в отношении России в связи с событиями 2014 года, произошедшими на Украине. В прессе появилось несколько статей о том, что Россия проводит гибридные войны во всем мире. Обращаясь к информации, опубликованной агентством «Russia Today», можно обнаружить, что наша страна якобы представляется обществу глобальным агрессором, использующим средства пропаганды, киберприемы и многое другое, становясь угрозой планетарного масштаба для сохранения миропорядка. Таким вот «волшебным» образом все военные события, происходящие в мире, можно подписать под гибридные войны России, что сделает ее удобной и оправданной мишенью для всех недоброжелателей.

Обратим взор на Запад

Итак, рассмотрим систему взглядов относительно гибридных войн за рубежом. Не секрет, что имеются официальные инструкции, содержащие описание стратегии и действий военного командования в ситуациях, подобных гибридной войне. К примеру, «белая книга» командиров спецопераций сухопутных войск Соединенных Штатов Америки, находящаяся в свободном доступе для пользователей «глобальной сети», под названием «Противодействие нетрадиционной войне». Она содержит отдельную концепцию с символическим названием «Победить в сложном мире».

В ней в таком ракурсе рассматривается гибридная война, что это война, в которой реальные военные шаги подразумевают в первую очередь неявные, тайные, однако типичные военные действия, в процессе осуществления которых враждебная сторона нападает на регулярную армию и (или) на государственные структуры противника. Атака происходит за счет сепаратистов и местных мятежников, которые поддерживаются финансами и оружием из-за рубежа и определенными внутренними структурами: организованной преступностью, псевдорелигиозными и националистическими организациями, олигархами.

В этих же документах Америки и НАТО содержится указание, что основополагающую роль для успешного противостояния в ходе гибридных войн играют вооруженные силы дружественных стран, которые на средних и заключительных этапах ведения подобных войн следует объединять под эгидой США наряду с объединением их разведок и правительств. Все это должно происходить в рамках «всеобъемлющей межправительственной, межведомственной и международной стратегии».

Воплощение в реальность

Изучая США, можно сделать вывод, что при возникновении гибридных войн к конфликту двух стран подключаются одновременно еще и другие государства. Их действия состоят «в оказании всестороннего содействия повстанцам при вербовке сторонников, их тыловой и оперативной поддержке, подготовке, оказании воздействия на социальную сферу и экономику, координацию дипломатических действий и проведение некоторых силовых операций». Нетрудно заметить, что все эти события, без какого-либо исключения, происходят сегодня на Украине под нескрываемым руководством США. При этом принято делать ссылку, что война Путина против суверенитета Украины.

Можно сделать вывод, что Запад прекрасно знает схему разжигания гибридных войн, да и сам этот термин пришел к нам именно оттуда. Первые пробы проводились в Сирии, в Ираке и на Украине. Теперь политические утверждения Запада приписывают России гибридную войну с Украиной. Они приводят массу собственных объективных доводов, которые подходят под их определение того, что такое гибридная война. Заметим, что подобное поведение Америка уже демонстрировала миру 30 лет назад, когда в Афганистане находился контингент Советского Союза. Более мягкая и промежуточная форма гибридных войн - это уже хорошо известные миру, так называемые «цветные» революции.

Суть происходящего

Из всего вышесказанного можно понять, что возникновение словосочетания «гибридная война» имеет достаточную предысторию, заключающуюся в совершенствовании способов и разновидностей противоборства государств. Это понятие отражает имеющиеся в наличии реалии применения инструментов борьбы и последних достижений в сфере соперничества стран.

Чтобы ясно понять, что такое гибридная война, дадим этому термину следующее определение. Это вид военного противоборства отдельных государств, которое вовлекает в вооруженный конфликт, кроме или вместо регулярной армии, спецмиссии и спецслужбы, партизанские и наемные силы, террористические атаки, протестные массовые беспорядки. При этом основной целью чаще всего является не оккупация и присвоение территории, а перемена политического режима или устоев государственной политики в стране, подвергаемой атаке.

Смысл заключительной части определения в том, что традиционные цели войны, такие как захват материальных ценностей, природных ресурсов, территорий, казны, золота и так далее, не канули в лету. Просто агрессивная захватническая вооруженная борьба приобрела другие очертания, и ее цели достигаются теперь иначе. Тактика гибридной войны приводит к тому, чтобы довести политический режим атакуемого государства до состояния десуверенизированного, марионеточного, легкоуправляемого агрессивно напавшей страной, и тогда все решения будут приниматься в ее пользу.

Холодная война с СССР

Нетрудно заметить, что положение России в мировом балансе оставляет желать лучшего. Коэффициент потребительства в нашем государстве намного меньше единицы. Иными словами, мы в разы больше продукции производим и отдаем в пользу мирового сообщества, чем потребляем в самой России.

В холодной войне также прослеживается некая концепция гибридной войны. Ее итог продемонстрировал, что ведение «горячей» войны вовсе не обязательно для достижения целей, которые, к примеру, ставил еще Адольф Гитлер. Ему так и не удалось добиться своего, в отличие от Запада. Таким образом, определенно существует явное сходство классической и гибридной войны. Общая цель всех этих межгосударственных конфликтов - завладеть благами страны-противника, победить его и сделать управляемым.

Что мы наблюдаем сегодня?

В настоящее время происходит все то, что происходило многие годы российской истории. Если перефразировать русского классика Аксакова И. С., то можно сказать, что, если поднимается вопрос о властолюбии и желании России начать войну, то нужно понимать: какая-то из западных или западно-европейских стран готовится бессовестно захватить чью-либо чужую землю.

Сегодня очевидно, что термин «гибридная война» используется против нашей страны. Очевидно также, что данный термин был введен в употребление и окружен всеобщим вниманием для того, чтобы выставить Россию, как агрессора, разжигающего войну. Однако под прикрытием всего этого «политического тумана» происходят совершенно аналогичные действия со стороны западных стран. Может показаться, что ни американцы, ни англичане не участвуют в войне, но на территории Украины неустанно присутствуют военные инструкторы, различные «частные» армии и т.п. Они как бы не воюют, однако в войне принимают непосредственное участие.

На фоне нынешних событий становится актуальным говорить, что западными государствами запланирована и входит в свою начальную стадию гибридная война против России. Происходит всестороннее давление на наше государство, неявное вовлечение в агрессивное целенаправленное воздействие на экономическое и социальное равновесие.

Сопротивление западной провокации

Достаточно легко понять, какими способами готовится гибридная война НАТО против России. Вникнув в суть данного термина, мы можем наблюдать подготовительные работы повсеместно. Проводятся тренинги, апробации, копятся ресурсы, внутри нашей страны выращиваются соответствующие инфраструктуры.

Подводя итог, можно сделать вывод, что гибридная война является современной эволюционировавшей формой войны. Перечень новейших форм войны, надиктованных Западом, можно также дополнить кибервойной, сетевой, информационной, когнитивной войной, войной на 1-ой фазе в Ираке, дистантной войной, развернувшейся в Югославии.

Но вот что удивительно и поразительно. Если мы прочитаем совершенно свежие государственные документы, разработанные и принятые уже в 2014 году нашим правительством, то ни в «Стратегии национальной безопасности РФ», ни в «Военной доктрине РФ», ни в «Концепции внешней политики РФ» мы не найдем ни одного употребления или расшифровки понятий всех этих войн, в том числе гибридной. Что здесь можно сказать? Остается только подтвердить свои соображения об истоках подобных терминов и целях их использования.

Конечно, гибридная война с недавних пор стала реальностью, четко и уверенно обозначившей свои контуры, мощь влияния и эффективность которой, значительно превышают те же характеристики войны в традиционном понимании. Начальник Генштаба Вооруженных сил РФ генерал армии Герасимов, говоря о гибридной войне, считает ее превосходящей любые военные средства, используемые в процессе реальных военных действий. Поэтому приоритетным направлением в деле укрепления гражданской сознательности является понимание методов и способов ее ведения. Сегодня каждый из нас должен встать на защиту собственного будущего, делать все возможное для сохранения нашей страны, как целостного, суверенного государства, правильно расценивать и спокойно реагировать на все провокации, идущие с Запада.

Важно объективно воспринимать сложившуюся ситуацию, рассматривать любое социальное и экономическое явление в первую очередь с позиции гражданина России, которому небезразлична судьба его великой Родины.