Введение 3

1. Основные принципы семиотики 5

2. Некоторые вехи развития семиотики в ХХ в. 8

3. Семиотика в России. Юрий Михайлович Лотман 11

3.1. Юрий Михайлович Лотман.

Этапы научного пути 15

3.2. Теоретический вклад в теория знаковых

систем Ю.М. Лотмана 23

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Ю.М. Лотман, чье имя, как пишут неоригинальные журналисты, не нуждается в представлении, действительно широко известен на всем постсоветском пространстве и вряд ли можно найти образованного человека, который бы никогда не слышал или не читал о нем. Однако, как правило, Лотмана только и знают что "понаслышке" и имеют весьма отдаленное представление о тематике, характере и интересах его работ. Такое положение дел обьясняется, конечно же, необыкновенной разносторонностью интересов и поисков самого Юрия Михайловича, но не в последнюю очередь и сложностью проникновения в тот мир высокой филологии и семиотических штудий, в котором он жил. Вместе с тем, как это ни странно, тот комплекс идей, который был выработан Лотманом и другими участниками Тартуско-московской семиотической школы, не нашел практически никакого освещения.

Убедительным примером того, как в советской России, даже в условиях цензурного удушения гуманитарных наук, смогла плодотворно развиваться новаторская культурологическая мысль, является творчество выдающегося ученого - Юрия Михаиловича Лотмана (1922- 1993). История и теория культуры были поставлены Лотманом на прочную почву новых филологических дисциплин - семиотики и структурализма, подкрепленных огромным фактическим материалом отечественной культуры.

Как культурологу Россия обязана Лотману глубокими исследованиями отечественных традиций, духовной жизни и быта, преимущественно XIII-XIX вв., в частности таких фигур, как Радищев, Карамзин, декабристы, Пушкин, Лермонтов, и многих других. Здесь главная заслуга Лотмана в том, что он способствовал очищению этих имен от пропагандистского идеологического грима, накладывавшегося на них в течение десятилетий официальной советской наукой. Однако основным вкладом ученого в культурологию стали его труды по русской культуре во всех ее проявлениях под углом зрения семиотики, равно как и разработка собственной общей теории культуры. Лотман рассматривает ее как открытую знаковую систему и структуру, включающую помимо основного «штампующего» компонента - естественного языка - множество других знаковых систем, которыми являются, в частности, все виды искусства. Одновременно культура для Лотмана - это и «текст», всегда существующий в определенном «контексте», и механизм, создающий бесконечное многообразие культурных «текстов», и долгосрочная коллективная память, избирательно передающая во времени и пространстве интеллектуальную и эмоциональную информацию.

1. Основные принципы семиотики

Семиотика (от греческого shmeiwtikoўn - «знаковый») - наука, объектом изучения которой являются знаки , их сочетания (например, математические или физические формулы) и их системы (например, любой язык). По удачному выражению Ч. Морриса (1901-1978), «человеческая цивилизация невозможна без знаков и знаковых систем, человеческий разум неотделим от функционирования знаков - а, возможно, и вообще интеллект следует отождествить именно с функционированием знаков». Сам термин «семиотика», по указанию Ч. Морриса, был взят у греческих стоиков, которые испытывали влияние греческой медицины, трактовавшей диагноз и прогноз как знаковые процессы .

Цель семиотики как междисциплинарной отрасли - создать общую теорию знаков во всех их формах и проявлениях. Под знаком понимаются объекты, характеризующиеся двумя сторонами: означающей (то есть воспринимаемой органами чувств) и означаемой (несущей в себе значение знака, изучением которого занимается особая отрасль семиотики - семантика ).

Если между означающей и означаемой сторонами есть сходство, то перед нами изобразительные знаки. Если означаемая характеристика имеет условный характер (то есть непосредственно не вытекает из материального облика объекта), то знак оказывается символом . Существуют также знаки-индексы (указатели ), в которых данные стороны совмещены (например, стрелка - дорожный указатель). Также выделяются знаки-диаграммы , в которых отношения составных частей означающей стороны аналогичны отношениям составляющих означаемой стороны.

Семиозис (процесс функционирования знака) обычно рассматривается как пятичленное отношение, в котором V вызывает в W предрасположенность к определенной реакции X на особый вид объекта Y , которая возможна при определенных условиях Z . Таким образом :

· V - знак;

· W - интерпретатор;

· X - интерпретанта;

· Y - сигнификация (значение, означивание);

· Z - контекст , в котором фигурирует знак.

Отношения между знаками бывают парадигматические (они входят в одну и ту же систему, напр., словарный состав языка) и синтагматические (знаки, непосредственно задействованы в каких-либо отношениях или строящихся системах, напр., слова, входящие в одно предложение). Их изучение может вестись с трех основных позиций: синтаксической (отношение между знаками внутри данной системы), семантической (изучение значения отдельно взятых знаков и знаковых систем) и прагматической (исследование отношений между знаковыми системами и их потребителями, то есть способы усвоения и применения знаков).

Взаимодействие знаков проявляется в особом семиотическом механизме , в который входят:

· различение синхронии (функциональное единство всех элементов знаковой системы, они представляют собой как бы единый работающий механизм) и диахронии (изменение структуры данных элементов во времени);

· разграничение парадигматики (набор исходных параллельных, но отличающихся по значению форм, отбираемых в процессе создания текста) и синтагматики (соединение в рамках высказывания разнородных элементов);

· различие языка (определяемого как иерархическая система вневременных норм) и правил речи (воплощение, материализация правил языка в отдельных текстах, их знаках).

Основным законом семиотики является: ни одна культура не может существовать при наличии лишь одного семиотического канала . Следовательно, всю историю культуры можно изучать как взаимодействие различных знаков и знаковых систем . Семиотикой разработан специальный категориальный аппарат, наиболее полный обзор которого представлен в словаре Альгирдаса Греймаса и Жозефа Курте.

Стоит заметить, что историческая семиотика весьма выигрышна при анализе культуры в целом, при сравнении различных культур или этапов их развития, но малоэффективна при конкретно-историческом анализе. С ее помощью можно красиво рисовать ход глобальных процессов, но для частных сюжетов она не всегда применима. Использование данной методики перспективно прежде всего при анализе ритуалов, от бытовых до государственных, при изучении нарратива и памятников культуры, несущих в себе скрытые смыслы.

В этом плане семиотический подход к истории наиболее уязвим для упреков постмодернистов, поскольку реконструкция смыслов знаков неизбежно предполагает значительную роль историка в моделировании этих смыслов. Представляются крайне размытыми критерии, по которым можно с уверенностью сказать, что перед нами семиотическая реконструкция, адекватная действительному значению события прошлого, а не остроумная трактовка, обусловленная многими факторами (от избирательности чтения источника до особенностей профессиональных воззрений ученого).

2. Некоторые вехи развития семиотики в ХХ в.

Как наука семиотика была обоснована в трудах американского логика Ч. Пирса (1839-1914). Он разграничивал «материальные качества знака» (его означающее ) и «непосредственную интерпретацию знака» (его означаемое ). Знаки, по Пирсу, обладают различными репрезентативными свойствами, на основании которых можно выделить в них три основных типа :

· иконический знак - основан на фактическим подобии означающего и означаемого, взаимозаменяемых по принципу сходства; в свою очередь в них выделяются образы (означающее представляет простые качества означаемого) и диаграммы (обладают пропорциональным сходством частей означающего и означаемого);

· индекс - основан на «реально существующей смежности» означающего и означаемого, например, дым является индексом огня;

· символ - основан на условной смежности означающего и означаемого, причем для нее вовсе не требуется внешнее сходство или физическое взаимодействие.

Другим «пионером» семиотики был швейцарский филолог-лингвист Ф. де Соссюр (1857-1913). В качестве субстанциального признака символа он понимал его интенциональность, сочетаемую с произвольностью : «символические образования всегда возникают помимо воли… символы, как и всякий знак, всегда возникают лишь эволюционным путем, в результате бессознательного установления отношений между предметами; они не изобретаются и не навязываются вдруг». При этом, хотя язык понимался де Соссюром «лишь как одна из семиотических систем», она считалась образцовой, и «в этом смысле лингвистика может служить моделью для всей семиологии в целом» (так он называл семиотику).

Основы изучения семиотического механизма, заложенные де Соссюром, были развиты в работах Московского и Пражского лингвистического кружков . Первый был основан в 1915 г. студентами Московского университета при Московской диалектологической комиссии. Его лидерами были Р.О. Якобсон, М.Н. Петерсон, А.А. Буслаев, Г.О. Винокур, Н.Ф. Яковлев. После роспуска организации в 1925 г. ее основные идеи были подхвачены и развиты в Пражском кружке (1926 - начало 1950-х гг.). Его работа связана с именами В. Матезиуса, Я. Мукаржовского, Б. Гавранека, Н.С. Трубецкого, Р.О. Якобсона, П.Г. Богатырева, Б.В. Томашевского, Ю.Н. Тынянова и др. Сторонников кружка отличало представление о языке как о функциональной системе («системе выражения средств выражения, служащей для определенной цели»). Они разрабатывали проблему синхронии/диахронии, вопросы изучения художественного знака, оказали большое влияние на развитие структурализма в литературоведении.

Ю. М. Лотман: к современному понятию текста. Текст как динамическая семиотическая система.

Проблема «чужого слова» («чужой речи») и диалогичность у М. М. Бахтина.

Интертекст и интертекстуальность.

В динамике развития семиотики за последние пятнадцать лет можно уловить две тенденции. Одна направлена на уточнение исходных понятий и определение процедур порождения. Стремление к точному моделированию приводит к созданию метасемиотики: объектом исследования становятся не тексты как таковые, а модели текстов, модели моделей и т. д Вторая тенденция сосредоточивает внимание на семиотическом функционировании реального текста. Если, с первой позиции, противоречие, структурная непоследовательность, совмещение разноустроенных текстов в пределах единого текстового образования, смысловая неопределенность – случайные и «неработающие» признаки, снимаемые на мета-уровне моделирования текста, то, со второй, они являются предметом особого внимания. Используя соссюрианскую терминологию, можно было бы сказать, что в первом случае речь интересует исследователя как материализация структурных законов языка, а во втором предметом внимания делаются именно те ее семиотические аспекты, которые расходятся с языковой структурой.

Как первая тенденция получает реализацию в метасемиотике, так вторая закономерно порождает семиотику культуры.

Оформление семиотики культуры – дисциплины, рассматривающей взаимодействие разноустроенных семиотических систем, внутреннюю неравномерность семиотического пространства, необходимость культурного и семиотического полиглотизма, – в значительной мере сдвинуло традиционные семиотические представления. Существенной трансформации подверглось понятие текста. Первоначальные определения текста, подчеркивавшие его единую сигнальную природу, или нерасчленимое единство его функций в некоем культурном контексте, или какие-либо иные качества, имплицитно или эксплицитно подразумевали, что текст есть высказывание на каком-либо одном языке. Первая брешь в этом, как казалось, само собой подразумевающемся представлении была пробита именно при рассмотрении понятия текста в плане семиотики культуры. Было обнаружено, что, для того чтобы данное сообщение могло быть определено как «текст», оно должно быть как минимум дважды закодировано. Так, например, сообщение, определяемое как «закон», отличается от описания некоего криминального случая тем, что одновременно принадлежит и естественному, и юридическому языку, составляя в первом случае цепочку знаков с разными значениями, а во-втором – некоторый сложный знак с единым значением. То же самое можно сказать и о текстах типа «молитва» и т. п.

Ход развития научной мысли в данном случае, как и во многих других, повторял логику исторического развития самого объекта. Как можно предположить, исторически высказывание на естественном языке было первичным, затем следовало его превращение в ритуализованную формулу, закодированную и каким-либо вторичным языком, текст е. в текстекст Следующим этапом явилось соединение каких-либо формул в текст второго порядка. Особый структурный смысл получали такие случаи, когда соединялись тексты на принципиально различных языках, например, словесная формула и ритуальный жестекст Получающийся в результате текст второго порядка включал в себя расположенные на одном иерархическом уровне подтексты на разных и взаимно не выводимых друг из друга языках. Возникновение текстов типа «ритуал», «обряд», «действо» приводило к совмещению принципиально различных типов семиозиса и – в результате – к возникновению сложных проблем перекодировки, эквивалентности, сдвигов в точках зрения, совмещения различных «голосов» в едином текстовом целом. Следующий в эвристическом отношении шаг – появление художественных текстов. Многоголосый материал получает дополнительное единство, пересказываясь на языке данного искусства. Так, превращение ритуала в балет сопровождается переводом всех разноструктурных подтекстов на язык танца. Языком танца передаются жесты, действия, слова и крики и самые танцы, которые при этом семиотически «удваиваются». Многоструктурность сохраняется, однако она как бы упакована в моноструктурную оболочку сообщения на языке данного искусства. Особенно это заметно в жанровой специфике романа, оболочка которого – сообщение на естественном языке – скрывает исключительно сложную и противоречивую контроверзу различных семиотических миров.

Дальнейшая динамика художественных текстов, с одной стороны, направлена на повышение их целостности и имманентной замкнутости, а с другой, на увеличение внутренней семиотической неоднородности, противоречивости произведения, развития в нем структурно-контрастных подтекстов, имеющих тенденцию к все большей автономии. Колебание в поле «семиотическая однородность – семиотическая неоднородность» составляет одну из образующих историко-литературной эволюции.

Возможны случаи редукции значений первого ряда (естественного языка) – молитва, заклинание, ритуальная формула могут быть на забытом языке или же тяготеть к глоссолалии. Это не отменяет, а подчеркивает необходимость осознавать текст как сообщение на некотором – неизвестном или таинственном – первичном языке. Определение текста, даваемое в плане семиотики культуры, лишь на первый взгляд противоречит принятому в лингвистике, ибо и там текст фактически закодирован дважды: на естественном языке и на метаязыке грамматического описания данного естественного языка. Сообщение, удовлетворяющее лишь первому требованию, в качестве текста не рассматривалось. Так, например, до того как устная речь сделалась объектом самостоятельного лингвистического внимания, она трактовалась лишь как «неполная» или «неправильная» форма письменного языка и, являясь бесспорным фактом естественного языка, в качестве текста не рассматривалась. Парадоксально, но известная формула Ельмслева, определившая текст как «все, что может быть сказано на датском языке», фактически понималась как «все, что может быть написано на правильном датском языке». Введение же устной речи в круг лингвистических текстов подразумевало создание специального метаязыкового для нее адеквата. В этом отношении понятие текста в лингвосемиотическом контексте сопоставимо с общенаучным понятием факта. Из других важных ее моментов следует подчеркнуть напряжение между тенденцией к интеграции – превращению контекста в текст (складываются такие тексты, как «лирический цикл», «творчество всей жизни как одно произведение» и т. п.) и дезинтеграции – превращению текста в контекст (роман распадается на новеллы, части становятся самостоятельными эстетическими единицами). В этом процессе позиции читателя и автора могут не совпадать: там, где автор видит целостный единый текст, читатель может усматривать собрание новелл и романов (ср. творчество Фолкнера), и наоборот (так, Надеждин в значительной мере истолковал «Графа Нулина» как ультраромантическое произведение потому, что поэма появилась в одной книжке с «Балом» Баратынского и обе поэмы были восприняты критиком как один текст). Известны в истории литературы случаи, когда читательское восприятие того или иного произведения определялось репутацией издания, в котором оно было опубликовано, и случаи, когда это обстоятельство никакого значения для читателя не имело.

Сложные историко-культурные коллизии активизируют ту или иную тенденцию. Однако потенциально в каждом художественном тексте присутствуют обе они в их сложном взаимном напряжении.

Создание художественного произведения знаменует качественно новый этап в усложнении структуры текста. Многослойный и семиотически неоднородный текст, способный вступать в сложные отношения как с окружающим культурным контекстом, так и с читательской аудиторией, перестает быть элементарным сообщением, направленным от адресанта к адресату. Обнаруживая способность конденсировать информацию, он приобретает память. Одновременно он обнаруживает качество, которое Гераклит определил как «самовозрастающий логос». На такой стадии структурного усложнения текст обнаруживает свойства интеллектуального устройства: он не только передает вложенную в него извне информацию, но и трансформирует сообщения и вырабатывает новые.

В этих условиях социально-коммуникативная функция текста значительно усложняется. Ее можно свести к следующим процессам.

1. Общение между адресантом и адресатом. Текст выполняет функцию сообщения, направленного от носителя информации к аудитории.

2. Общение между аудиторией и культурной традицией. Текст выполняет функцию коллективной культурной памяти. В качестве таковой он, с одной стороны, обнаруживает способность к непрерывному пополнению, а с другой, к актуализации одних аспектов вложенной в него информации и временному или полному забыванию других.

3. Общение читателя с самим собою. Текст – это особенно характерно для традиционных, древних, отличающихся высокой степенью каноничности текстов – актуализирует определенные стороны личности самого адресата. В ходе такого общения получателя информации с самим собою текст выступает в роли медиатора, помогающего перестройке личности читателя, изменению ее структурной самоориентации и степени ее связи с метакультурными конструкциями.

4. Общение читателя с текстом. Проявляя интеллектуальные свойства, высокоорганизованный текст перестает быть лишь посредником в акте коммуникации. Он становится равноправным собеседником, обладающим высокой степенью автономности. И для автора (адресанта), и для читателя (адресата) он может выступать как самостоятельное интеллектуальное образование, играющее активную и независимую роль в диалоге. В этом отношении древняя метафора «беседовать с книгой» оказывается исполненной глубокого смысла.

5. Общение между текстом и культурным контекстом. В данном случае текст выступает в коммуникативном акте не как сообщение, а в качестве его полноправного участника, субъекта – источника или получателя информации. Отношения текста к культурному контексту могут иметь метафорический характер, когда текст воспринимается как заменитель всего контекста, которому он в определенном отношении эквивалентен, или же метонимический, когда текст представляет контекст как некоторая часть – целое. Причем, поскольку культурный контекст – явление сложное и гетерогенное, один и тот же текст может вступать в разные отношения с его разными уровневыми структурами. Наконец, тексты, как более стабильные и отграниченные образования, имеют тенденцию переходить из одного контекста в другой, как это обычно случается с относительно долговечными произведениями искусства: перемещаясь в другой культурный контекст, они ведут себя как информант, перемещенный в новую коммуникативную ситуацию, – актуализируют прежде скрытые аспекты своей кодирующей системы. Такое «перекодирование самого себя» в соответствии с ситуацией обнажает аналогию между знаковым поведением личности и текста. Таким образом, текст, с одной стороны, уподобляясь культурному макрокосму, становится значительнее самого себя и приобретает черты модели культуры, а с другой, он имеет тенденцию осуществлять самостоятельное поведение, уподобляясь автономной личности.

Частным случаем будет вопрос общения текста и метатекста. С одной стороны, тот или иной частный текст может выполнять по отношению к культурному контексту роль описывающего механизма, с другой, он, в свою очередь, может вступать в дешифрующие и структурирующие отношения с некоторым метаязыковым образованием. Наконец, тот или иной текст может включать в себя в качестве частных подструктур и текстовые, и метатекстовые элементы, как это характерно для произведений Стерна, «Евгения Онегина», текстов, отмеченных романтической иронией, или ряда произведений XX в. В этом случае коммуникативные токи движутся по вертикали.

В свете сказанного текст предстает перед нами не как реализация сообщения на каком-либо одном языке, а как сложное устройство, хранящее многообразные коды, способное трансформировать получаемые сообщения и порождать новые, как информационный генератор, обладающий чертами интеллектуальной личности. В связи с этим меняется представление об отношении потребителя и текста. Вместо формулы «потребитель дешифрует текст» возможна более точная – «потребитель общается с текстом». Он вступает с ним в контакты. Процесс дешифровки текста чрезвычайно усложняется, теряет свой однократный и конечный характер, приближаясь к знакомым нам актам семиотического общения человека с другой автономной личностью.

Аналогичные отношения возникают, например, между, художественным текстом и его заглавием. С одной стороны, они могут рассматриваться как два самостоятельных текста, расположенных на разных уровнях в иерархии «текст – метатекст»; с другой, они могут рассматриваться как два подтекста единого текста. Заглавие может относиться с обозначаемому им тексту по принципу метафоры или метонимии. Оно может быть реализовано с помощью слов первичного языка, переведенных в ранг метатекста, или с помощью слов метаязыка и т. д В результате между заглавием и обозначаемым им текстом возникают сложные смысловые токи, порождающие новое сообщение.

(Ю. М. Лотман. Избранные статьи в трех томах.

Т. I. Статьи по семиотике и топологии культуры.

Таллин: Александра,1992.С. 130 – 135)

Юрий Лотман: семиотика

Семиосфера

Семиосфра - (семиотическое пространство) термин в семиотике, введенный Ю. М. Лотманом; пространство, представляющее собой условие, необходимую предпосылку для осуществления коммуникаций и существования языков и их работы. Язык же в этом контексте рассматривается как функция, сгусток семиотического пространства. Речь идет о пространстве, в которое изначально погружены все участники коммуникации и которое обеспечивает работу устройства, состоящего из адресата, адресанта и связывающего их канала. Только в этом пространстве возможен семиозис.

Признаки семиосферы:

Отграниченность

Неоднородность

Неравномерность

Бинарность и асимметрия

«Диахронная глубина» - сложная система памяти

Понятие «семиосферы» строится на семиотической традиции, зарождение которой как науки происходит в 19 веке. С одной стороны, одна из линий ведется от идей английских ученых-семиотиков Пирса и Морриса. Они считали знак первоэлементом всякой семиотической системы. Семиозис, согласно этой традиции, состоял из следующих элементов: репрезентамен, или знаковое средство, знаконоситель (понятийное содержание знака), интерпретанта (форма знака) и объект, или десигнат (предмет из реального мира, обозначаемый знаком). Моррис также добавлял четвертый элемент - интерпретатор, то есть сам человек, распознающий знак.

Вторая линия основывается на тезисах Соссюра. Тут основой выступает бинарность языка и речи, где язык рассматривается как социальный институт, общность, составленная из различных кодов, а речь - индивидуальное воплощение языка.

Понятием семиосферы Лотман хотел отойти от атомарности подхода и рассмотреть семиотику не как набор элементарных символов или актов, но как полноценную систему.

Семиосфера и биосфера

Чтобы читатель мог лучше понять, о чем идет речь, автор проводит аналогию между семиотическим пространством и понятием биосферы , введенным В. И. Вернадским. Более того, Лотман признает, что сам термин «семиосфера» создан именно по аналогии с введенным русским ученым понятием. Однако он предостерегает читателя от смешения этого понятия с понятием «ноосферы», являющейся лишь отдельным этапом развития биосферы, связанной с разумной деятельностью человека. Биосфера, согласно определению Вернадского, есть область жизни, более точно определяемая как оболочка, в которой могут происходить изменения, вызванные солнечным излучением. Лишь в этой сфере возможно существование живого вещества. Вернадский включает в биосферу земную тропосферу, океаны и тонкую пленку в континентальных областях, уходящую на глубину около трех километров.

«Биосфера - организованная, определенная оболочка земной коры, сопряженная с жизнью». В. И. Вернадский

«Живое вещество биосферы есть совокупность ее живых организмов. В дальнейшем вместо понятия "жизнь" я буду брать понятие "живое вещество"» в таком его понимании». В. И. Вернадский

Лотман, опираясь именно на это определение живого вещества, указывает на первичность биосферы по отношению к отдельному организму в понимании Вернадского.

«Все эти сгущения жизни теснейшим образом между собою связаны. Одно не может существовать без другого. Эта связь между разными живыми пленками и сгущениями и неизменный их характер есть извечная черта механизма земной коры, проявляющаяся в ней в течение всего геологического времени». В. И. Вернадский

Подобный подход можно применять в рамках семиотики, как считает ученый. Он предлагает рассматривать все семиотическое пространство как единый механизм или даже организм, а не как совокупность обособленных друг от друга языков и отдельных текстов. Тогда первичной оказывается «большая система», семиотический универсум - семиосфера. Именно эта особенность и объясняет необходимость наличия семиотического опыта предварительного семиотическому акту. Единицей семиозиса, таким образом, является все присущее данной культуре семиотическое пространство.

Семиотическое и внесемиотическое пространство

Лотман предусматривал так же ряд признаков, характеризующих семиосферу. Один из них - отграниченность. Иными словами, семиосфера отграничена от окружающего ее внесемиотического, или иносемиотического пространства. Отсюда следует одно из ключевых для понимания явления понятие границы. «Замкнутость» семиосферы заключается в том, что она не может соприкасаться с иносемиотическими знаковыми единицами. Для того, чтобы впустить подобные единицы в семиотическое пространство необходим «перевод» на его внутренний язык. Этот процесс автор называет «семиотизацией фактов». Так, именно граница отвечает за осуществление этой трансформации. Здесь снова появляются биологическое аналогии, раскрывающие параллель между семиосферой и организмом: граница сравнивается с пленкой, мембраной клетки или чувственными рецепторами, переводящими внешние раздражители на язык нервной системы . Границу автор называет важнейшей функциональной и структурной частью семиотического механизма, потому что с ее помощью семиосфера может выходить на контакт с внешним для нее миром, внесемиотическим пространством. Так, все механизмы перевода оказываются включенными в структуру семиотического пространства.

Ядро и периферия семиосферы

Другой особенностью семиосферы является семиотическая неравномерность. Семиотическое пространство внутри структурно неоднородно. Пространство семиосферы разделено на ядро и периферию. Это деление автор называет внутренним законом системы. Ядро (чаще всего их несколько) является доминирующим элементом, в нем располагаются основные семиотические системы. Периферия же представляет собой более аморфный семиотический мир, в который погружены ядра. Однако именно за этой периферией Лотман признает право на инициацию динамических процессов. Это связано с меньшим уровнем их организации и, следовательно, меньший уровень сопротивления и развития новых процессов. Связано это также с тем, что периферийные образования могут быть представлены в качестве «чужих» для данной системы. Так, они выполняют функцию катализатора. Такое устройство образует внутренние границы семиосферы. Возникновение новой информации происходит именно тогда, когда информация пересекает эти границы.

Неравномерность семиосферы на одном уровне дополняется смешением уровней, иерархия которых, как правило, нарушается. Взаимодействие между уровнями и порождает динамические процессы внутри семиотического пространства. Иными словами, именно неоднородность семиотического пространства дает толчок для динамических процессов и создания новой информации.

Ю?рий Михайлович Лотман (1922 - Тарту) - русский литературовед, культуролог и семиотик. В центре внимания Лотмана находятся вопросы культуры и искусства, которые он рассматривает как «вторичные моделирующие системы». Первичной моделирующей системой при этом оказывается язык. Функцией культуры и искусства является борьба с энтропией и хранение информации, а также коммуникация между людьми. Искусство является частью культуры наряду с наукой.

Семиосфера

Седьмая книга сочинений Ю.М.Лотмана представляет его как основателя московско-тартуской семиотической школы, автора универсальной семиотической теории и методологии. Работы в этой области, составившие настоящий том, принесли ученому мировую известность. Публикуемые в томе монографии («Культура и взрыв» и «Внутри мыслящих миров»), статьи разных лет, по существу, заново возвращаются в научный обиход, становятся доступными широким кругам гуманитариев.

Книга окажется полезной для студентов и педагогов, историков культуры и словесников, для всех, кто изучает глубинные явления культуры.

Статьи по семиотике культуры и искусства

Книга Ю. М. Лотмана, выдающегося филолога и культуролога, основателя Тартуско-московской семиотической школы, включает статьи, в которой иллюстрируется концепция культуры как текста, принесшая ученому всемирную известность. Конкретные объекты, такие как искусство, общество, индивидуальное и коллективное поведение рассматриваются здесь как тексты, действующие внутри сложного семиотического организма - культуры.

Искусствометрия. Методы точных наук и семиотики

Вниманию читателя предлагается книга, содержащая работы французских, американских, немецких, шведских, польских и чехословацких ученых, и ставящая своей целью познакомить отечественного читателя с интересными направлениями в зарубежных исследованиях на стыке гуманитарных и точных наук. Применение методов семиотики (теории знаковых систем), теории информации , математической статистики и кибернетического моделирования к изучению явлений духовной культуры, в том числе искусства, привлекает значительное внимание как у нас в стране, так и за рубежом. В сборник включены работы видных исследователей, отражающие новые подходы к изучению явлений искусства методами точных наук и освещающие интересные статистические эксперименты по анализу эстетических «оценок» и «предпочтений» с привлечением методов социологии и экспериментальной психологии.

Комплексный характер материала сборника делает его в равной степени интересным как для специалистов в области точных наук - математиков, кибернетиков и инженеров, занимающихся вопросами моделирования психологических и социально-культурных явлений, так и для представителей гуманитарных наук - социологов, психологов , философов, искусствоведов и лингвистов.

Об искусстве

В книге впервые собраны и систематизированы труды Ю. М. Лотмана по теории и истории изобразительного искусства, театра, кино, по общеэстетическим проблемам. В полном объеме публикуются монографии «Структура художественного текста» и «Семиотика кино и проблемы киноэстетики». Заключительный раздел сборника составляют статьи, заметки и выступления Ю. М. Лотмана по искусствоведческой тематике, включая последнюю его статью «Портрет», неизвестную читателям.

Для специалистов-искусствоведов, историков, педагогов, учащихся вузов и школ, а также всех, кто интересуется искусством.

Диалог с экраном

Настоящую вводную главу можно было бы назвать «Экран как собеседник». Вы приходите в кинозал, свет гаснет, и перед вами появляется собеседник, который голосами актеров и диктора, игрой теней, мелькающих на белом полотне, старается вам что-то сообщить - что-то, что он считает важным, - и стремится убедить вас, что и для вас знать это исключительно существенно. У Герберта Уэллса есть фантастический рассказ о том, как художник написал на полотне портрет дьявола и дьявол с рисунка немедленно вступил в диалог со своим «создателем», пытаясь его соблазнить. История кончается тем, что художник, схватив банку краски, тщательно замазывает все пространство полотна ровным слоем, но долго еще на том месте, где был рот, эмаль пузырится - соблазнитель пытается что-то сказать, быть понятым, договориться... Нам кажется, что рассказ этот мог бы быть вступлением к любому разговору о природе кино. Осмелимся даже высказать предположение, что, если бы Уэллс никогда не сидел в кинозале, подобный сюжет, быть может, не пришел бы ему в голову. Не только режиссер, но в определенной мере и зритель, глядя на экран, оказывается наедине со своим собственным созданием. И этот рукотворный и отчасти воображаемый собеседник вдруг проявляет самостоятельность, пытается говорить, соблазнить, а главное - быть понятым.

Избранные статьи в трёх томах

Книга составлена из статей, писавшихся в промежутке между 1966 и 1987 гг. Но поскольку общий план работы сложился у автора давно, можно надеяться, что разновременность написания отдельных глав не разрушает единства книги в целом. Опубликование отдельных частей в виде статей в периодической печати поневоле приводило к необходимости повторения некоторых исходных положений. В настоящем издании автор старался эти повторы снять, что, к сожалению, оказывалось не всегда возможным, в частности, в тех случаях, когда в разных статьях выявлялись разные грани исходных принципов. В остальном текст печатается без изменений.

Во второй том вошли статьи по истории литературы, в третий - по теории и истории искусств: театра, драма­тургии, кино, живописи и архитектуры.

Цикл (аудио)лекций Юрия Лотмана: «Беседы о русской культуре»: https://vk.com/wall-52526415_26885

Материл подготовлен сообществом

Введение

Семиотика - одна из центральных дисциплин современной культурологии. Труды Ю.М. Лотмана и тартуско-московской семиотической школы имеют особое значение. Осмысление культуры и всех ее составляющих как знака и знаковой системы становится плодотворным для целостного понимания культурных текстов. Свои основные труды Ю.М. Лотман посвящал семиотической теории культуры и семиотическому анализу. Его семиотика культуры стала, с одной стороны, развитием идей Ф. де Соссюра, с другой - новым словом в семиотической теории, существенно отличающимся от позиций Ф.де Соссюра и его продолжателей - французских структуралистов и постструктуралистов, в первую очередь, в применении семиотической теории. Тартуско-московской семиотической школе удалось создать целостную семиотику культуры, в которой знак и культура неразрывно связаны. «Семиотика - эмпирическая дисциплина» Лотман М.Ю. Семиотика культуры в тартуско-московской семиотической школе // Семиотика культуры в тартуско-московской семиотической школе // Лотман Ю. М. История и типология русской культуры. СПб.: Искусство-СПБ, 2002. С. 6. , внимание Ю.М. Лотмана было сосредоточено не на метатеоретических разработках, а на анализе конкретного материала. Цель семиотики культуры - не методологические построения, а понимание и интерпретация культурного слова, сообщения, текста, причем не только «чужого», но и «своего».

Цель реферата - понять и охарактеризовать существенные позиции семиотической теории культуры Ю.М. Лотмана. Для этого необходимо выполнить ряд задач:

1. Рассмотреть в работах Ю.М. Лотмана специфику понятий культуры, семиотики и текста.

2. Описать круг значений нового термина «семиосфера».

3. Рассмотреть основные направления действия семиотической теории Ю.М. Лотмана.

В работе использованы статьи Ю.М. Лотмана о семиотике культуры, а также некоторые работы, посвященные его трудам и трудам тартуско-московской семиотической школы.

Понятие культуры и семиотики в работах Ю.М. Лотмана

Семиотика культуры - предмет семиотических построений Ю.М. Лотмана. Для ее понимания необходимо выявить специфику его видения обоих терминов. Важнейшее различение ученый проводит в соотнесении культуры и природы. Последнюю он рассматривает как антипод культуры, сущность которой «всё без человека» Семиотика культуры // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 10.. Природа является, в свою очередь, построением самой культуры, ее идеальной моделью и антиподом.

Ю.М. Лотман соотносит культуру с понятием «биосферы» В.И. Вернадского. «Культура есть устройство, вырабатывающее информацию. Подобно тому как биосфера с помощью солнечной энергии перерабатывает неживое в живое (Вернадский), культура, опираясь на ресурсы окружающего мира, превращает не-информацию в информацию. Она есть анти-энтропийный механизм человечества, к ней можно применить слова Гераклита Эфесского: "Психее присущ самовозрастающий логос". Для того чтобы культура могла выполнить эту задачу, ей необходима, прежде всего, сложная внутренняя организация» Там же. . Разработке принципов этой организации и ее интерпретации посвящена семиотика Ю.М. Лотмана.

Помимо соотнесения с природой, культура соотносится с понятиями знака и знаковой системы, сложными по своей структуре. Лотман придерживался соссюровского холистического (целостного) подхода к анализу культуры, в котором знак рассматривается не просто как автономный элементарный объект, замещающий другое явление и способный образовывать более сложные комплексные знаки (подход Ч.С. Пирса Пирс Ч. С. Избранные произведения. М., 2000. С. 117.), а как часть сложной системы знаков, образованных всегда в соотношении с другими знаками, главный признак которого - системность. Язык, а не знак - системообразующий персонаж семиотики Соссюра. Тартуско-московская семиотическая школа во главе с Ю.М. Лотманом выработала целостную семиотику культуры. В ней культура не есть объект семиотического, наряду с этнографическими, философскими, религиозными и др. исследованиями, она сама по своей сути семиотична. Культура вне семиотики немыслима и не познаваема, т.к. сама является знаковым устройством, основа ее - семиотические механизмы. Культурология по Ю.М. Лотману является семиотикой культуры, т.к. двойственность знака (планы выражения и содержания) является сущностным признаком самой культуры.

Культура подобна двустороннему устройству, вырабатывающему информацию. Иначе его можно назвать «мыслящим объектом», выполняющим три задачи: «1) хранить и передавать информацию (имеет механизмы коммуникации и памяти), обладает языком и может образовывать правильные сообщения; 2) осуществлять алгоритмизированные операции по правильному преобразованию этих сообщений; 3) образовывать новые сообщения» Лотман Ю.М. Феномен культуры // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 33. Это три основные функции культуры и все они связаны с семиотикой. Для описания культуры Ю.М. Лотману понадобилось еще одно понятие - семиосфера - семиотический универсум, он подобно биосфере является пространством, вне которого невозможно существование семиозиса (порождения смысла и интерпретации знака) Лотман Ю.М. Семиосфера // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 14. .

В данной книге представлены избранные статьи Ю.М. Лотмана по семиотике и типологии культуры.

Многолетние исследования в области культурологии, литературоведения и истории привели Ю.М. Лотмана к понятию семиосферы, которое дает возможность объединить различные области человеческих знаний в глобальное Знание о Человеке.

Статьи по истории русской литературы XVIII - первой половины XIX века. Том 2

Книга составлена из статей, писавшихся в промежутке между 1966 и 1987 гг.

Но поскольку общий план работы сложился у автора давно, можно надеяться, что разновременность написания отдельных глав не разрушает единства книги в целом. Опубликование отдельных частей в виде статей в периодической печати поневоле приводило к необходимости повторения некоторых исходных положений.

В настоящем издании автор старался эти повторы снять, что, к сожалению, оказывалось не всегда возможным, в частности, в тех случаях, когда в разных статьях выявлялись разные грани исходных принципов. В остальном текст печатается без изменений.

Статьи по истории русской литературы. Том 3

Теория и семиотика других искусств. Механизмы культуры. Мелкие заметки.

Книга составлена из статей, писавшихся в промежутке между 1966 и 1987 гг.

Но поскольку общий план работы сложился у автора давно, можно надеяться, что разновременность написания отдельных глав не разрушает единства книги в целом. Опубликование отдельных частей в виде статей в периодической печати поневоле приводило к необходимости повторения некоторых исходных положений.

В настоящем издании автор старался эти повторы снять, что, к сожалению, оказывалось не всегда возможным, в частности, в тех случаях, когда в разных статьях выявлялись разные грани исходных принципов. В остальном текст печатается без изменений.

В третий том вошли статьи по истории русской литературы; теория и семиотика других искусств; механизмы культуры; мелкие заметки.

Анализ поэтического текста: структура стиха

Книга известного ученого-литературоведа Ю.М.Лотмана посвящена принципам анализа поэтического текста.

Литературное произведение выполняет свою общественную функцию только потому, что обладает особой внутренней организацией текста. Это можно исследовать в трех аспектах: с точки зрения связи с определенной исторической реальностью, в отношении к другим литературным текстам и с позиций анализа внутренней организации художественного целого. Именно этот последний аспект позволяет увидеть красоту художественного произведения, определить причины эстетического воздействия текста.

В предлагаемой читателю книге автор ставит в центр изложения, вопросы методики подобного анализа. Цель его — не столько ознакомить читателя с результатами, полученными тем или иным ученым, сколько вооружить его методами, которые позволили бы ему производить внутритекстовой анализ самостоятельно.

Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века)

Книга создана на основе цикла телевизионных лекций, рассказывающих о культуре русского дворянства. Минувшая эпоха представлена через реалии повседневной жизни, блестяще воссозданные в главах «Дуэль», «Карточная игра», «Бал» и др. Книга населена героями русской литературы и историческими лицами — среди них Петр I, Суворов, Александр I, декабристы.

Фактическая новизна и широкий круг литературных ассоциаций, фундаментальность и живость изложения делают ее ценнейшим изданием, в котором любой читатель найдет интересное и полезное для себя.

В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь

Книга, предназначенная учителю-словеснику, познакомит с методам анализа литературного текста и покажет образцы применения этих методе) к изучению произведении Пушкина, Лермонтова и Гоголя.

Литературоведческий анализ дается на материале как включенных в школьную программу произведений, так и непрограммных.

Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера – история

Многолетние исследования в области культурологии, литературоведения и истории привели Ю.М. Лотмана к необходимости поисков универсального научного метода.

На основе анализа богатейшего историко-культуриого материала в книге делается вывод о необходимости применения в гуманитарных исследованиях методов семиотики. Выход автора к понятию семиосферы дает возможность объединить различные области человеческих знаний в глобальное Знание о Человеке.

Книга всемирно известного ученого предоставляет читателю возможность не только «следовать за мыслями великого человека», но и пытаться решить поставленные нм вопросы, остающиеся открытыми и сегодня.

Воспитание души

Том сочинений Ю.М.Лотмана представляет его удивительный талант педагога и просветителя.

В книге впервые собраны публицистические выступления, автобиографические тексты. С Лотманом-драматургом знакомит сценарий телевизионного фильма о Пушкине. Впервые полностью публикуется текст телевизионных лекций — «Беседы о русской культуре».

История и типология русской культуры

В очередной том сочинений Ю.М. Лотмана вошли все значительные исследования ученого в области истории русской культуры. Среди них — основополагающие для современного специалиста-гуманитария: «К семиотической типологии русской культуры XVIII века», «Роль дуальных моделей в динамике русской культуры», а также посмертные публикации, среди которых: «Наследие Бахтина и актуальные проблемы семиотики», «Между свободой и волей (Судьба Феди Протасова)». Культура рассматривается автором как средство хранения и передачи социальной информации, а ее реалии анализируются методами семиотики.

Книга адресована специалистам — историкам, филологам, искусствоведам, полезна она будет и для учителей-словесников, школьников и студентов.

Карамзин

В книге впервые собраны все работы Ю.М. Лотмана, посвященные жизни и творчеству великого русского писателя, поэта, публициста, историка Н.М. Карамзина.

Том состоит из четырех разделов: первый — «Сотворение Карамзина» — монография о жизни и деятельности писателя; второй — статьи и исследования, посвященные отдельным произведениям Карамзина либо определенным этапам его творческого пути; третий — заметки и рецензии. В раздел «Приложение» включены две работы Ю. М. Лотмана, тесно переплетающиеся с темой «Карамзин и его время».

Вступительная статья известного филолога Б.Ф. Егорова рассказывает о Ю.М. Лотмане — исследователе творчества Карамзина.

Культура и взрыв

Последняя прижизненная книга всемирно известного ученого, одного из основателей отечественной семиотики, профессора Юрия Михайловича Лотмана «Культура и взрыв» представляет собой попытку понять культурно-исторические процессы, происходившие в России на протяжении веков и приведшие русскую историю в 20 веке к катастрофическому взрыву, отголоски которого ощутимы и в конце 20 века, в постперестроечный период.

Рассматривая русскую культуру как тип культуры с бинарной структурой, осознающей себя лишь в категориях взрыва, Лотман в событиях постсоветской истории усматривает исторический шанс для России «перейти на общеевропейскую систему и отказаться от идеала разрушать „старый мир до основания, а затем“ на его развалинах строить новый». Упустить этот шанс Лотман считал «исторической катастрофой».

Лотмановский сборник. Выпуск 1

Замысел предлежащего тома возник в ноябре 1993 г., а формироваться он начал из материалов, представленных на чтениях памяти Ю.М. Лотмана, проходивших в ноябре-декабре того же года.

Структура «Лотмановского сборника» соответствует традиции, издавна сложившейся в изданиях in memoriam. Первый раздел составляют материалы из архива Лотмана (подготовленные его тартускими учениками). Во втором разделе помещены мемуары о Юрии Михайловиче, специально написанные для этого тома, а также работы, объединенные стремлением осмыслить феномен Лотмана в контексте развития гуманитарной науки в целом и ряда ее конкретных отраслей. В третьем разделе печатаются статьи и заметки — по истории русской литературы, фольклору, лингвистике, в той или иной степени соотносящиеся с научными интересами Юрия Михайловича. Завершается том разделом, который составили материалы, некогда запланированные к публикации в «Трудах по знаковым системам», но так и не увидевшие свет.

О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста

Настоящий том составили труды Ю. М. Лотмана, посвященные истории русской поэзии и анализу поэтических текстов.

В свое время им была задумана книга «О русской литературе», но статьи, отобранные для нее, представляли собой лишь часть написанного автором за полвека научной деятельности. Между тем успех «Пушкина», вышедшего в 1995 г., убедил, что книга, собранная по принципу: «единство темы — многообразие подходов» — наиболее предпочтительна. Такой единой темой в настоящем томе стала русская поэзия, интересовавшая Ю. М. Лотмана в самых различных аспектах.

Это, в первую очередь, разбор конкретных поэтических текстов с точки зрения их структуры. Это и статьи историко-литературного характера, где на первом месте не столько поэзия, сколько историко-культурные, политические, эстетические обстоятельства, определявшие ее развитие («Русская литература послепетровской эпохи и христианская традиция», «Об „Оде, выбранной из Иова“ Ломоносова»).