Симонов успенский мужской монастырь. Московский симонов монастырь. Углубления в монастырских стенах

Один из наиболее пострадавших московских монастырей и один из самых значимых в истории столицы. Симонов монастырь был утрачен более чем на две трети, в ХХ веке был уничтожен его собор – один из древнейших в Москве. И всё же осколки его истории дошли до наших дней, словно показывая, к чему может привести неуемная жажда разрушений.

Первоначально Симонов монастырь был основан в 1370 году чуть поодаль от своего сегодняшнего места – там, где сейчас располагается церковь Рождества Богородицы в Старом Симонове. Его основателем стал святой Федор – ученик и племянник преподобного Сергия Радонежского. А название обитель получила не от храма, а по монашескому имени боярина Степана Ховрина, который пожертвовал землю для создания монастыря и принял в нем иночество с именем Симон. В 1379 году обитель была перенесена немного на север и больше уже не меняла свое местоположение. В это же время началось строительство каменного собора Успения Божией Матери, завершенное к 1405 году. В XVI веке построены существующие каменные стены: архитектором, предположительно, был Федор Конь, создатель Смоленского кремля, стен Белого города в Москве и Малого собора Донского монастыря. Стены и башни Симонова монастыря – шедевр русской фортификации, он не раз принимал участие в боях и выдерживал осады неприятеля. Сохранившиеся до наших дней башни «Дуло», «Соляная» и «Кузнечная» перестроены в 1640‑х годах. Монастырь был упразднен в 1771 году для размещения в его стенах чумного карантина, но в 1795 году снова был восстановлен по ходатайству графа Мусина‑Пушкина.

Центром монастырского ансамбля являлся массивный пятиглавый собор Успения Божией Матери. Южнее располагалась трапезная, построенная в 1677 году на средства царя Федора Алексеевича с церковью Тихвинской иконы Божией Матери на основе старой постройки. В архитектурном отношении это было очень необычное здание: помимо четверика церкви, особо выделялась широкая смотровая башня, с которой царь любовался видами Москвы и окрестностей. Её фасады были украшены окнами с наличниками сложной формы, с запада она венчалась декоративной ступенчатой композицией с голландскими мотивами. Над западными вратами возвышалась церковь Всемилостивого Спаса, построенная в 1593 году в память о победе над крымским ханом Казы‑Гиреем, а над восточными – храм святого Николая Чудотворца. С севера в составе монастырской стены находилась колокольня, построенная на средства купца Ивана Игнатьева в 1835‑1839 годах по проекту архитектора К.А. Тона – создателя Храма Христа Спасителя. Наконец, при здании монастырской больницы был одноглавый храм преподобного Александра Свирского.

Целый ряд русских святых и известных архиереев, вошедших в историю, начинали свой монашеский путь в Симоновом монастыре: митрополит Московский Иона, патриарх Иосиф, святой Кирилл Белозерский. Монастырский некрополь был полон известных имен русской литературы и искусства: , С.Т. и К.С Аксаковы, А.А. Алябьев и многие другие.

Возле Симонова монастыря находился пруд, который, согласно легенде, выкопал сам преподобный Сергий Радонежский. Однако в литературу и народную память он вошёл под названием «Лизин пруд» благодаря книге Н.М. Карамзина «Бедная Лиза»: главная героиня произведения покончила с собой из-за предательства возлюбленного, бросившись в этот пруд.

В 1920 году монастырь был упразднен, но здания поначалу сохранялись: в части из них был устроен музей фортификации. Однако к 1930 году и он оказался закрыт, а в ночь на 21 января 1930 года бо́льшая часть монастыря вместе с Успенским собором начала XV века была взорвана. Это самая крупная потеря культурного наследия Москвы в 1930‑х годах. Тогда же полностью уничтожен монастырский некрополь, лишь некоторые могилы были перенесены на Новодевичье кладбище. На месте уничтоженной части монастыря появился Дворец культуры завода «ЗИЛ», созданный по проекту .

Сегодня мы можем видеть не более трети монастырского ансамбля: из шести храмов остался только один – во имя Тихвинской иконы Божией Матери. Также сохранилось три башни с полуразрушенными фрагментами монастырских стен, келарский корпус, трапезная, солодёжня и казначейские кельи. Эти постройки долгое время использовались в производственных целях, здесь делались рыболовные крючки и снасти, поэтому все они находятся в очень плохом состоянии. Искаженное перестройками здание Тихвинской церкви с трапезной передано верующим в 1995 году, с этого момента ведется реставрация. Община здесь особенная – для глухонемых и слабослышащих.

Симонов монастырь - один из самых крупных, богатых и известных монастырей, расположенных в былые годы в ближайшем Подмосковье. Сейчас он находится на территории столицы, в В Средние века на Руси он входил в укрепленный пояс, состоявший из монастырей, защищавших подступы к столице с южной стороны. Большое количество построек на его территории было уничтожено во время правления советской власти, особенно много в 30-е годы. Территория была частично застроена.

История монастыря

Датой основания Симонова монастыря считается 1379 год. Он появился в нижнем течении Москвы-реки. Земли для него пожертвовал боярин по имени Степан Ховрин, а первым настоятелем был архимандрит Федор, последователь и ученик знаменитого Сергия Радонежского.

Боярин Ховрин, когда отходил от дел, принял иночество и стал зваться Симоном, отсюда и произошло название самого монастыря. И в будущем между монастырем и родом купца сохранилась тесная связь. Например, здесь была обустроена усыпальница потомков Симона.

Историки до сих пор спорят о том, когда был основан монастырь. Долгое время считалось, что это был 1370 год, но современные исследователи все-таки склоняются к версии, что это случилось между 1375 и 1377 годом.

На нынешнее место Симонов монастырь был перенесен в 1379 году, поэтому некоторые отсчитывают возраст монастыря от этой даты. Там, где монастырь находился ранее, сохранилась только церковь, посвященная рождеству Богородицы. В XVIII столетии именно в ней обнаружили могилы легендарных героев Куликовской битвы - Андрея Осляби и Эти захоронения сохранились и сегодня.

Влияние Сергия Радонежского

Так как Симонов мужской монастырь был основан учеником Сергия Радонежского, то тот считал его неким филиалом своей Троицкой обители. Он часто останавливался в этих стенах во время своих визитов в Москву.

Во многом благодаря этому отсюда вышло немало известных церковных деятелей. Это Кирилл Белозерский, патриарх Иосиф, Ростовский Иоанн, митрополит Геронтий. Все они так или иначе были связаны с этим мужским монастырем. В XVI веке тут жили и долгое время работали богослов Максим Грек и инок Вассиан.

История Симонова монастыря не всегда была безоблачной. Он неоднократно подвергался набегам, был практически полностью разрушен в Смутное время.

До революции Симонов монастырь в Москве считался одним из самых почитаемых во всем Подмосковье. Поэтому сюда постоянно приезжали заметные и уважаемые личности за советом или отпущением грехов. Богатые вносили существенные пожертвования, поэтому монастырь, как правило, ни в чем не нуждался. Особенно его любил старший брат Петра I по имени Федор Алексеевич. У него даже была собственная келья, в которой он нередко уединялся.

Черная полоса в жизни монастыря

Проблемы у Симонова монастыря в Москве начались вскоре после того, как к власти пришла Екатерина II. В 1771 году она попросту упразднила его из-за эпидемии чумы, которая стремительно распространялась по стране. В результате монастырь в одночасье превратился в изолятор для чумных больных.

Восстановить в нем привычную деятельность удалось только к 1795 году. Ходатайствовал об этом граф Алексей Мусин-Пушкин. Настоятелем был назначен архимандрит Игнатий, который специально для этого приехал из Новгородской епархии, где служил в Большом Тихвинском монастыре.

Во время правления советской власти монастырь снова упразднили. В 1923 году на его базе основали музей, который просуществовал до 1930 года. Директором был назначен Василий Троицкий, которому удалось наладить отношения с православной церковной общиной. Он даже разрешил проводить службы в одном из храмов монастыря, а в обмен монахи согласились выполнять функции дворников и сторожей. В 1920-е годы архитектор Родионов провел реставрацию построек монастыря.

В 1930 году была собрана специальная комиссия от советского правительства, которая официально признала, что некоторые древние сооружения, располагавшиеся на территории монастыря, необходимо сохранить как исторические памятники, но при этом стены монастыря и сам собор следует снести. В результате сравнять с землей удалось пять из шести церквей, в их числе колокольня, Успенский собор, надвратные церкви. Были уничтожены Тайницкая и Сторожевая башни, а также хозяйственные постройки, которые к ним прилегали. Было организовано несколько субботников, во время которых стены монастыря разобрали, а на этом месте появился дворец культуры ЗИЛа.

Только в начале 90-х годов остатки монастырских зданий вернули Русской православной церкви.

Как добраться до монастыря?

Добраться до Симонова монастыря, часы работы которого - с 8.30 до 19.30, совсем несложно. Если вы пользуетесь общественным транспортом, то садитесь на метро до станции "Автозаводская". Далее следует пройти по улице Мастеркова в направлении улицы под названием Ленинская Слобода. Как только вы окажетесь на перекрестке, увидите Солевую башню, которая принадлежит Симонову монастырю. Адрес: город Москва, улица Восточная, дом 4.

Время в пути от метро до самого монастыря составит около восьми минут пешком.

Колокольня

Сегодня мы можем увидеть, что некоторые постройки монастыря удалось восстановить, а некоторые окончательно утрачены. Отдельно стоит сказать о колокольне Симонова монастыря.

К XIX столетию она сильно обветшала, тогда над северными вратами начали возводить новую пятиярусную колокольню, архитектором которой стал Константин Тон. Через 4 года было построено 94-метровое сооружение, ставшее выше колокольни Ивана Великого в московском Кремле. На время она стала самой высокой в столице.

Четыре крупных колокола для нее отлили специально по указу царей, которые часто бывали в этой обители, молились, общались со старцами.

В феврале на обложке журнала "Огонек" была опубликована фотография с изображением громадного обломка только что взорванной колокольни Симонова монастыря. Колокольня официально прекратила свое существование в 1930 году.

Трапезная

Трапезная Симонова монастыря является памятником русской гражданской архитектуры XVII века. В монастыре она появилась в еще в XV столетии, но со временем перестала удовлетворять потребности многочисленной братии.

Новое здание начали строить в 1677 году под руководством архитектора Потапова. Но его облик не понравился заказчикам, церковному руководству. В итоге строительство на время заморозили. Оно возобновилось в 1683 году, и к 1685 году было завершено. На этот раз работами руководил известный столичный зодчий Осип Старцев.

Современные исследователи относят трапезную к московскому барокко. Справа находится церковь Святого Духа, а слева - башенка, на верхнем ярусе которой есть смотровая площадка.

У трапезной, кстати, есть уникальная особенность. Это ступенчатый шипец на западной стороне. Его оформление выдержано в духе западноевропейского маньеризма, а стены украшены "шахматной" росписью.

Внутри трапезной палаты один большой свод, который перекрывает всю ширину здания. По этому образцу трапезные палаты позже стали строить во многих русских храмах.

Церковь и башни

Монастырь расположен в удивительно красивом живописном месте. Оно не раз вдохновляло многих писателей и поэтому на создание удивительных произведений. Например, описание Симонова монастыря можно найти в повести Карамзина "Бедная Лиза". В пруду именно возле его стен в финале утопилась главная героиня. Это надолго сделало монастырь весьма популярным среди поклонников и последователей сентиментализма.

Первая каменная соборная церковь при монастыре появилась в 1405 году. Она была названа в честь Успения Пресвятой Богородицы. Ее строительство начали как раз в 1379-м. С тех пор Симонов Успенский монастырь считается одной из главных святынь Русской православной церкви.

Купол собора серьезно пострадал в 1476 году, когда в него ударила молния. Поэтому вскоре его пришлось серьезно перестраивать. За дело взялся итальянский архитектор, имя которого не сохранилось до наших дней. К 1549 году храм был отстроен заново. На старом фундаменте был возведен пятиглавый собор, ставший больше в размерах.

На исходе XVII столетия его расписали столичные мастера, тогда же в монастыре появился и резной иконостас в золоте. В нем находилась главная святыня Симонова монастыря - Тихвинская икона Богоматери. Именно ее вручил Сергий Радонежский Дмитрию Донскому, благословив его на победу в Куликовской битве.

Среди редких ценностей тут же можно увидеть золотой крест, усыпанный изумрудами и алмазами, его монастырю подарила царевна Мария Алексеевна.

Среди исследователей бытует мнение, что старые стены и башни монастыря строил один из самых известных русских зодчих Федор Конь. Тот самый, что построил смоленскую крепостную стену. Он всерьез занимался укреплением пограничных рубежей Руси во времена правления царя Бориса Годунова, который и заложил первый камень в смоленский кремль.

Потрудился Конь и в этом монастыре. Труд зодчего не прошел даром. В 1591 году монахи подверглись нападению крымского хана Газы II Гирея, но благодаря крепким стенам сумели выстоять против неприятеля.

Стены некоторых башен Симонова монастыря и самого монастыря сохранились и до наших дней, хоть и были построены в 1630 году. Когда сооружалась новая крепость, в ее состав включили некоторые фрагменты, над которыми работал еще Федор Конь.

Общая протяженность монастырских стен по окружности составляет 825 метров. Высота внушительная - около семи метров. Едва ли не лучше остальных до наших дней сохранилась башня Дуло, которая увенчана шатром с оригинальной дозорной башней. Еще две уцелевших башни называются Солевая и Кузнечная, они появились в 40-е годы XVII века. Тогда как раз велась масштабная перестройка стен и строений, сильно пострадавших в Смутное время.

В перечень зданий и сооружений Симонова монастыря входят и трое ворот. До наших дней сохранились северные, западные и восточные.

После знаковой победы над ханом Казы-Гиреем, которая состоялась в 1591 году, при монастыре была сооружена надвратная церковь Всемилостивого Спаса. В 1834 году еще одна церковь, святого Николая Чудотворца, появилась над восточными воротами.

Важное решение для развития монастыря было принято в 1832 году. Православному комплексу потребовалась новая колокольня, деньги на которую пожертвовал купец Игнатьев. Первоначально был утвержден проект, сделанный архитектором Тюриным. Колокольню должны были построить в стиле классицизма, но позже от этой идеи отказались. Во многом из-за того, что в России все большую силу набирали традиции возвращения к исконной традиционной русской архитектуре. Так в 1839 году и появилась колокольня из пяти ярусов, проектировал которую уже Константин Тон.

Еще десять метров составляла звонница. Самый большой колокол в Симоновом монастыре весил целую тысячу пудов, это около 16 с половиной тонн. Как его удалось поднять на такую высоту в то время, для многих так и остается загадкой. Именно эта колокольня превратилась в один из доминантов для Москвы своего времени. Зрительно ей удавалось завершать картину живописной столицы в южной части города.

В 1929 году колокольню взорвали и велели разобрать на кирпич советские власти.

Некрополь

В древнем монастыре, как и водится, похоронены многие известные люди, про вклад которых в историю России и судьбу монастыря знают многие.

Например, в соборе при монастыре был похоронен крещеный по прихоти Ивана IV Грозного Симеон Бекбулатович, которого в 1575 году неожиданно для всех окружающих нарекли царем на Руси. Правда, уже через год тот же Грозный его благополучно свергнул.

После происков приближенного к царю князя Бориса Годунова ослепили в 1595 году, а в 1606 сослали на Соловки. Там он постригся в монахи. Вернувшись в Москву, был помещен в Симонов монастырь, где и умер под именем схимника Стефана.

В некрополе монастыря покоится тело и Константина Дмитриевича который также перед смертью принял монашеский постриг и умер под именем инока Кассиана. В разное время на монастырском подворье хоронили представителей рода бояр Головиных, Бутурлиных, князей Мстиславских, Сулешевых, Темкиных-Ростовских.

Тут же покоится немало представителей творческой интеллигенции. Умерший в 1827 году талантливый поэт Веневитинов, писатель Аксаков, скончавшийся в 1859-м, композитор Алябьев, написавший знаменитого "Соловья" (смерть его настигла в 1851-м), добившийся признания в коллекционировании и библиофилии Бахрушин, Николай Львович Пушкин (дядя знаменитого поэта), Федор Головин (близкий соратник и сподвижник первого российского императора Петра I).

Можно отыскать и могилы представителей многих знаменитых русских семей дворян, таких как Вадбольские, Оленины, Загряжские, Татищевы, Шаховские, Муравьевы, Дурасовы, Исленьевы, Нарышкины.

Когда в 30-х годах XX века был уничтожен монастырь, не сохранилась и большая часть некрополя. Удалось разыскать только немногие останки. Например, поэта Веневитинова и прозаика Аксакова, их перезахоронили на Новодевичьем кладбище. Вместо кладбища организовали столярный и После того как монастырь вернули церкви, начались строительно-восстановительные работы, в рамках которых нашли еще некоторые останки и захоронили по православному обычаю.

Священники отмечали, что все найденные могилы были сильно разрушены, большинство осквернены. Останки обретались в процессе вывоза строительного мусора, была проведена громадная работа по разделению человеческих костей от костей животных.

Современное состояние

Сегодня можно увидеть только небольшую часть построек Симонова монастыря, дошедших до наших дней. От самого монастыря осталась южная стена с тремя башнями (Дуло, Солевая и Кузнечная). Сохранилась трапезная XVII века с церковью Святого Духа, а также братский корпус, так называемые трапезные палаты, которые относятся к XV столетию, хозяйственные постройки и мастеровые палаты.

В последние годы Русская православная церковь проводит масштабные восстановительные и реставрационные работы. В частности, трудятся над восстановлением трапезной, братского корпуса и хозяйственных построек. Последние также используют в качестве мастерских. Оставшиеся уцелевшие башни и стены преимущественно пребывают в заброшенном состоянии.

Еще больше узнать можно, попав на экскурсию в Симонов монастырь. Это совсем несложно. Проект "Гуляем по Москве" стартовал в свое время в рамках празднования Дня города. Эти экскурсии оказались настолько востребованными, что их запустили на постоянной основе.

Продолжительность такой познавательной и образовательной прогулки составляет около двух с половиной часов. За это время удается пройтись вместе с опытным и начитанным экскурсоводом по живописным и тихим местам Симоновской слободы, увидеть тот самый пруд, в который бросилась с горя героиня Карамзина, здание вокзала, оставленное поездами на долгие семь десятков лет, узнать о трагической и величественной судьбе монастыря-воина, который не раз оказывался на защите столицы, побывать на могиле героев Куликовской битвы. Здесь же находится место памяти известного композитора Алябьева, так называемое кладбище колоколов.

Среди основных объектов - не только Симонов монастырь и находящиеся на его территории постройки, но и вокзал железнодорожной станции Лизово, церковь Рождества Богородицы, место, на котором Кириллу Белозерскому явилась Богоматерь, православный завод промышленника Александра Бари, могилы Пересвета и Осляби.

Организаторы экскурсии гарантируют, что после ее окончания вы узнаете, почему писатель Карамзин переименовал слободу, хоть и не желал этого, на каком месте снесли храм мракобесия и построили дом просвещения, каким образом монастырская башня превратилась в семафор, по какой причине войска атамана Болотникова не смогли преодолеть монастырские стены, как композитор Алябьев создал свое самое знаменитое произведение "Соловей", где было традиционное место сборов курсантов Спасской башни.

Единственное, о чем стоит помнить, если вы собрались посетить эту экскурсию: что на территории монастыря необходимо соблюдать определенные правила. Быть одетым в соответствии с правилами православного благочестия, в частности нельзя появляться в шортах или коротких юбках.

Маршрут, по которому пройдет экскурсия, начнется возле станции оттуда вы проследуете на улицу Мастеркову, затем на Ослябинский и Пересветов переулки, посетите сам Симонов монастырь, сходите на улицу Ленинская Слобода и снова вернетесь к станции метро "Автозаводская".

Симонов монастырь

Всего же паче убогих не забывайте, но елико могуще по силе кормите, и придавайте сироте, и вдовицю оправдите сами, а не давайте, а не вдавайте сильным погубить человека.

Ни права, ни крива не убивайте, не довелевайте убити его, еще будеть повинен смерти; а душа не погубляйте никакояже хрестьяны.

Речь молвяче, и лиху в добру, не кленитися богом.

Паче всего гордости не имейте в сердце и в уме, но рцедо: смертни есмы, днесь живи, а заутра в гробе; се все, что ны еси вдал, не наше, но твое, поручил, ны еси на мало дний; и в земли не хороните, то ны есть великъ грехъ.

Старыя чти яко отца, а молодая яко братью… Из «Поучения Владимира Мономаха». Конец X в.

Сторожи Москвы – сколько веков их образ воплощался в Симоновом монастыре, могучем, высоко поднятом над излучиной Москвы-реки, обращенном к самой опасной для столицы стороне света – югу и южным степям. Не случайно именно он сразу после Октябрьского переворота был превращен в Музей древнерусского военного, гражданского и церковного зодчества. Здесь их единение ради интересов государства, ради защиты москвичей представлялось наиболее наглядным и выразительным. Даже в могучем оборонном ожерелье города он был самым важным, а вокруг самый восточный – Спас-Андроньев монастырь, на левом берегу Москвы-реки, Новоспасский и Симонов, на правом – Данилов, далее от реки обращенный к степным дорогам Донской и самый западный – Новодевичий.

Три крутых берега реки, а с четвертой стороны непроходимое, «гиблое», по выражению наших предков, ныне полностью высохшее Сукино болото. Поблизости заложил свою обитель родной племянник и воспитанник Сергия Радонежского, сын его брата Стефана, Иван – в монашестве Федор.

На тринадцатом году отец привел сына в пустынь Сергия Радонежского и благословил на пострижение. Достигнув священства, Федор просил разрешения на основание отдельного общежительного монастыря. Сергий поддержал племянника, несмотря на молодой его возраст. Это был 1370 год, а спустя девять лет в судьбу обители вмешался великий князь Дмитрий Иванович, будущий Донской. В 1379 году по его подсказке и просьбе, вызванной стратегическими соображениями, обитель была перенесена на полверсты в сторону. Старое же ее место поныне отмечает церковь Рождества Богородицы в Старом Симонове, где покоится прах посланных Сергием Радонежским на Куликовскую битву монахов Осляби и Пересвета.

Федор приобрел исключительное доверие великого князя, который назначил его своим духовником, часто посещал обитель, часами беседовал с настоятелем. В Симоновом монастыре останавливался в каждый свой приезд в Москву и Сергий Радонежский, считая его «отраслью» будущей Троице-Сергиевой лавры.

Назначение архиепископом Ростовским не слишком обрадовало святого Федора. Прожил он в Ростове недолго, скончался в 1394 году. Памятью о нем остались основанный архиепископом женский монастырь в честь Рождества Богородицы и, как принято считать, им же самим написанная икона Богородицы, ставшая местной святыней. Мощи святого сохранялись под спудом в ростовском Успенском соборе.

Симонов монастырь становится своеобразной академией, воспитывающей многих православных князей церкви. Одним из первых следует назвать преподобного Кирилла Белозерского. Родившийся в Москве в 1337 году, Кузьма (мирское имя) был юношей пострижен в монахи, а шестидесяти лет от роду, в 1397 году, ушел в Белозерскую область к озеру Сиверскому, где основал знаменитый Кирилло-Белозерский монастырь, в котором прожил еще тридцать лет. От Кирилла осталось три литературных памятника – послания к трем братьям князьям, по определению Шевырева, «написанных простым языком и исполненных иноческого смирения».

В. Васнецов. Икона Сергия Радонежского. 1882 г.

Воспитанником Симонова монастыря был и митрополит московский Иона. Иона родился в Солигаличе, двенадцати лет принял постриг и впоследствии перевелся в московскую обитель. Суровый хранитель монашеских устоев, он не раз подвергался гонениям, и тем не менее в 1427 году был поставлен епископом Рязани и Мурома, а после смерти митрополита Фотия собором иерархов избран в митрополиты.

Однако по установленному порядку подобное избрание требовало подтверждения от Константинопольского патриарха. В этом Иону опередил другой соискатель. Ионе пришлось дождаться его низложения, и только тогда с согласия патриарха он получил посвящение в митрополиты Московские, но уже собором русских священников в Москве (1448). Отныне русская церковь становилась полностью независимой от константинопольской.

Уважение и доверие к Ионе были так велики, что великий князь в 1451 году, оставляя столицу, чтобы собрать войско против ногайцев, охрану города доверил Ионе с боярами. По свидетельству современников, когда ногайцы подожгли одно из московских предместий, Иона, отстаивая Кремль, в густом дыму и пламени совершил крестный ход по кремлевским стенам, и пламя утихло. И это только одно из чудес, связываемых с именем святителя.

Оставшиеся после Ионы сочинения относятся к лучшим памятникам древнерусской литературы. Это «Евангелие келейное» и тридцать восемь учительных посланий. Одни из них толкуют о благосостоянии государства и порядке внутреннего управления, другие – об охране православия, многие содержат утешения скорбящим, обращавшимся к нему за помощью частным лицам.

Деятельность московского митрополита Геронтия, тесно связанного с Симоновым монастырем, – время правления Ивана III Васильевича. Поставленный в митрополиты из епископов Коломенских, Геронтий вызвал немалое замешательство в церковных кругах произведенным им обрядом освящения кремлевского Архангельского собора в 1479 году. Геронтия обвинили в том, что он при совершении обряда ходил неправильно – «ходил не по солнцу». Возникшие прения способствовали распространению и укреплению жидовствующей ереси, почему митрополит решил добровольно удалиться в Симонов монастырь. Великому князю Ивану III стоило большого труда уговорить Геронтия вернуться на кафедру. Его помощь руководству государства была тем более нужна, что митрополит постоянно уговаривал великого князя окончательно свергнуть татарское иго. Не стало Геронтия в 1489 году.

Симонов монастырь. Фото 1882 г.

К той же симоновской плеяде относился и знаменитый инок Вассиан, в миру князь Василий Иванович Косой Патрикеев, который так яростно возражал против развода Василия III с великой княгиней Соломонией Сабуровой. Вассиана постигла жестокая опала, обостренная враждой к нему многих князей церкви: князь был убежденным противником монашеского стяжательства.

Вассиан Косой, в миру князь боярин Василий Иванович Патрикеев, не по своей воле принявший монашество во время опалы великого князя Московского Ивана III на старую боярскую партию. Местом его первоначального пребывания под монашеским клобуком стал Кирилло-Белозерский монастырь, где неожиданно для близких князь обратился к «книжным наукам» и проповеди заволжских старцев во главе с Нилом Сорским. Нил Сорский был постриженником того же монастыря и вблизи от него основал свою пустынь, проповедуя пустынножительство монашествующих.

Преимуществом Вассиана была его начитанность, блестящее знание современной литературы и наличие собственных незаурядных литературных талантов. Он умел отстаивать свои взгляды и успешно это делал, особенно в острой борьбе с Иосифом Волоцким, выступившим в период Собора 1504 года с увещанием великому князю основать в Московском государстве инквизицию и начать казнить еретиков. Вассиан не допускал и мысли о смертной казни во имя христианства как противоречащей самой сущности христианских догм.

Родственник великого князя Василия III, Вассиан сначала пользовался его полным доверием как правдивый и беспристрастный советчик. Он получил возможность переехать в Москву и поселился в Симоновом монастыре, изредка наезжая в кремлевский Чудов. Полемика с Иосифом Волоцким не принесла ему столько противников, сколько его возражения против владения монастырей вотчинами.

Ревностного сторонника и помощника в этом последнем Вассиан получает в лице Максима Грека, с которым знакомится в том же Чудовом монастыре. И Вассиана, и Максима Грека поддерживает митрополит Варлаам, но в 1522 году митрополичий стол занимает иосифлянин Даниил, который в своем противоборстве с ними начинает опираться на великого князя. Именно в это время Василий III задумывает перемену государственного курса и связанную с ним женитьбу на княжне Глинской.

Категорические возражения Вассиана приводят к тому, что по приговору собора он ссылается в тот самый Иосифо-Волоколамский монастырь, с которым враждовал, и вскоре умирает в его стенах, как утверждали современники, «насильственной смертью». Ту же версию его кончины подтверждает и князь Андрей Курбский.

Тяготение знати к Симоновой обители оставалось постоянным. Именно здесь разыгралась трагедия касимовского царевича Симеона Бекбулатовича, принявшего православие и по прихоти Ивана Грозного венчанного в 1574 году на русское царство. Грозный сам оказывал ему царские почести, требовал того же и ото всех придворных.

Название свое обитель получила от одного из первых попечителей – инока Симона, в миру боярина Стефана Васильевича Ховры, пожертвовавшего монастырю собственную землю.

В документах, связанных с Москвой, имя боярина появляется в последнем десятилетии XIV века, сразу после Куликовской битвы. К Московскому князю переходит на службу грек Стефан Васильевич по прозвищу Ховра, Хомра или Комра. В отношении последнего существовали разночтения. Первый вариант имел русский перевод: ховра – свинья, неряха, ховрить – грязнить, неряшничать. Родословная книга и вовсе утверждала прозвище за сыном Стефана – Григорием. Григорий Стефанович был известен тем, что строил в Симоновом монастыре каменную соборную церковь Успения, одну из самых больших в Москве после кремлевских соборов. Строительство закончилось в 1405 году, и с того времени монастырь стал усыпальницей его рода.

Владимир Григорьевич пользовался отцовским (или дедовским) прозвищем как фамилией – Ховрин. Был он доверенным великоняжеским казначеем и располагал собственным двором в Кремле. От предков унаследовал Ховрин страсть к строительству, воздвиг каменную церковь в основанном им самим Крестовоздвиженском монастыре, там же совершил свой подвиг в битве с татарами.

Вторая каменная церковь была им сооружена на своем кремлевском дворе – у Спасских ворот, неподалеку от разобранного со временем Чудова монастыря. Помимо дома в Кремле И. Е. Забелин в «Материалах по истории Москвы» называет еще двор Ховрина на Подоле, у Боровицких ворот, перешедший затем к великим князьям. Потомки Григория Ховры располагали значительными земельными наделами. Число и размеры последних постоянно увеличивались, поскольку должность великокняжеского казначея переходила у Ховриных из поколения в поколение на протяжении XV–XVI веков.

Симонов монастырь. Вид с колокольни на Москва-реку. Фото 1895 г.

Сын Владимира Ховрина Иван достиг при этой должности сана боярина. Прозвище Голова, данное ему, по словам легенд, за то, что был крестником великого князя, превратилось в фамилию для потомков. Головины сменили Ховриных, хотя память о последних и не стерлась. Владимиру Григорьевичу и Ивану Владимировичу Голове Москва и Кремль обязаны строительством Успенского собора. Они обеспечили организацию и финансирование этих работ.

Но Григорий Ховра, который со своей женой Агриппиной в Симонове «церковь большую каменную воздвигли и кельи многие поставили», не был первым крупным вкладчиком монастыря. Уже Дмитрий Донской на содержание обители дал «воды Еллинские и Лелюховские на Волге, близ Нижнего Новгорода, с озерами, песками и заводями», оборудованный соляной завод у Соли Галицкой с двумя солевыми колодцами и Медвежьи озера в Московском уезде. На земельные наделы не скупились ни старший сын Дмитрия Донского, Василий I, ни младший, который проживал здесь и скончался иноком.

Внимание к монастырю определялось помимо всего остального тем, что Симоновская возвышенность была очень удобна для обороны речного пути по реке Москве и сухопутного по Коломенской дороге, ведшей к Кремлю. Новый Симонов монастырь был настоящим военным фортом и на реке, и на дороге.

В половине XV века Симонов монастырь располагал уже значительными земельными владениями в Московском, Можайском, Ржевском, Белоозерском, Углицком, Костромском, Галицком, Нижегородском, Владимирском, Переславском и Муромском уездах. В них монастырь собирал рожь, овес, сено, горох. Он заводил доходные промыслы: соляные варницы у Соли Переславской, мельницы на реке Яузе и в других местах Московского уезда, рыбные ловли на Волге, в Ржевском уезде на озерах Сыроменце и Керегоще, на реке Селижарове. И все это богатейшее хозяйство освобождалось от княжеских промысловых налогов и торговых пошлин.

Рост доходов позволяет монастырю начать на своей территории заменять деревянные сооружения каменными. В 1485 году была построена Трапезная палата. Примерно в те же годы на вкладные деньги казначея Ивана III Владимира Ховрина возводятся церковь Преображения, «колокольница» и кирпичная ограда.

В XVI веке правильное ведение монастырского хозяйства продолжает увеличивать доходы, не говоря о расширении владений за счет дарений и вкладов. Так появляются владения Симонова монастыря в Псковской земле, Новгородском крае, Тверском, Коломенском и Дмитровском уездах. Очень большими были и поступавшие в обитель денежные вклады. Так, Иван Грозный дает 1400 рублей, из них 700 на «поминовение убиенных», а вторая половина – «опальных людей». Общий вклад постриженника Симонова монастыря Ионы Гнильевского достигает 900 рублей. Казначей Ивана Грозного Петр Иванович Головин жертвует 300 рублей на постройку новой обширной трапезной палаты, поскольку в старой сто семьдесят старцев обители уже разместиться не могли.

В монастыре начинались большие каменные постройки. Перестраивался Успенский собор монастыря. На подсобных работах здесь использовались вотчинные симоновские крестьяне со своими лошадьми, в связи с чем на срок с 1543 по 1549 год они были освобождены от всех пошлин на царя. Возводится громадная трапезная палата с церковью и службами (ныне не существующая).

Вклады в монастырь текли рекой, не говоря о том, что монастырские постриженники должны были приносить с собой в обитель облачения, сукна, приводить коней, сбрую. Делались многочисленные приношения по пятидесяти рублей на вечный помин. Борис Годунов при обмене пустошей дал вкладу 600 рублей. В 1593 году у входных ворот была построена каменная церковь Происхождения честных древ Креста – в память отражения нашествия полчищ Казы-Гирея.

Немалое значение имело и то, что именно Симонов монастырь был взят Грозным «в опричнину». Для царя было важно, что около монастыря, у восточной его стены, ногайскими татарами велась торговля лошадьми. Пригонялось до шестнадцати тысяч голов при пяти тысячах торговцах и пятидесяти ответственных послах. Гарнизон монастыря постоянно «доглядывал» за этим скоплением чужеземцев.

Большой ущерб нанес Симонову монастырю период Смутного времени. В 1610 году его осаждали казаки во главе с Иваном Болотниковым, от которых монастырский гарнизон отбивался при помощи монахов. Из грамоты князя Пожарского от 1613 года следует, что находилась обитель в состоянии крайнего разорения, которое коснулось всего монастырского хозяйства. Монастырь перестал получать обычные свои доходы. На его землях вперемежку хозяйничали поляки, литовцы, не отказывали себе в незаконных поборах и местные власти.

Грамотой от 22 февраля 1613 года от лица Пожарского и «по боярскому приговору и по совету всей земли» запрещается брать с Галицкой Симонова монастыря вотчины «казачьи кормы и подати», потому что «с Симоновских вотчин возят запасы в монастырь на монастырских всяких осадных людей», иначе говоря – на постоянный гарнизон, состоявший из двухсот человек.

Грамотами 1613, 1622 и 1623 годов все прежние земельные владения закрепляются за обителью. В 1621-м сюда поступает новый значительный вклад в Ярославском уезде от князей Мстиславских: «два погоста, сельцо Ивановское, 94 деревни, 13 пустошей и 6 починков с лугами, лесами и всякими угодьями». Мстиславские же строят рядом с главным Успенским собором монастыря церковь Одигитрии – Толгской Божьей Матери.

В 1643 году родственниками царя Михаила Федоровича по матери – Сулешевыми, потомками татарских мурз, вносится богатейший вклад земельными владениями, строится рядом с собором церковь Знамения, делаются поражавшие современников богатством – стоимостью до двух тысяч рублей – царские врата в Успенский собор. Но едва ли не главное – монастырь получает от Сулешевых материал и одну тысячу рублей на постройку новой ограды, существующей в фрагментах и поныне, – могучей стены военного назначения с пятью громадными башнями. Общая сумма пожертвований приближалась к восьми тысячам золотых рублей.

Пользуясь постоянно прибывавшими вкладами и собственными доходами, монастырь приступает к строительству каменных зданий на своей территории. Наряду со стенами возводятся три больших здания монашеских келий. Рядом с древней трапезной 1485 года появляется каменный корпус для мастерских монастыря: иконописной, швейной, сапожной, столярной и других. Сразу после вступления на престол царя Федора Алексеевича возводится каменная церковь Знамения на Луговых восточных воротах вместо разобранных старых храмов Одигитрии и Знамения.

В 1680 году была подряжена артель каменщиков из семидесяти человек из оброчных крестьян разных помещиков за 1100 рублей для постройки громадной трапезной с церковью вместо той, что существовала с XVI века с западной стороны собора. В 1683-м та же артель надстраивает Конюшенный корпус. В следующем году появляется каменная больница рядом с Ксенофонтовской церковью, рассчитанная на двенадцать постелей для старцев.

Вступление на престол Петра I положило конец процветанию Симонова монастыря, как, впрочем, и почти всех обителей в России. Введенное Петром Синодальное Экономическое правление отбирало на свои нужды большую часть монастырских доходов. Земельные владения Симонова монастыря в то время достигали 6000 десятин средней и «худой» земли, около 2000 десятин пашенного – обращенного под пашню – и непашенного леса. Крестьян насчитывалось более 12 000 душ.

Едва ли ни единственным значительным событием петровских лет для Симонова монастыря становится знаменитый Кожуховский поход, в котором Петр решает проверить преимущество заново обученных войск – «потешных» над регулярной русской армией – стрельцами. Эти маневры проходят в двух верстах от монастырских стен, за деревней Кохухово. Среди многочисленных свидетельств современников и очевидцев особенный интерес представляет безымянное "Известное описание о бывшей брани и воинских подвигах между изящными господами генералиссимы князем Федором Юрьевичем и Иваном Ивановичем «и коих ради причин между ими те брани произошли, а тот их поход друг на друга в войне бысть сего 203 года /1694/ года сентября с 23 октября даже до 18 числа, того же года».

Любопытная подробность – значительная роль в событиях прямого предка И. С. Тургенева Якова Федоровича Тургенева. Автор рукописи сообщает, что «впереди шел старый знатный воин, киевский полковник Яков Тургенев с ротою своих солдат; солдаты его несли в руках самопалы, на знаменах был изображен дворянский герб полковника». Когда командующие противных сторон Ф. Ю. Ромодановский и И. И. Бутурлин затеяли ссору, «полковник господин славный Тургенев воскликнул: ги, ги, ги, ударился своими на неприятельскую пехоту и учинился между ними бой великий и стрельба многая; полковнику непрестанно посреде огня и дыму кричащу и их прогна».

Командовал Я. Ф. Тургенев потешными и неизменно успешно. «28 сентября… четыре стрелецких полка вышли из ретраншемента и быстро атаковали осаждающих. Полковник Тургенев, находившийся в авангарде, встретил их мужественно, но не выдержал их напора. Осаждавшие не могли во время переправы подъехать со стругами к самому берегу реки, принуждены были идти некоторое расстояние в воде… Завязалось вновь сражение, продолжавшееся два часа… Во время сего сражения Полковник Тургенев получил легкую рану в голову».

Через день «полковник Тургенев, командовавший со стороны осаждающих, принудил осажденных возвратиться в ретраншамент». А в одном из окончательных сражений «отличилась рота матросов, имевшая для отличия зеленое знамя, и команда Полковника Тургенева».

Военная служба не мешала предку писателя, как и многим из окружения неугомонного царя, участвовать в забавах так называемого Всешутейшего и Всепьянейшего собора в роли Нептуна. В январе 1695 года вся Москва веселилась на свадьбе Якова Тургенева, которого Петр, по сложнейшему сценарию, женил на «дьячей жене». Причем «Тургенев сам ехал с женою в Государской лучшей бархатной карете; а за ним шли Трубецкие, Шереметевы, Голицыны, Гагины в бархатных кафтанах; а женился он Яков в шатрах на поле… И тут был банкет великий три дни». По существу, Петр праздновал рождение новой русской армии, в возможности которой он полностью поверил.

Окончательный упадок наступает после объявленной Екатериной II секуляризации монастырских владений в 1764 году. Общая сумма поступлений в год составляла в Симоновом монастыре 4389 рублей 45 копеек. Из них 1622 рубля отчислялось в Синодальное Экономическое правление и 526 рублей 26 копеек на содержание отставных военных чинов. На приходе монастыря оставалось 2241 рубль 19 копеек, из которых около 173 рублей приходилось сбрасывать на недоимку крестьян.

Тем самым общая сумма чистого годового дохода составляла 2000 рублей. Отсюда 313 рублей шло на жалованье монашествующим, 165 рублей – слугам, на одежду и обувь послушникам 190 рублей, остальные тратились на церковные нужды и прокормление всей братии. Естественно, при таком скромном бюджете говорить о новых постройках вообще не приходилось.

Эпидемия чумы 1771 года привела к тому, что Симонов монастырь был закрыт, превращен в госпиталь и начал снова действовать только 4 апреля 1795-го, но от старого размаха уже не осталось и следа. В 1812 году обитель насчитывала всего тринадцать старцев. Противостоять разграблению французскими частями монастырь не мог. Юго-западная его часть сильно пострадала от пожара. Должны были взлететь на воздух его стены и башни. Но подведенные под башни подкопы не нанесли особенного вреда. Последующий ремонт и содержание обители стали осуществляться из государственных средств по окладу монастырей первого класса. На деле это означало, что, лишенный почти всех земельных угодий и доходов от них, монастырь получал 2017 рублей 50 копеек в год при штате в тридцать три монашествующих и двадцать пять служителей. На починку построек выдавалось не более 300 рублей.

Положение монастыря было бы совсем тяжелым, если бы не такие крупные жертвователи, как Мусины-Пушкины, Лепехины, Боборыкины, Терликовы, Иван Игнатов, Старцев, Алябьевы и Бахрушины. В течение XIX века они предоставляют монастырю на постройки и починку в общей сложности около миллиона рублей. В результате возводится громадная колокольня-храм на месте древней звонницы, Больничный корпус у Никольской (бывшей Знаменской) церкви, Трапезная палата (по обращении трапезы 1680–1683 годов в зимний собор) и два придела – Сергиевский и Валентиновский. Значительно был переделан древний Архимандричий корпус у главных ворот. Обновлению подвергся и главный Успенский собор в части ремонта стен и снаружи и внутри, глав и росписи стен.

Сегодня ни полного периметра монастырских стен, имевших в длину около 600 метров, ни ансамбля монастырских построек не существует. Монастырь был ликвидирован сразу после Октября, а в 1930 году началось строительство на месте разобранных зданий и стен Дворца культуры Пролетарского района (архитекторы братья Веснины), превращенного затем в Дворец культуры завода ЗИС. И все же есть смысл попытаться совершить прогулку среди исчезнувших памятников, одну из самых любимых москвичами в конце XIX – начале XX века, причем обычно сюда приезжали на речных пароходиках, чтобы подняться по крутому склону к Святым воротам.

Башня Дуло представляет один из наиболее интересных и талантливых образцов древнерусской оборонной архитектуры. Она служила главной сторожевой вышкой (в два яруса), центром защиты монастыря, но и хлебным складочным запасным амбаром. Особенно грандиозно впечатление, которое производит ее внутреннее помещение. Ряды окон маскируют тяжесть конструкции, которая, кажется, повисает в воздухе. Башня располагает четырьмя боевыми ярусами и каменным шатром. В основе фундамента лежат огромные валуны.

Исчезли обращенные к реке так называемые Водяные ворота, через которые в монастырь доставляли воду. В их толще сохранялись пазы, в которых ходили спускающиеся по особому проему в стене решетки, часто встречавшиеся в средневековых крепостях и называвшиеся герсами. Герсы обычно поднимались обратно на блоках из верхнего сторожевого помещения над воротами. В спущенном виде такие решетки полностью закрывали проемы ворот, которые к тому же обеспечивались и крепкими створами.

О грандиозной колокольне, к которой москвичи относились очень сдержанно, считая ее неуместной в ансамбле монастыря, историк архитектуры 1920-х годов С. А. Торопов писал: «Современная колокольня – типичный памятник мастера упадочного периода русского зодчества эпохи Николая I, прекрасного для своего времени техника-строителя, но плохого художника, так что Симоновская колокольня ценна как раз не с точки зрения искусства, а со стороны строительной техники этого времени… Ее архитектура необычайно скучна, тяжела, мало нарядна и представляет результат творчества по заказу. После известной катастрофы 1825 года (событий на Сенатской площади. – Н. М.) Николай I решил всячески руссифицировать и искусство. К. А. Тон, аккуратный, педантичный чиновник от архитектуры, мало даровитый ученик гениального Воронихина, как нельзя более подходил к роли беспрекословного исполнителя высочайшей воли. Классик по образованию, он при тогдашних скудных и сбивчивых сведениях в археологии работает по воле царя в „византийском“ и „русском“ стиле. Колокольня Симонова является выразительнейшим шедевром этого своеобразного „тоновского“ совмещения трех архитектурных стилей».

Сохранившаяся южная стена включает три башни: Дуло, Старую и Новую. Чрезвычайно массивная стена имеет за зубцами проход – галерею на арках, или так называемый верхний бой. Воронкообразные проемы внизу служили для защиты основания стены и назывались приспособлениями «подошвенного боя».

Галерея тянулась круговым обходом, проходя сквозь башни для удобства перегруппировки защитников. На ней располагались бойцы с орудиями, которые стреляли в щелевые просветы. Зубцы служили им каменными щитами. Причем эта линия зубцов стоит не на самой стене, а на особых выдвинутых из нее вперед кронштейнах.

Между кронштейнами в полу верхней галереи были оставлены отверстия для поражения подступавшего к самым стенам врага. В них сбрасывали камни, сыпали песок, известь и т. п.

Для того чтобы не подпускать врага к стенам и поражать его с боков фланговым огнем, на расстоянии выстрела возводились могучие башни, выступавшие далеко за линию стены. В зависимости от рельефа местности и диктуемых ею условий обороны башни могли быть круглые, квадратные, многоугольные, правильные и неправильные в плане. Внутри башен сооружалось несколько этажей. В их стенах также делались круглые или щелевидные отверстия, часто располагавшиеся в шахматном порядке.

Верх башен имел открытый балкон, отвечавший по назначению верхней галерее стен. Высокие шатры башен несли сторожевые вышки – смотрильни для сторожевого дозора. Ныне не существующая Солевая башня, помимо оборонного значения, служила и местом хранения запасов соли. Соль из монастырских солеварен запасалась на многие годы и составляла важнейший из источников содержания Симонова монастыря. Ее недостаток во время осады монастыря мог вызвать заболевание гарнизона цингой. Эта же башня называлась Вылазной, так как имела по сторонам малые «вылазные» воротца.

Следующая башня – Кузнечная – выступала углом из глади стены. Эта форма была наиболее выгодна для стрельбы в подступавшего неприятеля с верхних соседних «боев» стены.

Из старых построек монастыря сохранилась великолепная трапезная, при которой в свое время была также гостиная палата для приема наезжавших высокопоставленных лиц и с западной стороны гульбище-смотрильня в виде башни, чтобы любоваться открывавшимися видами на реку и на Москву. Очень интересны огромные подвалы под самой трапезной и древние палаты в башне-смотрильне. Первые предназначались для хранения продуктов, вторые когда-то служили жильем.

Долгое время в советские годы продолжали существовать монашеские кельи. Обычно очень узкие, они представляли как бы цепь отдельных жилых ячеек, каждая с собственным входом. Из-за многочисленности братии строителям приходилось обстраивать кельями почти весь периметр стен. За ними находились черные дворы. Это расположение подсказывалось также желанием, сохранить внутри монастырских стен как можно больше площади для фруктовых садов, служебных дворов и непременного кладбища, которое приносило обители постоянный и очень значительный доход.

Из могил XIX века здесь были наиболее известны погребения семей Загряжских, Олениных, Дурасовых, Соймоновых, Ислентьевых, Муравьевых, Вадбольских и многих других. Среди них сохранялась могила Д. В. Веневитинова, поэта, скончавшегося на двадцать втором году жизни и почтенного вырезанной на надгробном камне эпитафией: «Как знал он жизнь, как мало жил…»

В одном ряду с веневитиновской могилой находились памятники семьи Аксаковых – самого Сергея Тимофеевича и его сына Константина, всего на несколько месяцев пережившего отца.

С Симоновым монастырем связана одна из романтических страниц истории русской литературы. Около обители находился так называемый Лисьин пруд, около которого Н. М. Карамзин увидел свою героиню – «бедную Лизу», утопившуюся в его водах. С момента выхода повести пруд стал для москвичей Лизиным, и кто только не совершал паломничества к его берегам.

И трагическая страница в истории нашей музыки – деле «русского соловья».

…Который раз застать хозяина дома не удавалось. Впрочем, у настойчивого гостя дел к нему не было. Тимофей Миронович Времев выбрался из Воронежской глуши обернуться с деньгами. Опекунский совет, заемные письма, долговые обязательства – забот хватало. Визит к композитору Александру Александровичу Алябьеву в Леонтьевский переулок был всего лишь данью памяти добрых старых лет. Офицеры расквартированного в Воронеже полка нередко наведывались в соседнюю Голофеевку. Алябьеву доводилось и живать у хлебосольных ее владельцев. Голофеевский помещик Времев был уверен – им найдется о чем поговорить, что вспомнить. Тем более он уже больше месяца жил в Москве и днями собирался возвращаться домой.

Н. М. Карамзин.

21 февраля 1825 года. За столом в алябьевском доме сам композитор, его товарищ по полку Давыдов, Времев, Калугин, сосед Времева по поместью и спутник по московской поездке. Бывший уездный стряпчий в Скопине. Бывший подсудимый. Из докладной записки графа Бенкендорфа Николаю I: «Калугин, оставленный по суду в подозрении за лихоимство в повальном обыске, оглашенный любодеем и бежавший дважды из-под караула». Для двадцати восьми прожитых стряпчим лет Одиссея слишком достаточная, но почему-то не отпугнувшая Времева. У них общие дела, общие планы.

К концу обеда подъедут Н. А. Шатилов и И. А. Глебов. Шатилов – муж сестры композитора, Варвары Александровны, Глебов – еще одна случайная и, подобно Времеву, необязательная встреча. В 12-м году познакомились, в послевоенные годы вообще не видались. Только что приехавший в Москву, теперь уже майор в отставке, в первый раз оказался в алябьевском доме.

Разговоры. Воспоминания. Непременная музыка – так много хозяин редко играл и пел. И все же гости разошлись задолго до полуночи. Первым Глебов, за ним Времев и Калугин, последним зашедший навестить Екатерину Александровну, другую сестру, жившую с братом, Шатилов. Алябьева жила на другом этаже и к гостям Алябьева выходила редко.

Версий последующих событий, как и распорядка всего вечера, сложится множество. Собравший все возможные сведения Бенкендорф не сомневался: вернувшись от Алябьева, Времев лег спать. Наутро им был задуман сложный и непонятный на первый взгляд финт. Времев выезжает из Москвы и ночует на постоялом дворе в Чертанове. Но на следующий день возвращается в столицу, где у него оказывается множество дел. Только такие мастера сыскного дела, как знаменитый Яковлев, могли во всех подробностях их восстановить.

Оформил доверенность и дал заемное письмо другому своему соседу по имению и ближайшему приятелю Калугина, некоему Антонову. Купил в рядах и отправил своим ходом в Воронеж повозку. Сделал десяток прощальных визитов. Записался у полицейского офицера в книгу отъезжающих. Выкупил заложенные часы. После всех хлопот вернулся в Чертаново и долго растирался на ночь мазями, жалуясь на недомогание и стеснение в груди.

Из донесения того же сыщика Яковлева следовало, что 27 февраля Времев «рано разбудил человека Андрея проводить себя на двор для телесной нужды, куда и пошли; а как он стал испражняться в виду того человека, упал и умер». На постоялом дворе остался один Калугин.

Дальше все пошло установленным порядком. Полицейский протокол. Вскрытие. Заключение уездного лекаря Корецкого: смерть произошла «от сильного апоплексического удара, коему споспешествовали сырое тела его сложение, преклонные лета и какое-нибудь сильное огорчение». В свои пятьдесят с небольшим лет Времев смотрелся стариком. Мысль о «сильном огорчении» вряд ли пришла сама в голову врача. Калугин должен был при всех обстоятельствах позаботиться о собственной безопасности.

Единственный свидетель! Кто бы стал принимать всерьез рассказы слуг. 28 февраля Калугину придется давать Земскому суду показания об обстоятельствах смерти. Ничего подозрительного им сказано не было. Конечно, никакого насилия. Само собой разумеется, и никакой карточной игры. Слова Калугина во всех мелочах совпали со словами времевского «человека», Андрея Иванова. Сомнений в естественном характере наступившей смерти не возникало. Но Калугин должен был дать подписку о невыезде: оставались невыясненными некоторые имущественные вопросы. Количество денег, найденное у покойного, не соответствовало тому, которым он должен был располагать: разница составляла по меньшей мере 1600 рублей.

Недостающие деньги… Помешать погребению они, само собой разумеется, не могли. 3 марта в Симоновом монастыре тело коллежского советника Тимофея Времева было предано земле «по позволению гражданского губернатора и по билету обер-полицмейстера Шульгина 1-го».

5 марта помещик Воронежской губернии в чине губернского секретаря Сергей Александрович Калугин, от роду 28 лет, подал записку в канцелярию военного генерал-губернатора. В записке Алябьев, Шатилов, Давыдов и Глебов обвинялись в крупной и непорядочной карточной игре и драке, приведшей к смерти обыгранного ими на сто тысяч и отказавшегося расплачиваться Времева.

Записка не имела ни числа, ни подписи доносителя. Подробности о других ее особенностях не сохранились, так как в скором времени она была изъята из начавшегося дела. Объяснения по поводу исчезнувших денег носили достаточно невразумительный характер. Калугин не мог отрицать, что они так или иначе связаны с ним. Часть якобы была передана самим Времевым Антонову, другую по его поручению передал тому же Антонову Калугин. Круг замкнулся. Доноситель, он же единственный свидетель, поддержал сам себя.

Доказательства, приводимые Калугиным, опирались на показания самого Антонова. Их разговор, само собой разумеется, без свидетелей, с глазу на глаз, на следующий день после прощального обеда в Леонтьевском: 24–25 февраля. Калугин будто бы сообщил приятелю о карточной игре, проигрыше и драке, о которых не обмолвился ни словом через четыре дня в показаниях перед Земским судом. Антонов готов присягнуть: все было именно так и именно 25-го.

Другое доказательство – письмо Времева Антонову с многозначительной фразой о «великой неприятности», случившейся «вчерашним днем». Хотя «неприятность» не раскрыта. Правда и то, что «вчерашний день» приходится на 25-е. На письме стояли даты, проставленные рукой отправителя и получателя – 26 февраля.

Много сложнее дело обстояло с почерком. Времевское письмо – Калугин вынужден признаться – было написано почему-то им самим «под диктовку» Времева. Якобы слишком расстроенный Времев ограничился тем, что его подписал. В «Деле о скоропостижной смерти коллежского советника Времева», хранящемся под № 206 первой описи фонда Государственного Совета по Департаменту гражданских и духовных дел, на листе 98-м безоговорочно утверждается несходство подписи в письме с «подлинной рукой» Времева. Варвара Александровна Шатилова-Алябьева будет права в своем последующем заявлении: «Подпись руки Времева, сличенная в Правительствующем Сенате с прочими его письмами, оказалась несходной. На таковом подозрительном акте сооружено обвинение четырех семейств единственно в том намерении, чтобы прикрыть неосновательные донесения начальников губернии».

События начинают развиваться с ошеломляющей стремительностью. Через четыре дня после подачи записки, 9 марта, Калугин дает объяснения гражданскому губернатору Г. М. Безобразову. 11 марта обер-полицмейстер Шульгин 1-й обратится к Московскому митрополиту высокочтимому Филарету за разрешением на эксгумацию тела, и Филарет незамедлительно нужное разрешение дает. Но почему?

Недоумения росли как снежный ком. Почему Шульгин так легко примирился с тем, что всего несколькими днями раньше был обманут Калугиным? Лжесвидетельство всегда считалось преступлением. В глазах ярого службиста обер-полицмейстера тем более. Да и что было считать лжесвидетельством? Первое показание или второе?

За первым стояло лекарское заключение, проверенные полицией обстоятельства, наконец, несколько свидетелей, за вторым ничего. И тем не менее, даже не пытаясь спасти чести мундира – как-никак разрешение на похороны было подписано им же самим! – Шульгин 1-й яростно добивается меры редчайшей и ответственнейшей: а что, если новое вскрытие даст отрицательный результат?

На следующий день после обращения к Филарету у Алябьева, Шатилова, Давыдова и Глебова отбирается подписка о невыезде. 14 марта происходит эксгумация. Действие, которое всегда производится если не втайне, то, во всяком случае, в специальном помещении и в присутствии самого узкого круга профессионально причастных лиц, превращается с ведома и по желанию полиции во всенародное зрелище. Первый и единственный раз в истории Москвы.

Главный помощник Шульгина 1-го, не уступающий ему в ретивости и службистском рвении, полицмейстер А. П. Ровинский приглашает – иного определения не найти – присутствовать всех желающих. Вскрытие будет происходить среди бела дня, в самом Симоновом монастыре – особо оговоренное Филаретом или специально подсказанное ему свыше условие – при гостеприимно открытых воротах. Никаких ограничений для входа полицией установлено не было.

Сколько их нашлось любопытствующих, жадных до всяких зрелищ? «Не сотни, но, может быть, тысячи, – напишет под свежим впечатлением случившегося Екатерина Александровна Алябьева, – были зрителями сего необыкновенного, ужасного и жалостного зрелища, разнесшегося тотчас по стогнам столицы с ожидаемою баснею».

Сестра композитора была права. Вне зависимости от результатов вскрытия молва должна была объявить участников прощального обеда в Леонтьевском убийцами. Полиция, со своей стороны, не могла допустить благоприятных для обвиняемых результатов – слишком сложным оказалось бы в таком случае положение Шульгина 1-го.

Меры предосторожности были предусмотрены: производившего вскрытие прозектора не привели, как того требовала процедура, к присяге, и – главное – ему не дали подписать протокол. Может быть, потому, что он на это бы и не согласился? Так или иначе, ото всего можно было отказаться, все поставить под сомнение. Путь для слухов, обывательских сплетен и вымыслов был свободен.

Для семьи Алябьевых первый акт начинавшейся трагедии становился тем тяжелее, что разыгрывался у родительских могил. Сюда привезли они прах матери, скончавшейся в Казани. Здесь была могила отца: Александр Васильевич скончался в октябре 1822 года.

Шестьдесят с лишним лет военной и гражданской службы принесли старику величайшее уважение сотрудников и окружающих. С высоким начальством независимый нравом Алябьев-старший не общался, милостей у двора не искал. Исполняя должность правителя Тобольского наместничества, не побоялся принять отправляемого в ссылку Радищева, задержать его на семь месяцев в самом Тобольске, хлопотать об удобствах дороги, снабдить деньгами, разрешить публикацию в местном журнале «Иртыш, превращающийся в Ипокрену». Впрочем, и само появление этого первого в Сибири журнала, как и первой типографии, первого театра с превосходным оркестром, нескольких училищ, было делом Алябьева-старшего. На его памятнике в Симоновом монастыре появилась благодарственная надпись:

Державы твердый столб и сирых благодетель,

По службе правде и царю был чтим,

Как древний храм, где крылась добродетель,

И встретил радостно бессмертия зарю.

Не титлам судии, вельможи

(Он ими не сиял – они сияли им),

Но человеку здесь ты поклонись, прохожий,

И жить и умереть учись над прахом сим.

Благодетелю от подчиненных.

Страшный спектакль в Симоновом монастыре принес необходимые обер-полицмейстеру результаты. Не имевший правовой силы, не подписанный прозектором протокол вскрытия утверждал смерть Времева от жесточайших, вызвавших разрывы внутренних органов побоев. 14 июля дело к производству принял друг Пушкина, судья Иван Иванович Пущин.

Все дворовые Алябьевых продолжали отрицать сам факт карточной игры, тем более драки. После жесточайшего следствия «с пристрастием» – избиениями и прямыми пытками только трое из двенадцати изменили свои показания. Только их судья и включил в дело, упрямые были от него отстранены. Калугин, до тех пор содержавшийся под стражей из-за разнобоя в показаниях, отпущен на свободу, а там и в свое воронежское поместье. Алябьева и его товарищей никто выслушивать не стал. Правда, суду пришлось согласиться на требуемую ими повторную экспертизу останков Времева. Речи не могло быть о новой эксгумации – только об экспертизе по уже существующим протоколам и первоначальному заключению лекаря Корецкого, составленному сразу же после кончины. И – университетские светила русской медицины обвиняют участников Симоновской трагедии в полной профессиональной неграмотности.

Для автора «Начальных оснований всеобщей патологии», представителя старой московской медицинской династии Ф. А. Гильдебрандта совершенно очевидно: смерть носила естественный характер и никаким насилием не сопровождалась. Мало того, Гильдебрандта неожиданно поддерживает декан медицинского факультета, самый знаменитый и уважаемый доктор Мудров, профессор патологии Медико-хирургической академии. Их доводы абсолютно убеждают даже Бенкендорфа.

23 октября 1825 года на совместном заседании I Департамента Московского уголовного суда и I Департамента Земского суда Алябьев и его товарищи были полностью оправданы за отсутствием состава преступления. Решение могло бы быть единогласным, если бы не особое мнение судьи Ивана Ивановича Пущина. Пусть не было убийства, пусть не было драки, достаточно (недоказанного!) факта карточной игры, чтобы четырех храбрейших офицеров, участников Отечественной войны 12-го года лишить чинов, орденов, дворянства с последующим зачислением в солдаты. Если же по ранениям или по возрасту былые ветераны для военной службы не годились, ее следовало заменить пожизненной ссылкой в Сибирь. По выражению биографа И. И. Пущина Натана Эйдельмана, Иван Иванович не терпел самого духа «гусарской вольницы». Как, впрочем, и вступивший на престол Николай I, подтвердивший в отношении Алябьева: невиновен, но «таких» следует держать как можно дальше от столиц.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Русь и Орда. Великая империя средних веков автора

3.2. Московский Старо-Симонов монастырь - древняя братская могила воинов Куликовской битвы В этом разделе мы расскажем о нашем посещении Старого Симонова монастыря 15 июня 1994 года, предпринятом в связи с исследованием географических обстоятельств Куликовской битвы.

Из книги Реконструкция всеобщей истории [только текст] автора Носовский Глеб Владимирович

4.13.2. СТАРЫЙ СИМОНОВ МОНАСТЫРЬ СЕГОДНЯ - ДРЕВНЯЯ БРАТСКАЯ МОГИЛА ВОИНОВ КУЛИКОВСКОЙ БИТВЫ В этом пункте мы расскажем о нашем посещении Старого Симонова монастыря 15 июня 1994 года, предпринятом нами в связи с исследованием географических обстоятельств Куликовской битвы.

автора Носовский Глеб Владимирович

2.11. Смотр войск Дмитрия Донского перед Куликовской битвой на Девичьем поле Московское Девичье поле, Новодевичий монастырь и старый Девичий монастырь за Черторыем По дороге на поле битвы, Дмитрий устроил своему войску смотр «на поле Девичьем». Сообщается следующее.

Из книги Книга 1. Новая хронология Руси [Русские летописи. «Монголо-татарское» завоевание. Куликовская битва. Иван Грозный. Разин. Пугачев. Разгром Тобольска и автора Носовский Глеб Владимирович

3.2. Старый Симонов монастырь в наше время, в 1994 году, - древняя братская могила воинов Куликовской битвы В этом пункте мы расскажем о нашем посещении Старого Симонова монастыря 15 июня 1994 года, предпринятом Г.В. Носовским, А.Т. Фоменко и Т.Н. Фоменко в связи с исследованием

Из книги Новая хронология и концепция древней истории Руси, Англии и Рима автора Носовский Глеб Владимирович

Старый Симонов монастырь сегодня (в 1994 году) - древняя братская могила воинов Куликовской битвы В этом пункте мы расскажем о нашем посещении Старого Симонова монастыря 15 июня 1994 года, предпринятом нами в связи с исследованием географических обстоятельств Куликовской

Из книги Какой сейчас век? автора Носовский Глеб Владимирович

3.2. Старый Симонов монастырь - древняя братская могила воинов Куликовской битвы Здесь мы расскажем о нашем посещении Старого Симонова монастыря 15 июня 1994 года, предпринятом нами в связи с исследованием географических обстоятельств Куликовской битвы. Совершенно

Из книги Книга 2. Тайна русской истории [Новая хронология Руси. Татарский и арабский языки на Руси. Ярославль как Великий Новгород. Древняя английская истори автора Носовский Глеб Владимирович

5.2. Старо-Симонов и Богоявленский монастыри в Москве Кстати, в Софийском соборе Киева происходило то же самое, что и в Москве. Напомним, что надгробные плиты московского Старо-Симонова монастыря в 1960-е годы тоже варварски разбили отбойными молотками во время так

Из книги Сталин и писатели Книга четвертая автора Сарнов Бенедикт Михайлович

СТАЛИН И СИМОНОВ

Из книги 100 великих достопримечательностей Москвы автора Мясников старший Александр Леонидович

Симонов монастырь Башни Симонова монастыря поражают не только своим монументальным величием, но и удивительной формой. Как, например, угловая башня Дуло, увенчанная высоким шатром с двухъярусной дозорной башенкой. Не зря их называли готическими.Когда-то существовало

Из книги Москва в свете Новой Хронологии автора Носовский Глеб Владимирович

2.2. Братская могила героев Куликовской битвы Московский старый Симонов монастырь в 1994 году В этом пункте мы расскажем о нашем посещении Старого Симонова монастыря 15 июня 1994 года, предпринятом нами в связи с исследованием географических обстоятельств Куликовской битвы.

Из книги Тайны московских монастырей автора Молева Нина Михайловна

Симонов монастырь Всего же паче убогих не забывайте, но елико могуще по силе кормите, и придавайте сироте, и вдовицю оправдите сами, а не давайте, а не вдавайте сильным погубить человека. Ни права, ни крива не убивайте, не довелевайте убити его, еще будеть повинен смерти; а

Из книги Ленинградская утопия. Авангард в архитектуре Северной столицы автора Первушина Елена Владимировна

Симонов Григорий Александрович (1893–1974) Родился в городе Троицке Челябинской области. Окончил Петроградский институт гражданских инженеров в 1920 году. Специализировался преимущественно на проектировании массовой жилой застройки. В 1928 году посетил Швецию и Германию, где

автора Носовский Глеб Владимирович

2.7а. Смотр войск Дмитрия Донского перед Куликовской битвой на Девичьем поле Московское Девичье поле, Новодевичий монастырь и старый Девичий монастырь за Черторыем По дороге к полю битвы, Дмитрий устраивает войску смотр «на поле Девичьем». Сообщается следующее. «Более 150

Из книги Где ты, поле Куликово? автора Носовский Глеб Владимирович

3.2. Братская могила героев Куликовской битвы. Московский Старый Симонов монастырь в 1994 году Здесь мы расскажем о нашем посещении Старого Симонова монастыря 15 июня 1994 года, предпринятом в связи с исследованием места Куликовской битвы. Совершенно естественно, что

Из книги История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины автора Рябинин Юрий Валерьевич

Был примечателен особенно… Симонов монастырь Кладбище Симонова монастыря стало приходить в упадок задолго до революции. Это, может быть, единственное московское монастырское кладбище, которое с годами становилось все менее и менее желанным местом упокоения. Связано

Из книги Другая сторона Москвы. Столица в тайнах, мифах и загадках автора Гречко Матвей

Симонов мужской монастырь был основан во второй половине XIV века и считался одним из наиболее значимых и богатых на территории Подмосковья. Ныне он находится в пределах Москвы, в Южном административном округе столицы.

Состоятельные люди жертвовали обители солидные денежные средства, ее посещали коронованные особы. Царю Федору Алексеевичу даже была отведена келья, в которой он любил уединиться от мирских дел. На территории монастыря также находился некрополь, где обретали вечное успокоение именитые деятели искусства и русской культуры, а также представители почитаемых дворянских родов.

История

Заложил обитель, став ее основателем, преподобный Федор, приходившийся племянником и преданным учеником святейшего Сергия Радонежского. Строительные работы начались в XIV веке на землях, кои были пожертвованы на благое дело боярином московским Ховриным. При иноческом постриге его нарекли Симоном. От этого имени и пошло название монастыря.

За свою непростую многовековую историю монастырь являлся не только духовной колыбелью православья, но и важным форпостом, обеспечивающим защиту на подходах к южным границам Москвы. Он был хорошо укреплен, и не раз его стены становились преградой, сдерживающей вражеские полчища. Однако в период Смутного Времени богатейший Симонов монастырь претерпел варварское разорение и опустошение.

Указом ее Величества Екатерины II в 1771 году, монастырь был упразднен. Это время совпало с разразившейся эпидемией чумы, охватившей Москву и косившей сотни ее жителей. Монастырские помещения стали пристанищем для изолированных больных. Только спустя немногим более двух десятилетий благодаря ходатайству А. Мусина-Пушкина обитель вновь обрела свой церковный статус и зажила прежней жизнью.

В 20-е годы, в советский период, Симонову монастырю вновь пришлось пережить ликвидацию. На протяжении 7 лет здесь размещались экспозиции музея, и даже в одном из храмов было разрешено отправлять церковную службу.

Но в 30-е годы по решению правительственной комиссии монастырские стены, пять церквей, колокольня и другие постройки подверглись сносу. Более двух третей всего архитектурного ансамбля утрачено безвозвратно.

Симонов мужской монастырь в наши дни

Все возвращается на круги своя. В 90-х годах прошедшего столетия обитель вновь вернулась в лоно церкви и начала возрождаться. Частично были предприняты работы по реставрации некоторых строений.

К сожалению, до нашего времени сохранилась лишь небольшая часть древних построек: фрагменты южной крепостной стены с несколькими уцелевшими башнями, здания трапезных: старое и более позднее строение с церковью, братский корпус и ряд хозяйственных построек.

Уцелевшие монастырские стены, куда вошла часть более старого сооружения крепости, возводившаяся, по мнению ученых, Федором Конем, датируются 30-ми, а три башни – 40-ми годами XVII века. Особое внимание привлекает угловая башня, называемая «Дуло». Ее верх увенчан шатровой конструкцией с дозорной двухъярусной надстройкой. «Солевая» вежа по архитектурному решению напоминает «Дуло», но гораздо скромнее в размерах и декоре. Самая маленькая башня – «Кузнечная», она находится в прясле, то есть в сохранившейся стене, имеет пятиугольную форму и тоже снабжена небольшим смотровым пунктом в один ярус.

Строение трапезной выдержано в московском барочном стиле и украшено росписью, имитирующей каменную граненую кладку. Главный фасад завершен ступенчатым щипцом, характерным для западноевропейской архитектуры. К трапезной примыкает небольшая по размерам церквушка. Хозяйственные постройки и келарский корпус используются ныне как мастерские.

Симонов монастырь представляет духовную, архитектурную и историческую ценность, притягивая многочисленных верующих и любознательных туристов.

Адрес Симонова монастыря: г.Москва, Восточная ул., д.4.
Добраться до Симонова монастыря просто. Метро Автозаводская (последний вагон из центра). Потом идете по улице Мастеркова, после пересечения с улицей Ленинская Слобода идете также прямо уже по улице Восточной. И впереди слева видите Солевую башню Симонова монастыря.
Основан монастырь в 1370 году южнее Москвы на землях боярина Степана Васильевича Ховрина. Став монахом, Степан Васильевич получил имя Симон, отсюда и название монастыря.
Монастырь был одним из самых почитаемых в России. Но в 1920-м его упразднил. А в 1930-м часть построек и вовсе взорвали. А на их месте возвели ДК ЗИЛ. А в другой части устроили какие-то производства.
История монастыря – богатейшая. Да все просто: набираете в любом поисковике «Симонов монастырь» – и открываются сотни ссылок с обилием исторических фактов. Там на десять передач хватит.
Я о другом хочу сказать. Вот, казалось бы – ну, что здесь смотреть? Из построек сохранились немногие. Один храм - церковь Тихвинской иконы Божией Матери. Из стен - целиком лишь южная, фрагмент западной да малая часть восточной. Три башни.
Реставрация? Ну, так… идет ни шатко, ни валко… МОГУТ ОБИДЕТЬСЯ НАСЧЕТ НИ ШАТКО...
И все-таки.
Ни один монастырь не вызывал у меня таких эмоций, как Симонов. Попробую объяснить.
Знаете, ведь монахи не были кроткими агнцами, и наряду с церковными книгами и четками столь же умело держали в руках и меч, когда речь шла о свободе страны. И монастыри далеко не всегда были тихими обителями, но чаще – мощнейшими крепостями.
И вот в Симоновом монастыре… В нем это есть… Дух народа, дух непокорной и непокоренной Руси… Он, этот дух в каждом кирпичике, он струится из каждой трещины в стенах монастырских башен…
И не зря именно в Симоновом монастыре похоронены иноки Ослябя и Пересвет… Да-да, те самые, герои Куликовской битвы…
Уточним, однако, что их захоронение находится недалеко от нынешнего… в Старом Симоновом, это на улице Восточной, 6, на территории завода «Динамо», в Церкви Рождества Пресвятой Богородицы, и к ней можно свободно пройти…
Так вот… стоишь посреди, казалось бы, разрушенных построек…
И понимаешь, что по большому-то счету, не это главное… важное, но не главное…
Дух… вот пока он есть…
Ведь стоит Симонов монастырь…
И осаждали его, и разрушали, и грабили, и взрывали…
А – стоит! Стоит Симонов монастырь!
Строки-то пушкинские помните? «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет…»:
Стоит Симонов монастырь!
Как символ Руси.
И будет стоять.
Отныне и навеки.

Контакты Симонова монастыря:

115280, г. Москва, ул. Восточная, д. 4.