Протоиерей Сергий Правдолюбов. Я был иподиаконом великого святителя. Иоакимо — Анновский храм Можайска

Священноисповедник протоиерей Сергий Анатольевич Правдолюбов родился 13 июня 1890 года в селе Маккавееве Касимовского уезда Рязанской губернии в семье учителя Касимовского Духовного училища Анатолия Авдеевича Правдолюбова (впоследствии протоиерея Успенской церкви города Касимова). Род Правдолюбовых был священническим со старинных времен, по некоторым записям и преданиям, священники Правдолюбовы известны с середины XVIII века. Уже в первом выпуске Рязанской Духовной семинарии 1817 года числился Феодор Правдолюбов.
Сергий получил образование в Касимовском Духовном училище, Рязанской Духовной семинарии и Киевской Духовной академии, которую окончил в 1915 году с присуждением ученой степени кандидата богословия.
В 1915 году он поступил на должность псаломщика в один из храмов Киева. 26 октября того же года епископом Вятским Никандром рукоположен в сан пресвитера и определен служащим священником Спасской церкви в Слободе Кукарке Вятской епархии. В 1919 году был назначен настоятелем Троицкого собора в Слободе Кукарке (город Советск Кировской области) и благочинным 1-го округа Яранского уезда Вятской епархии.
Чудом остался отец Сергий жив при следующих обстоятельствах. В город пришел карательный отряд латышских стрелков. Ночью каратели вышли с рейдом, арестовывая и расстреливая на ходу самых влиятельных людей города. Подошли к собору и, разбудив сторожа, потребовали сказать, в каком доме живет "главный поп". Сторож показал на дом прежнего настоятеля, который был уже в весьма преклонных летах, но для сторожа по многолетней привычке и являлся тем самым "главным попом". Старца-священника разбудили, вывели из дома и расстреляли. К сожалению, имени его никто не записал для памяти и поминовения, но отец Сергий, конечно, помнил его и всегда о нем молился как о пострадавшем за Христа и "положившем душу за други своя".
В том же году всех священников города арестовали, свезли в лес и велели копать большой ров недалеко от железнодорожной ветки. Все были уверены, что копают могилы для самих себя. И плакали, и молились, прося у Бога помощи и заступления. Затем подъехал состав из нескольких товарных вагонов, начальник которого прокричал: "Вам, попам, не привыкать к покойницкой вони. Вот мы и пригнали вас сюда. Ваша задача - разгрузить и закопать четыре вагона тухлой рыбы. После этого по моей команде можете быть свободны!"
Смрад, действительно, разносился страшный. Но радость о том, что смерть прошла стороной, была велика.
В 1923 году отец Сергий с семьей переехал в город Касимов и определением архиепископа Рязанского и Зарайского Бориса (Соколова; †1928) с 8 сентября был назначен настоятелем Троицкой церкви. 26 февраля 1928 года был награжден крестом с украшениями "за усердное проповедание слова Божия". По характеристике касимовского горсовета проповеди протоиерея Сергия приходили слушать жители города из других приходов. И действительно он был прекрасный проповедник, оратор, апологет, дерзновенно защищавший православное вероучение и Святую Церковь Христову.
В декабре 1929 года протоиерей Сергий был арестован и заключен в касимовскую тюрьму вместе со многими священнослужителями города и района. Неволя длилась несколько месяцев, но к Пасхе пришло неожиданное освобождение. Лишь несколько лет назад выяснилось, что протоиерей Сергий был приговорен к двум годам заключения, но по ходатайству касимовских прихожан из Рязани было отдано распоряжение об освобождении.
В 1934 году архиепископом Рязанским и Шацким Иувеналием (ныне прославлен в лике священномучеников.-Ред.) протоиерей Сергий был награжден митрой. В эти годы полностью раскрылись таланты отца Сергия, данные ему от Бога. Его естественная властность вместе со смирением и простотой, проникновенные слова проповедей и пастырских наставлений воздействовали на многих и многих людей. Священнослужители, приезжавшие в Касимов, обретали в общении с мудрым наставником духовную поддержку и укрепление. Отца Сергия любил слушать даже его отец - протоиерей Анатолий Авдеевич Правдолюбов. А протоиерей Михаил Андреевич Дмитрев, бывший вместе с отцом Сергием в заключении в тюрьме зимой 1930 года, впоследствии говорил: "Был бы в тюрьме отец Сергий, а с ним и тюрьма не тюрьма!"
Материалы следственного дела 1935 года показывают, что основой его, вместе с обвинениями в адрес блаженной Матроны Анемнясевской и рукописью книги отца Николая Правдолюбова, были служение и проповеди протоиерея Сергия, о чем свидетельствует стандартный вопрос к свидетелям: "Дайте, пожалуйста, характеристику проповедей протоиерея Сергия Правдолюбова..."
Арест был неизбежен. Характеристика отца Сергия в горисполкоме была заготовлена заранее. В ней написано: "Сергий Правдолюбов, 42 лет, митрофорный протоиерей..." На самом деле отец Сергий получил митру в 44 года, а не в 42. Значит, текст писался в 1932 году, за три года до ареста!
Духовной вершиной жизни протоиерея Сергия, безусловно, является пребывание в заключении на Соловках в период с 1935 по 1940 год. Крест исповедничества он нес с большим достоинством, будучи духовно опытным и смиренным, о чем свидетельствуется в воспоминаниях о Соловках его сына протоиерея Анатолия, опубликованных в 1999 году. В них можно прочесть и о том, что отец Сергий был неким "духовным корнем, из которого все мы (его сродники. - Ред.) выросли".
После освобождения из лагеря в 1940 году отец Сергий вернулся в Касимов, но Троицкая церковь была уже к тому времени закрыта, вакантных священнических мест не было. Средства к существованию отец Сергий со своей семьей обретали случайными требами, временным служением в том или другом храме во время болезни штатных священников и тем, что работала его жена Лидия Дмитриевна, помогая прокормить большую семью.
В 1943 году отец Сергий был приглашен на освободившееся место в Никольскую церковь в Касимове, но прослужил недолго, так как в декабре был мобилизован на трудовой фронт и направлен в Малеево в качестве сторожа инвентаря Малеевского карьера по добыче белого камня. Каменоломни всегда были местом работы рабов и заключенных...
После трех лет пребывания в каменоломнях отец Сергий стал настоятелем одного из храмов и благочинным в городе Спасске Рязанской области. Здесь он служил с 1946 года до декабря 1947-го. В это время Господь послал ему большое утешение: его сын Анатолий, пребывавший вместе с ним на Соловках, 21 июля был рукоположен во диакона и назначен в храм к отцу для совместного служения. Однако длилось оно недолго: протоиерея Сергия перевели в город Лебедянь (тогда город входил в состав Рязанской области). Вместо отца в Спасске оставили сына- уполномоченный Совета по делам религии пошел даже на это, только бы выслать отца Сергия из Спасска. Протоиерей Сергий уехал в Лебедянь, а 7 декабря диакона Анатолия рукоположили во священника и сразу же назначили настоятелем и благочинным Спасского округа.
Последние три года жизни отца Сергия прошли во многих трудах и болезнях - сказывались годы, проведенные в заключении. 18 декабря 1950 года, в канун дня памяти особенно чтимого отцом Сергием святителя и чудотворца Николая, душа Соловецкого исповедника отошла ко Господу. Ему было к тому времени шестьдесят лет, а выглядел он на все восемьдесят.
Наставления отца Сергия всегда бережно и свято хранились в его семье. Двое его сыновей стали священниками (еще двое погибли на фронте). Влияние отца Сергия, его духовного облика, личности, неразрывно связанное с его исповедническим подвигом, сильно и сейчас, в его детях и внуках.
Определением Священного Синода от 28 декабря 2000 года протоиерей Сергий был прославлен в лике священноисповедников и причислен к Собору новомучеников и исповедников Российских.
По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия 4 октября 2001 года в городе Лебедяни Липецкой области было совершено обретение святых мощей священноисповедника Сергия Правдолюбова. На следующий день святые мощи исповедника были перенесены в Спасскую церковь в селе Маккавееве (поселок Сынтул) Касимовского района Рязанской области.
Пятого февраля 2002 года по благословению митрополита Рязанского и Касимовского Симона честные мощи священноисповедника Сергия были торжественно перенесены в Никольскую церковь в городе Касимове для временного пребывания. В воскресенье, 15 сентября 2002 года, в день празднования 850-летия города Касимова, митрополитом Рязанским и Касимовским Симоном было совершено великое освящение Троицкого храма в Касимове, в котором священноисповедник Сергий в течение многих лет был настоятелем. Во время крестного хода, возглавляемого епископом Шацким Иосифом, викарием Рязанской епархии, духовенство города и района перенесло раку со святыми мощами священноисповедника Сергия из Никольской церкви в новоосвященный Троицкий храм для постоянного пребывания.
Память священноисповедника Сергия совершается в день его кончины - 5/18 декабря, в день Собора Рязанских святых 10/23 июня, а также в день празднования Собора новомучеников и исповедников российских.

Возвращение исторических названий улицам, бесконечная рефлексия вокруг празднования Дня Победы, переосмысление советского прошлого — тема исторической памяти в последнее время не теряет актуальности в российском обществе.

протоиерей Сергий Правдолюбов

Шестеро предков московского священника протоиерея Сергия Правдолюбова прославлены в лике святых. Страшная история XX века сохранена в памяти всех членов этой семьи.

Зачем помнить о репрессированных? Зачем Церкви прославлять новых святых? С чем связан кризис этики и культуры в сегодняшнем российском обществе? На эти вопросы отец Сергий ответил в беседе с корреспондентом Правмира.

Историческая память в семье

Мне кажется важным говорить об исторической памяти именно с вами - у вас удивительная семья, шестеро прославленных новомучеников: прадед с тремя сыновьями по отцовской линии и дед с племянником по материнской. С какого момента вы начали осознавать, что ваша семья нестандартная по сравнению с окружающими?

Я до сих пор этого не осознаю. Моя сестра приводит такой замечательный аргумент для скептиков и критиков: «Удивительно не то, что у нас в семье прославлены святые, а то, что в ваших семьях они не прославлены ».

Первый слева в нижнем ряду - священноисповедник Сергий Правдолюбов, дед о. Сергия. В центре - священномученик Анатолий Правдолюбов, прадед. Первый справа в нижнем ряду - сын священномученика Анатолия Правдолюбова, брат священноисповедника Сергия священномученик Николай Правдолюбов

Люди, в семьях которых есть святые (а я знаю многих таких людей), ничем не отличаются от других. Нет ни одной семьи, в которой бы не было людей, пострадавших за веру. Если кто-то пострадал не за веру, а за другие убеждения - о них потомки тоже должны помнить.

Наша семья - не исключение, а наоборот, самая что ни на есть, стандартная семья русских священников. Священный сан вообще предполагает уровень готовности служения Богу даже до смерти. Если получилось, что священник расстрелян - то здесь нет никакой новости, это традиционно.

Священномученик Михаил Селищенский (Дмитрев)

Была какое-то время потаенная мысль - надо же, у меня такие деды! Но когда прославили маминого отца, священномученика Михаила, и мы отслужили службу на приходе, где он служил, я сказал прихожанам: «Теперь ваш батюшка, который здесь, на этом приходе служил, - святой, а вы дети его духовных чад. Радуйтесь, у вас есть заступник перед Богом! »

И действительно, они так обрадовались, молились и молитву к батюшке слушали. А я почувствовал мгновенное отдаление от своего деда, потому что я - внук, а это - дети. Они ближе к нему, а я только дальний родственник. Потому что родство по крови не так значительно, как родство по духу.

В любом случае, в вашей семье уникальным образом очень бережно сохранялась память о пострадавших. Расскажите, как это происходило? Как складывалось семейное предание?

У нас была семейная традиция оформлять дом на жену, а не на мужа. Когда мужа арестуют, жену в таком случае не сразу выгонят из дома - она владелица. И это было на протяжении многих поколений.

Священники - они как смертники. Их в любую минуту могут взять, арестовать, расстрелять, и таким образом старались хоть как-то обезопасить семью.

До сих пор эта традиция сохранилась в нашей семье - мои дети предпочитают оформлять имущество на жен. Так сохраняется готовность к страданию. Никто не может дать гарантии, что они прекратились. Они могут возобновиться.

- Кого из своих святых родных вы помните? О чем рассказывали в семье?

Своего дедушку по отцу я не помню, и не мог помнить, потому что он умер через два месяца после моего рождения.

Мама рассказывала о своем отце очень живо, энергично, со слезами. Слезки у нее капали, и, конечно, на меня это очень сильно действовало. А отец говорит: «Ольга, не надо, как бы они не выросли такими диссидентами или контрами, надо сдерживаться! ». Она сдерживаться-то сдерживалась, а слезу порой роняла, и вот эту любовь к мученикам нам передала.

Отец все время вспоминал своего отца, который был с ним вместе в Соловках , и деда, с которым он много лет служил псаломщиком. Эти рассказы были живые, ясные, яркие, четкие. Они давали нам возможность с детства иметь не книжные представления об этих людях.

Наш отец, конечно, избегал рассказывать о страшном, он предпочитал рассказывать положительные вещи. Когда он рассказывал про Соловки, у нас возникала почти идиллическая картина.

А потом я прочитал воспоминания его младшего современника, который в это же время сидел. Он рассказывал, как там люди самоубивались от отчаяния - так там было страшно и тяжело.

У нас сохранились около двадцати писем отца и деда с Соловков. Они такие умиротворенные, спокойные. В одном письме отец Анатолий написал, что у него тут так хорошо, замечательно, прекрасно, что когда письмо получили, его младшая сестра Вера (она и сейчас жива) ответила: «Анатолий, что ты нам голову морочишь? Такого не бывает. Правдоподобней пиши, нечего нас успокаивать. Мы знаем, что ты там ноги обморозил, и то у тебя было плохо, и это ». Она умная женщина, как была, так и осталась очень решительной.

А заключенные жалели своих родных. Писали не ужасающие вещи, а смягчали все обстоятельства. Это тоже надо учитывать, когда мы читаем подлинные письма.

Часто удивляются, почему у отца Павла Флоренского в письмах мало упоминаний о Боге? Так не пропустили бы письмо, если там будет упоминание о Боге! Мой отец, а они с отцом Павлом в одно время сидели, пишет домой: «Я вас поздравляю, у нас сегодня дедушка Спиридон нас всех очень радует! » О чем это? Это память Спиридона Тримифунтского . Как ты напишешь по-другому, если письма вскрывают?

Рассказы дедов и прадедов для нас актуальны и сейчас и не только о мученичестве. Вы знаете, сто лет назад, в 1912 году, потонул « Титаник », а мы через наши семейные предания знаем, как наши родственники реагировали на это событие. Это была такая сенсация, все об этом говорили вслух. Отец рассказывал, что был какой-то атеистический пафос во всем этом. Корабль непотопляем, нам Бог не нужен, молиться нам не обязательно. Я сначала думал, что это просто среди духовенства как-то излишне подчеркивали этот момент. А оказывается мой дед и мой отец рассказывали чистую правду! В этом году весной, на Пасху, было столетие гибели «Титаника ». Показывали фильм, и там процитировали слова капитана «Титаника », которые меня ужаснули и потрясли. Капитаны кораблей, как и водители за рулем, обычно достаточно суеверны. А он, седой и старый, настоящий моряк, вдруг сказал такие слова: «Наш корабль такой замечательный, он так построен, что даже если сам Господь Бог захочет его потопить, у Него это не получится ».

Вот зачем он это сказал? В народе так и говорится - «каркнул». Дальше в фильме показывали, что если бы они раньше увидели айсберг - они бы не столкнулись. Если бы они раньше повернули, не сбавили скорость и не дали задний ход… Буквально все было для того, чтобы спастись, а они этого не сделали - получается, по своей гордыне, потому что так себя вели, считали себя неуязвимыми.

И в нашей семье память об этом трагическом событии хранится много десятков лет.

А зачем вообще нужна семейная память, историческая традиция? Почему детям сегодня важно знать историю своей семьи, рода, страны?

Вы знаете, по отношению к богослужению очень часто действует закон, применяющийся к компьютерам - «по умолчанию». Человек, который пришел в Церковь в качестве священника и уже много лет слышал службу до рукоположения, понимает и знает, что надо делать, и очень многое делает по умолчанию.

То же и с памятью. Она нужна и важна, и многое делается по умолчанию. По другому нельзя передать новому поколению веру, любовь, радость, молитву - всю полноту жизни.

Почитание святых и правда о царских останках необходимы для жизни Церкви

Я тогда поставлю вопрос почти провокационно. Гораздо удобнее и практичнее верить каким-нибудь ура-патриотическим мифам. Нужно ли вообще современному ребенку знать трагедию XX века? Что ему это даст?

Любовь. Как у нас было в семье: мама плачет, а маленький ребенок ее слушает и начинает любить ее отца и сопереживать ей в этих тяжелых обстоятельствах и страшных условиях. Он проникается чувством близости к этому человеку.

Ощущение сочувствия, сопереживания - это очень важная вещь. Вы помните святых Адриана и Наталию? Я сто раз говорил в проповедях: Наталья умерла в своей теплой постельке, никто ее не мучил, но называется мученицей. Потому что сопереживала мужу своему до смерти.

Так вот, это сопереживание передается только лишь в любви. И когда мы ощущаем этих людей, мы находимся с ними по одну сторону колючей проволоки. Есть люди начальствующие, которые высоко над нами возносятся, и они могут быть по другую сторону проволоки, как ни странно и не печально. Ощущение близости к мученикам двадцатых, тридцатых годов, дает возможность человеку определить: с кем ты? С этими мучениками, или с теми, кто их истреблял? От этого выбора формируется все восприятие людей, общества и всего остального.

Это относится и к европейским фашистским лагерям. Сострадание к людям, которых так страшно уничтожали, ощущение близости к ним - обязательно должно быть воспитано даже в детях.

Без исторической памяти мы просто не можем себя осознать, как людей, живущих в это время и в этом месте.

Церковь дает нам яркий пример - жития святых. Для чего мы их почитаем? Это наша историческая память - и она нам нужна. Поэтому совершается служба святому и его житие, знакомое людям. Каждый год читается житие Марии Египетской . Зачем нам это нужно? Да потому что мы меняемся. Мы в прошлом году, если хотите, слушали одним составом клеток, а в этом совершенно другим. А через семь лет у меня все клетки изменились, я должен заново набрать эту святую информацию, а она должна на меня действовать. Зачем нам нужны жития мучеников при императоре Траяне? Простите, а как по-другому? Есть возглас: «Молитвами святых отцов наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас ». Молитвами святых отцов, не только родных наших, а всех отцов, что были раньше.

Вся Церковь представляет великолепную, яркую, многокрасочную мозаику из разных времен.

Святые один за другим составляют некую золотую цепь, идущую до нашего времени. И нельзя нам почитать древних мучеников, а новых не почитать, и наоборот - иначе произойдет разрыв этой цепи, как писал об этом тысячу лет назад св. Симеон Новый Богослов.

У кого-то я читал, что Церковь, пока существует, не может не почитать новых святых подобно тому, как дерево, особенно сосна или ель, пережившее зиму, дает свежие светло-зеленые молодые побеги. А если не даст новых ростков, то скоро засохнет.

Поэтому нынешнее прославление полутора тысяч мучеников - это только первые проклюнувшиеся росточки после зимы, которые вдруг начали распускаться.

Это вопрос не нашего желания, а церковно-догматический. Мы просто не имеем права скрывать от других людей явление новых святых.

Ведь больше половины епархий в 2000 году не прославили ни одного нового новомученика! Не прославили еще трех Оптинских мучеников . Мы в том году паломничали в Оптину Пустынь до их сорокового дня, нам рассказывали очевидцы, и мы сами видели помост с кровью. Мы знаем как они пострадали - это документально показано, убийца сам сказал: «Они ни в чем не виноваты, но они же попы были, поэтому я их и зарезал ». Хотя он и был больной, но на него было мощное бесовское воздействие, чтобы он их убил. Есть все основания для прославления погибших от его руки монахов как святых.

Почему они до сих пор не прославлены? Прошло уже много времени. Время показало: они действительно святые. Что случилось с деревом, которое не дало здесь свежие веточки? Почему не дают им распуститься, раскрыться, дать цвести и приносить плоды - новых святых людей? Они же чудеса творят, многим людям помогают! Я недоумеваю. Если хозяин нашего дерева говорит: «Не надо, чтобы эта веточка сейчас распустилась », - возникает вопрос, чего он хочет? Чтобы все дерево засохло?

Я ставлю вопрос: «Почему нам не дают прославить этих трех святых? » - но он остается без ответа. Я не уполномочен от Церкви отвечать на него. Я не являюсь членом комиссии по канонизации святых.

Но я понимаю, Церковь молчит, потому что ей не разрешают. Я думаю, Церковь давно бы прославила многих святых, если бы ей разрешили работать с архивными делами. Тормозят «наверху».

Второй вопрос - очень опасный. Почему до сих пор не прославлены святые мощи царственной семьи ? Почему во всем мире экспертиза показала идентичность, признала, что это действительно царственные останки, а наши специалисты молчат и не хотят признавать. Если бы сейчас Церковь была свободна и экспертиза была бы неудовлетворительной, то можно было бы сказать всему русскому православному народу: сбросьтесь по рублю, а кто по сто, по тысяче рублей на новую экспертизу - совершенно объективную, с привлечением самых компетентных ученых, в самых дорогостоящих лабораториях всего мира. Давайте убедимся, наконец, полностью, стопроцентно, что это настоящие останки настоящих Царственных мучеников и страстотерпцев.

Святые Царственные мученики

И если будет так – никаких денег не жалко. Мы будем обязаны устроить день прославления святых мощей царственных страстотерпцев. Перенести их из Петропавловской крепости в храм, пусть храм Спаса-на-крови. Расставить раки Святых Царственных мучеников. Собрать все духовенство – митрополитов, архиепископов и епископов на это торжественное событие. И устроить торжество прославления святых мощей, чтобы все подходили, прикладывались и целовали – радовались.

В Санкт-Петербурге есть такие идеи у людей. Но их отсекают.

Я не монархист, я никогда не любил монархические идеи и даже с трудом относился к прославлению святых Царственных мучеников. Но Церковь сказала: да! Но это был только первый шаг. Необходимо сделать и второй. Не может прославление оставаться в таком зависшем состоянии. От этого и наша страна сейчас мучается - нет разрешения ситуации, нет всенародного почитания святыни.

Знаете, почему это не сделано? Боятся всеобщего негодования теми, кто совершил такое преступление. Тень падает на все те органы, которые действовали в 30-х годах - «доблестный» НКВД.

По этой же причине не раскрываются архивы для прославления мучеников. Как раз в этом году исполнится 75 лет с 1937-го года, должны быть открыты архивы, как делается во всем мире через 75 лет хранения, Церкви должны бы передать дела пострадавших верующих, священников, активных мирян… И тогда не потребуется ни Болотной площади, ни проспекта Сахарова, ни Бульварного кольца. Недовольство отпадет само собой. Зачем оно нужно, когда свершается великое и доброе дело, возвращается нравственная совесть в души многих людей и расцветает древо жизни – Церковь с новыми свежими побегами – новопрославленными святыми, когда историческая правда торжествует?

Если родник закапывают землей, он обязательно пробивается. Это происходит и в церковной жизни. Почему на Церковь такие нападки? Да потому что пытаются церковную функцию прославления святых, которая существовала с первых десятилетий христианства до последних, затормозить. Начинается колебание почвы, вода ищет выхода. Так и в Церкви, когда она хочет проявить свою природу церковную.

- Но почитание новомучеников устанавливается достаточно трудно. Даже святого Патриарха Тихона народ знает плохо. Тех святых, которые были менее публичны, знают еще хуже. Что с этим делать? Почему так получилось?

Здесь есть две причины:

Первое. Господь Иисус Христос никогда не призывал к массовости - чтобы все вокруг вышли. Вышли на молебен пятнадцать тысяч человек, а надо чтобы пришло сто пятьдесят – ничего подобного. В Евангелие написано: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди их » - не две-три тысячи, а двое или трое. Это принцип полностью противоположный массовости и демонстративности.

Второе. У нас у всех в крови держится страх. Мы боимся сами себя. Автоцензура, самоцензура… Я боюсь лишнего сказать. Я боюсь сказать так, чтобы не подумали по-другому. Сталинская эпоха – это страшная эпоха, от которой остались следы не то, что неизгладимые, а генетические следы даже остались.

Вот пример. В России было принято, когда человек здоровается с кем-то, он должен представиться: «Здравствуйте, я князь такой-то », «Здравствуйте, я Михаил Петрович такой-то », - даже при звонке по телефону: «Здравствуйте, с вами говорит такой-то, я бы хотел услышать такого-то ». Сейчас наши дети и внуки, когда по телефону звонят, не представляются. «- Здрасти, ага, ага. – Алло, ты понял кто я? – Да».

Так у внуков проявляется страх, бывший когда-то у дедов перед НКВД. А помните, что такое «Стокгольмский синдром »? Когда заложники начинали жалеть захватчиков, которые их же и захватили, и любить их за это.

Мы это наблюдаем сейчас во всей нашей стране. Какое может быть почитание мучеников у болящих «Стокгольмским синдромом »? Моисей сорок лет водил народ в пустыне. У нас только двадцать лет прошло. Вы хотите, чтобы сейчас жертв Сталина почитали те, кто его до сих пор боятся?

- Этот самый «Стокгольмский синдром » передается следующим поколениям в таком ура-патриотическом духе: «зато мы были великая держава!». Что делать, чтобы юные поколения все-таки понимали глубину трагедии XX века? Что делать, чтобы почитание новомучеников все-таки становилось повсеместным?

Я думаю, что для этого надо относиться к мученикам со всей любовью и пониманием и почитать их, не глядя на других. На полигоне в Бутово каждый год совершается поминовение. Это не сверху спустили, а простой батюшка подал такую мысль. И понимаете, что получилось? Когда что-то идет искренне изнутри – это сразу действует. Даже Церковь соединяется на основании такого отношения.

Мы хотели этой службы, приезжали и там служили. И это впоследствии соединило две части Русской Церкви.

Если мы будем сами, на местах чтить своих любимых мучеников - будет расти и их почитание. Я сам святителя Луку Войно-Ясенецкого люблю не меньше чем своих родных, а гораздо больше. Или например, священномученика Фаддея Тверского, которого Богородица Сама защитила. Его бросили в камеру, а там все места заняты. И его, архиерея, отправили к параше. Еще и главный по камере нагадил в консервную банку и ему специально поставил под нары: «Вот тебе кадило ».

Священномученик Фаддей ночью лежал и плакал. По всей России было много архиереев, которые такое переносили. Но почему-то Богородица вступилась именно за него.

Священномученик Фаддей Тверской

Ночью с паханом случилось нечто страшное. Он вскочил со своей постели, вытащил архиерея, положил на свое место, а сам лег возле параши.

И я до сих пор не могу объяснить: что Она показала этому пахану? Он даже ничего не сказал. Потом уже, на пересылке, он кому-то проговорился, что явилась ему Какая-то Женщина. Интересно, что Она ему сказала или показала? Как и чем Она его напугала?

Те, кто чтут Пресвятую Богородицу, не могут равнодушными остаться к этой истории. Почему же Она именно его пожалела? Как поразительна эта связь небесного и земного, что Сама Богородица заступилась за оскорбленного владыку!

Так что ничего мы для популяризации мучеников сделать не можем. Только любить. Если ты любишь – будешь чтить. А как не любить? Они же не посторонние. Это наши старшие современники.

А отец Павел Флоренский? Его некоторые монахи и богословы ученые не очень любят. А я его очень люблю и почитаю. Не понимаю, почему его творения очень мало читают? Жизнь должна жить. Если ты живешь, то ты дышишь. Заткни рот – и ты умрешь.

Священник Павел Флоренский. Фото из личного дела

Так и в Церкви. Надо просто не затыкать рот тем, кто хочет почитать. И если другие увидят, что существует такое искреннее почитание, они тоже потянутся, как к живому источнику припадут за благодатью.

Жить и любить надо, больше ничего.

Советское наследие тянет назад

Сейчас у молодежи снова популярными стали левые идеи: марксизм, социализм, свобода, равенство, братство, борьба с капитализмом. Люди остро переживают социальную несправедливость. В протестных настроениях появились откровенно «красные» тона. Что с этим делать? Как избежать повторения катастрофы?

Я могу на этот вопрос ответить просто. Надо быть честным по отношению к самому себе и быть правдивым. Если люди не хотят правды, истины, и от нее потихонечку уходят, они получают возвращение этих самых идей. Если бы люди искренно и честно признали до конца, что это было неправильно, такой проблемы не возникло бы.

До сих пор в нашей стране сильны коммунистические идеи, большинство людей голосует за коммунистов. Почему не до конца не доведено все? Почему не возвращены естественные дореволюционные названия, не восстановлена историческая память? Откуда улицы , посвященные Карлу Марксу, посреди города? Улица Марксистская, Марксистский переулок, где недалеко я живу. Станция метро «Войковская » - имени убийцы Царской семьи. Это в голову не умещается.

Я так думаю, что вполне это все может возвратиться. И снова начнут в больших количествах сажать. И об этом надо честно, откровенно говорить. Зачем реставрировать то, что уже прогнило один раз? Оно второй раз развалится.

Это вопрос не к нам, а к нашему государству. Церковь в данном случае не имеет ни сил, ни возможности, и потому не имеет власти говорить так, как она считает. Потому что так не она, а люди захотели. А мы это только терпим.

Все эти страшные вещи возвращаются под прямым действием бесовских сил. Когда мы читаем тексты французских революционеров 1799 года, кажется, будто читаешь газету «Правда ». Я сам был поражен этим стилем - один в один! Когда на Суворова бросались французские революционеры, это были совершенно типичные большевистские нападки.

Это длится до сего дня. Уже тогда воевали против Церкви, батюшек убивали. Суворов сражался с этими революционерами. И это надо осознать и понять. В Бастилии сидело всего-навсего пять человек. Сколько они убили в своем революционном угаре, скольким людям головы поотрубали! Это страшные вещи, и из них надо сделать выводы. А сегодня у людей нет основы, на которой они могут построить здание. Они боятся, и на развалинах потихонечку реставрируют старое, потому что другого они себе просто не представляют.

А можно ли христианину вообще бороться за социальную справедливость и выступать в этом случае против власти?

Сначала поставим вопрос: почему наши власти ничего не делают, чтобы отмежеваться от прежней? Вот нашли фамильное серебро, и вокруг крики: «Это государственное! ». Нигде в мире так не живут - это сохранившаяся частная собственность. Найдите владельца, возьмите проценты для государства, но это не государственное и не музейное серебро, а имущество Нарышкиных. Надо непременно отдать их наследникам их имущество.

У нас вся эта культура утрачена. В результате нет ни частной собственности, ни ответственности ни за землю, ни за движимое имущество. У нас все захваченное.

И вот если я говорю об этом открыто, то получается, что я протестую против властей? Нет, я не протестую. Я переживаю за конкретные вещи - например, за то, что мучеников не прославляют. И говорю, что если не продолжится прославление новых святых, то будет еще хуже, еще страшнее. Мы должны возвращаться к истокам, на основании которых вообще все строится в жизни - к правде, истинности.

Нужно различать добро и зло. Есть хорошее, есть плохое. И если это не учитывать, настанет крах.

Вы затронули очень серьезный момент - мы сломаны, у нас многое утрачено… Как вы считаете, эксперимент по созданию нового советского человека удался? Вместе с ответственностью утрачена и ценность человеческой личности. По сей день в ходу доносительство, торжество посредственности… Как от этого уходить? И возможно ли?

Я где-то читал, что после войны был период, когда еще можно было сохранить народное отношение к вере. Люди пережили страшные страдания во время войны, до того - во время репрессий тридцать седьмого года. И если бы не Хрущев, то сохранилась бы какая-то живая еще не полностью уничтоженная народная сила в отношении к Богу, в отношении к своей земле. Хрущев – это было время моей молодости - сделал очень страшную вещь. Он начал опять закрывать храмы, запретил молодежи ходить в церковь. И кроме того отнял скотину у крестьянина. Люди плакали и резали свою скотину. Я не могу сказать, что было целенаправленное уничтожение крестьянства. Это произошло, прости Господи, по дурости. Хрущев хотел сделать как лучше - чтобы были отдельные маленькие совхозы, а вокруг люди жили в благоустроенных домах и приходили на работу пахать, сеять, ухаживать за скотиной. И чтобы вместо личного двора было общее коллективное хозяйство.

Эта светлая вера в коммунизм, «благодаря» которой он все загубил - и преемственность в ведении хозяйства, и церковные дела. И после этого молодежь уже не возродилась - она вся осталась безбожной. Это личная «заслуга» Хрущева.

То, что он демифилогизировал Сталина, убрал его из Мавзолея, сделал послабления для заключенных – это его настоящая заслуга. Но зачем же он другим концом ударил по Церкви и по сельскому хозяйству и уничтожил нормальное крестьянское существование? Не могу объяснить. Сейчас исправить ситуацию шансов фактически нет.

Но ведь сейчас в общественное пространство возвращаются темы морали. Весь обличительный пафос в адрес власти – это, в основном, претензии морального характера: не воровать, не лгать, соблюдать законы…

Без веры в Бога это не работает. В самый разгар хрущевского времени я изучал немецкий язык и в Москве покупал газету из ГДР, «Wochenpost ». Там был вкладыш с объявлениями из Берлина, и я с удовольствием их читал. Однажды я с удивлением прочитал такое объявление: «Молодой человек, столько-то лет, хочет познакомиться с девушкой с христианским мировоззрением для создания семьи ». Меня поразило, как человек это понял: без христианского мировоззрения это будет не девушка и не семья.

Моя жена выросла в совершенно современном обществе. Она внучка ученого, профессора императорского МГУ. Она говорит: «Без мировоззрения, без веры ни о чем говорить нельзя ». Действительно, без веры абсолютно все оказывается построенным на песке, ничего не значит. Это бумажки, которые не обеспечиваются золотом.

Я удивляюсь, почему никто не пишет объявлений: «Хочу на работу взять человека, который был бы верующим христианином - ему можно доверять ». В Германии пятьдесят лет назад были такие объявления. А у нас такого нет, потому что люди не понимают, что только на верующих можно положиться.

Священномученик Аркадий (Остальский)

А ведь это понимали даже в Соловках. Священномученик владыка Аркадий (Остальский), пострадавший в Бутове 29 декабря 1937 года, выдавал зарплату всем охранникам и сотрудникам НКВД в Соловецком монастыре. Они сами, увидев, кто он такой, его заставили - вызвали и сказали: «Ты будешь выдавать деньги ». Понимали: любой другой украдет, архиерей – не украдет. Они сами себе не доверяли. И у них главным бухгалтером был заключенный епископ. Это свидетельство очевидца – моего отца.

С другой стороны, личная нравственность и справедливость - это далеко не все. Церковь обязательно должна сохранять эти качества, совершать дела милосердия. Но никогда нельзя подменять церковные службы, богослужения одной социальной деятельностью. Иначе мы впадаем в привычную для Европы картину горизонтального христианского богословия, где христианство – это хорошее социальное служение, и все. Мы очень много потеряем. Надо делать и это, но главное – молитва и духовная жизнь.

Я не первый об этом говорю, до меня об этом напоминали очень многие люди. Надо чувствовать и понимать: молитва и вера христианская должны выражаться в добрых делах, но не подменяться одно другим.

О кризисе современной культуры

Тогда я задам вопрос, напрямую с нашей темой не связанный. Кризис нравственности уже состоялся, а сейчас и культура переживает кризис - можно сказать, она утрачивает нравственную основу. Чего нам дальше ждать и бояться, если, например, в качестве акта искусства могут на полном серьезе рассматриваться перфомансы в храме?

Это присутствует во всей западной цивилизации. Обама торжественно разрешил однополые браки , а Марат Гельман попытался в Краснодаре провести выставку , одним из экспонатов которой стало распятие, на котором вместо лика Христа – орден Ленина. Как можно совмещать одно и другое? Если ты не веришь в Господа Иисуса Христа, то другие-то верят. Для тебя распятие - это просто атрибут, мебель - и там орден Ленина выглядит смешно. Но простите, христианство пока ещё живое - и католическая, и протестантская, и православная вера. Разве можно так тыкать и издеваться?

Это не искусство, и я протестую. И готов протестовать и дальше. Мы же Стену Плача не пародируем.

Знаете, есть психически больные, которые, используя свою болезнь, спекулируют на этом. Один очень опытный врач мне говорил: «Видите этого больного? У него тридцать процентов психической болезни, а семьдесят процентов хитрость ». То же может быть и у некоторых современных художников. У них хитрости гораздо больше, чем искусства. Искусства тридцать процентов, а семьдесят процентов - спекуляции на искусстве против христиан.

Это происходит не только по отношению к христианам. Это общее для человечества изменение отношения к культуре, в конечном итоге - презрение к человеку. Вот Мацуев садится за рояль и выжимает из него звуки - как спортсмен на тренировках. Это разве музыка?

Или с облегчением смотришь: наконец, приехал струнный ансамбль из Миланского театра Ла Скала. Думаешь, что сейчас услышишь настоящую, прекрасную музыку - они играют «Времена года » Вивальди. А после каждого номера «Времён года » вдруг исполняют Пьяцолу с тангообразными скорбными ритмами. Получается этакий слоёный пирог. Но это просто немыслимо!

Я прекрасно помню, как играл «Зиму » Вивальди - медленную часть «Времен года » - Рудольф Баршай. Это изумительно прекрасная музыка. Теперь я вообще боюсь ее слушать - ансамбль Миланского театра Ла Скала сыграл ее в пять раз быстрее, чем надо, это несущийся паровоз, а не картина зимней красоты и медленно падающего снега, как это было у Баршая.

Я это говорю не от того, что я такой старый стал, и все сейчас плохо, а раньше было хорошо. Ничего подобного. Идет объективный процесс, и не только в музыке. Есть такая книга - «Эстетика древнерусской живописи ». Как же в ней это убедительно и ярко показано, от XII до XVII века! К Смутному времени образы постепенно затемняются. Высочайшее искусство древних икон, да и даже времени иконописания московской школы, постепенно портится. И ни на кого этот процесс свалить нельзя. Это не происки Запада, властей или евреев, это наше, исконно русское.

В церковной музыке после взлета знаменных распевов начинается партесное пение, потом Бортнянский, и все остальное. В живописи – академическая школа, потом передвижники. А дальше - все. Ничего не остается, распад.

- Ну а в литературе? Был ведь всплеск великой русской литературы в XIX веке.

Так в литературе и в близкое к нашему время, слава Богу, есть Солженицын, Астафьев и еще несколько звезд. Нравственное и духовное, нравственное и мощное, и к тому же высокого художественного уровня. Что касается сегодняшней литературы, то тут я, к сожалению, пока не в курсе дела.

- Не следите за литературным рынком или просто не цепляет?

Не слежу практически. Знаю, отец Тихон (Шевкунов) своими «Несвятыми святыми » всех восхитил. Почему он премии не получит? Ведь миллионный тираж почти. Книга-то хорошая, миссионерская, дай Бог ему здоровья.

Есть такие взлеты. Но общий поток - неуправляем. И это печально. Какая сила это может повернуть в рамках культурного процесса – не знаю.

Культура, нравственность, духовность - все взаимосвязано. И вот тут-то, снова и снова повторю, от Церкви Русской требуется только одно - жить, не засыхать, плодоносить, давать новые веточки святости, которые нам показали бы, что мы можем жить дальше, у нас есть на кого опереться.

Святые – это те, за которых не стыдно. Заметьте: мы должны каждый день не новостной ролик, рассказывающий о самых страшных преступлениях, посмотреть, а жития святых почитать - кто в этот день празднуется, как они жили, страдали, как они прославлены Богом. Это же создает совершенно другой импульс для жизни и для радости!

Сейчас это утрачено, мне кажется - без всяких темных сил и злых агентов, просто перестали помнить. Мы не хотим уходить в подполье, под землю или в тайгу - это дикость. Мы должны терпеть все, что есть, но при этом стараться, чтобы Церковь не засохла, продолжала прославлять мучеников. Это ее нормальное функционирование.

И тогда очень многие спасутся.

- А в последнее время какие-нибудь события в окружающей жизни вас порадовали?

Новость о майоре Солнечникове , который спас своих солдат - бросился на гранату и погиб. Для меня это знак того, что христианские корни в людях до сих пор действуют и самопожертвование еще живо. Это замечательно. Люди живут. Солдаты должны быть благодарны всю жизнь ему за это, называть своих детей его именем и чтить.

Его ведь наградили посмертно? А почему это не на слуху? Надо говорить о таких людях, показывать их в качестве образца. Ведь таких людей много, я уверен. Давайте о них говорить, а не о всем надоевших, обыденных или страшных, новостях! Это же так просто!

Беседовала Мария Сеньчукова

Протоиерей Сергий Правдолюбов

Биография:
Магистр богословия, доцент. Родился в 1950 году в городе Спасск Рязанской области в семье священника. В 1967 году закончил среднюю и музыкальную школу по классу скрипки. Поступил в московское музыкальное училище имени Гнесиных, откуда призван служить в армию. После нее закончил семинарию, и в 1978 году - Московскую духовную академию. Защитил кандидатскую, а в 1989 году - магистерскую диссертацию. Служил диаконом, а потом священником в храмах Москвы. Преподавал в Московской духовной академии. Восстанавливает с 1991 года храм семнадцатого века, в котором является настоятелем.

Пасхальные богослужения в храме Иоанна Златоуста в Карабаше пройдут в особенной обстановке.
14.03.2019 Chelyabinsk Today Благодаря финансированию РМК, завершена роспись центральной части верхнего придела храма.
14.03.2019 Миасский рабочий Группа профессиональных художников из Санкт-Петербурга и Екатеринбурга завершила роспись центральной части верхнего придела храма святителя Иоанна Златоуста в Карабаше (Челябинская область) – работы финансирует Русская м
14.03.2019 Агентство новостей Доступ

14.03.2019 15:28 Храм построила в 2008 году Русская медная компания. Она же финансирует новый этап работ.
14.03.2019 Lentachel.Ru Проект финансирует «Русская медная компания» (АО «РМК»), которая в 2008 году помогла построить этот храм.
14.03.2019 Южноуральская панорама В 2008 году Русская медная компания выделила средства на строительство храма, а теперь здесь работают лучшие художники из Екатеринбурга и Питера.
14.03.2019 Копейский рабочий

Группа профессиональных художников из Санкт-Петербурга и Екатеринбурга завершила роспись центральной части верхнего придела храма святителя Иоанна Златоуста в Карабаше (Челябинская область).
14.03.2019 Урал-пресс-информ Инициатива создания такого праздника принадлежала главе Русской Православной Церкви - Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу.
14.03.2019 Газета Южноуралец Работы финансирует Русская медная компания. В Карабаше завершена роспись центральной части верхнего придела храма Иоанна Златоуста.
14.03.2019 УралИнформБюро

Традиционный епархиальный форум "Мы вместе" состоялся в детском оздоровительно-образовательном центре "Уральские зори".
13.03.2019 Магнитогорский металл фото архива редакции Десять лет назад порог воскресной школы, созданной при Брединском храме Воскресения Христова, переступили первые ученики.
13.03.2019 Сельские новости

Священноисповедник Сергий Правдолюбов и династия соловецких святых из Касимова

"Старинной церковной династии касимовских священников Правдолюбовых уже почти 300 лет. Государственные гонения на церковь, репрессии, несмотря ни на что, не смогли уничтожить веру людей в Бога, ее хранили и поддерживали российские священнослужители. Многие из них наряду с мирянами безвинно пострадали в те годы. И четверо представителей рода Правдолюбовых в 2000-й юбилей Рождества Христова - в числе 1154 святых мучеников и исповедников - Священным Архиерейским Собором были причислены к лику святых." (Корр. Галина Ларчева , г.Касимов)

Завещание соловецкого узника и исповедника

"Жизненные удары, о которых говорится в завещании протоиерея Сергия Правдолюбова, были испытаны им в полной мере. Началось со страшного 1918 года, когда отец Сергий вместе с другими священниками, согнанными в лес, копал ров, будучи уверенным, что копает себе могилу. Тогда смерть прошла мимо, но ударила по самому дорогому и любимому – умер маленький сынок, младенец Владимир. Смерть еще двух сыновей отец Сергий пережил во время войны. Виктор и Сергей были убиты на фронте. Отец Сергий видел их во сне радостными, сияющими, в белых одеждах. Вот почему он так уверенно говорит о встрече с ними именно в Царстве Небесном.

Если вернуться в его жизнь на десять лет назад, можно увидеть, как эти жизненные удары настигали его один за другим и были приняты им как воля Божия, всеблагая и всесовершенная. В 1930 году – тюремное заключение в Касимове, в 1935 году – снова арест, вместе с братом Николаем и сыном Анатолием.

Икона и фотографии Сергия Касимовского, узника соловецкого

Тяжелейшие пять лет Соловецкого лагеря особого назначения и лесоповала на материке. Постоянная тревога о судьбе родных и близких. Тяжелее всего переживалась невозможность служить у престола Божия. А когда жизнь стала потихоньку налаживаться и появилась возможность служить – неожиданный вызов в военкомат и отправка на трудовой фронт, в каменоломни поселка Малеево (в десяти километрах от Касимова).

После всех этих испытаний, зная, что больное сердце скоро сведет его в могилу, не имея общения с родными, отец Сергий решает написать что-то очень важное детям и внукам, своеобразное завещание – духовное завещание. Это древнейший жанр, образцы которого рассыпаны в житиях святых, в византийской и русской литературе. И само слово каменоломни, и вид Малеевских каменоломен, и пережитые испытания, вероятно, не раз обращали мысленный взор отца Сергия к временам раннего христианства, к опыту стояния за веру древних подвижников. Невольно возвышается стиль, уплотняются слова, чеканятся фразы, страдания и скорбь пережитого придают словам необычайную силу, исповедническую энергию. Здесь нет никакого желания сказать что-то новое, оригинальное, никакой оглядки на постороннего читателя. Пишется только своим, настойчиво, тревожно, со строгой любовью и решительным требованием. С фанатизмом в лучшем смысле этого слова, ибо фанатос и есть смерть, – а слово смертника всегда имеет особую силу.

Бывают в жизни человека внезапные и сильные потрясения – удары. Течет благополучно жизнь, ничто не предвещает несчастья. Вдруг настигает человека ошеломляющий, неожиданный удар – и вся жизнь перевернулась: человек теряет равновесие от тяжких страданий... Трудно переносятся эти страдания, но когда проходят они, то оставляют в душе человека явственный след, свидетельствующий о том, что эти жизненные удары имеют силу очищать душу человека, приближать ее к Богу, а потому делать ее лучше, чище, возвышенней.
Протоиерей Сергий Правдолюбов. Каменоломни Малеево. 11.1944.

После освобождения – запрещение служить в родном городе. Последний город, приютивший и давший могилу, – Лебедянь. До последнего вздоха – притеснения, гонения, непонимание. Смерть была освобождением – 18 декабря 1950 года упокоился исповедник.

Завещание, по слову дедушки Сергия, было переписано, читалось каждый год, бережно хранилось. У нас, внуков, оно всегда было на слуху. Первую его половину мы знали почти наизусть, вторая половина и читалась, и воспринималась в детстве труднее.

Мы знали Завещание дедушки Сергия по копиям, а оригинал вернулся в нашу семью лишь около десяти лет тому назад. С полной достоверностью установить его историю и пути продвижения нам не удалось, да и вряд ли это теперь возможно.

Будучи уверенным в том, что рукопись была неоднократно скопирована, я, рассмотрев ее, не стал сравнивать с существующими копиями. Это была ошибка. В тексте копий не хватало около восьми страниц! Кем-то, может быть детьми, правился и сильно редактировался текст. Все это в нынешнем издании исправлено и тексту возвращен первоначальный вид с самыми необходимыми поправками и редактированием.

Текст, ранее опубликованный в «Журнале Московской Патриархии» (1985. № 12), не сверялся с рукописью. Нынешняя публикация – полная. (Протоиерей Сергий Правдолюбов , внук священноисповедника Сергия, настоятель храма Живоначальной Троицы в Троицком Голенищеве. Москва. 2007 )

Мы получили письмо

"Здравствуйте! С удовольствием высылаю Вам необходимые материалы. Какие нужно - используйте. Акафист и Завещание мне любезно были предоставлены сыном Сергия Правдолюбова (Касимовского) Владимиром Правдолюбовым. До хранит Вас Господь. С уважением, Алексей Сафронов".

Редакция "СоловкиЭнциклопедия" выражает глубокую благодарность Владимиру Правдолюбову и Алексею Сафронову за помощь в создании страниц, посвященных уникальной династии православных священников Правдолюбовых.

Священноисповедник протоиерей Сергий Правдолюбов (1890-1950), день памяти (кончина):

5 /18 декабря. Обретение св. мощей: 21 сент /4 октября 2001 года, г. Лебедянь. 1-е Перенесение св. мощей: 22 сент /5 октября 2001 года, из Лебедяни в Сынтул (с. Маккавеево). 2-е Перенесение св. мощей: 23 января / 5 февраля 2002 года, из Сынтула в Касимов. 3-е Перенесение св. мощей: 2 / 15 сентября 2002 года, из Никольского храма в новоосвященный Троицкий храм г. Касимова.

Место служения - Соловки

Священноисповедник Сергий был родом из Касимова. Проживал и служил в Сынтуле (с. Маккавеево), Киеве, Слободе Кукарке, Соловках, Малеево, Спасске и Лебедяни.

Кровь мучеников - семя Христово

В августе 2000 года Архиерейский Собор канонизировал 1154 святых мучеников и исповедников российских ХХ века... Среди канонизированных новопрославленных святых четверо Правдолюбовы - отец и его трое сыновей.

Первый из них - отец, протоиерей Анатолий Авдеевич Правдолюбов , который был арестован чекистами и расстрелян 23.12.1937 года в Рязани. Вторым причислен к лику святых мучеников его старший сын Владимир Анатольевич Правдолюбов , который к моменту гибели отца уже был расстрелян большевиками... В 1925 году Владимира Анатольевича арестовали и отправили на три года в Соловки, а затем выслали на поселение. Далее последовал его очередной арест, заключение в карагандинские лагеря, где он был расстрелян 04.10.1937 года. Третий из прославленных святых Правдолюбовых - протоиерей Сергий Анатольевич Правдолюбов , который был арестован в 1935 году и сослан вместе со своим сыном (тогда еще мальчиком, будущим священником) в Соловецкий лагерь на пять лет. В 1944 году протоиерея Сергия вновь лишают храма и ссылают на каменоломни под Малеево. Вернувшись в 1947 году с каторги тяжело больным человеком, он прожил в семье только три года. Четвертый из прославленных святых - священник Николай Анатольевич Правдолюбов . Отец Николай был сослан на Соловки на пять лет. После освобождения ему было запрещено служить... но священник Николай Правдолюбов начал служить в храме Елатьмы. 13.08.1941 года его расстреляли во дворе рязанской тюрьмы. (Прот. Михаил Анатольевич Правдолюбов . Кровь мучеников - семя Христово Три века служения вере и Отечеству. Москва. 16.02.2004 )

Настоятель храма Троицы Живоначальной в Троицком-Голенищеве
протоиерей Сергий Правдолюбов

2011 год

Меня недавно выловили на подходе к Лавре, три недели тому назад поймали и заставили у вас выступать – уже я тут отказаться не мог! Батюшка, который меня поймал – он был такой смиренный, и был, как говориться, такой безответный и ласковый…. Ну, как я мог ему отказать? Вот и пришлось, пришлось ехать сюда к вам. Начнем, пожалуй, мы с вами, если бы кто-то напомнил бы мне ещё тему лекции… «Семья и Церковь»… О ней можно говорить и день, и два, и месяц, и другой месяц, поэтому мы только лишь коснемся этой темы, а дальше вы сами очень многое узнаете.

Семья была всегда, с самых первых дней христианства. Апостол Павел, приветствуя Акиллу и Прискиллу (1Кор.16:19), упоминал «и домашнюю их церковь». Он назвал «домашней церковью» одно семейство! Это – не просто так брошенные слова, это слова, сказанные по существу! Семья и есть – домашняя церковь! Отец во главе, мать, и множество ипостасей детей, которые вокруг их существуют. И не подавляются. И в страхе Божием воспитываются.

Здесь очень большая нужна мудрость. Чтобы слова матери не подавлялись отцом, а слова отца – матерью. И чтобы была взаимная при этом любовь, потому что «чти отца своего и мать свою» – так и остается одной из самых главных заповедей! Причем даже с обетованием, что будешь долголетен на земле.

И во все времена православная семья без всякого налета ханжества была светочем и на церковном горизонте сияла. У нас сейчас идет «Год семьи». И я решил перелистать календарь церковный, посмотрел и вдруг заметил, что мы-то уже пропустили год семьи! Там такое количество семейных святых! Вера, Надежда, Любовь и мать их София – семья. Мученики Маккавеи – семья! Терентий и Неонилла – семья! Их там такое количество! Эту тему надо было бы развить, почитать, посмотреть, как это было тогда?

И эта тема охватывает многие века, многие народы! Ведь, что такое Жития святых? Мы же, к сожалению, утеряли традицию чтения Жития святых. А ведь Жития святых – это очень важное звено между нами, простыми людьми, и Царствием Небесным. И святостью. То есть мы идем по улице, и у нас невольно возникают, ну, может, не у всех, у молодых, наверное, не очень, но мое поколение очень скептическое, у него возникают подобные мысли: «Это не так, это не то, автобусы не так ходят, продукты не те, экономически все не так пошло, все плохо!» А на чем глазу остановиться? Есть мир святости, есть мир святых, которых мы в Церкви видим. А вот те, которые вокруг нас, поблизости – где они? Вот этого звена нам и недостает, чтобы сказать, что есть, есть святые, которые среди наших дней, среди нашей обычной жизни жили, вот они здесь ходили ножками. И они смогли сохранить христианские принципы, принципы человека, который не просто так заходит в церковь, а он живет церковью, живет святостью.

И все святые, которых мы знаем, нашего времени, никогда не строили из себя никого и ничего. Они всегда были простыми, обычными! И как мне говорил мой отец, а он сидел в Соловках с 35-го по 37-ой и потом ещё три года в Сосновце: «Я заметил: простые батюшки, самые простые священники, у которых нет каких-то великих подвигов, они обычно молятся, как положено, обычно кушают, что все люди обычно едят, обычно спят, обычно встают – никаких особых подвигов нет. На праздник выпьют, и ничего. Они не строят из себя никакого святого. И вот когда этих простых батюшек начали арестовывать, они показали невероятную твердость своих убеждений, стойкость. Даже бывало наоборот, что у очень умных, очень образованных, высокоинтеллектуальных людей возникали трудности в этом вопросе. А простому батюшке – все равно, что пойти в церковь послужить, что в тюрьму пойти, раз арестовали. Один даже, его позвали в НКВД, чтобы он там сидел, волновался, переживал, а он пришел, пять минут на скамеечке посидел, потом ножки забросил, укрылся рясой и спит. Они говорят: чего это такое? Он спит? Он должен волноваться, переживать перед допросом, чтобы можно было у него вытащить показания! А он лег и спит спокойно! Будят его: ты чего спишь? А чего, – говорит, – не спать? Вы ребята нормальные, хорошие, вот я и отдыхаю. Позовете, вот я и приду».

Вот какая простота и стойкость! Меня бы позвали – я бы там, конечно, не уснул. Все эти простые батюшки показывали красоту идеала святости и верности Церкви. Хочу вам даже подтвердить документально: лет пятнадцать назад было время, гораздо менее сложное, чем сейчас, к нам шли навстречу работники архивов. И по просьбе Рязанской епархии архив ФСБ представил документ, что было просмотрено 350 дел священников, все они были расстреляны. Из них никто не отказался от веры, кроме одного. Его тоже расстреляли. Он отказался, но это его не спасло. Но какой процент! Из 350 человек только один дал слабинку, один! Я не уверен, что такой процент сохраняется и в других епархиях и областях, но по Рязанской нам дали официальный документ, с печатью и подписью!

Это радует, вдохновляет и заставляет нас как-то лучше на мир смотреть. Есть вокруг стойкие люди, есть честные, есть святые, есть идеалы, которые жили и тогда, в тридцатые, и сейчас есть! Средства массовой информации могут как угодно говорить, они могут такой темноты и черноты налить, что страшно становится. Просто не надо поддаваться на их агитацию.

Теперь я бы хотел кратко рассказать и о своей семье, потому что у нас в семье много святых, но сначала два слова о святости. Что такое святой? Вот житель Сергиева Посада знаменитый профессор отец Павел Флоренский. Когда он был энергичный, молодой и сильный, он такие глубины копал, такие удивительные пласты поднимал этимологии: как, что значит слово «святой»? Агиос по-гречески – что оно значит? Трудно сказать. Но читая, сравнивая древние языковые пласты, санскрит и все прочие славянские, индоевропейские языки, он пришел к выводу: это все-таки ближе всего означает «иное, инаковость». Святость значит необычность, совсем не то, что мы с вами в быту встречаем. То есть «другой». «Ксенос» по-гречески означает «не наш, чужой, странный», откуда и понятие ксенофобия идет – странный, чужой. А «агиос» лучше всего передается очень интересным русским словом «инок». Древнее русское слово. Монах по-гречески «монос» – один живет. А инок – не так живет, как все, иначе.

И вот святость – это когда человек становится более «свой» для Вышнего мира святости, для другого мира, и менее – для нашего обыденного, плотского, земного. Поэтому святой – это не герой! Сейчас некоторые путают, говорят: «Вот, такой человек знаменитый! Надо его прославить во святых!» Почему? А зачем? Он герой государства Российского, герой, который проявил смелость и неустрашимость перед смертью, герой, который сделал то-то и то-то…. Но это не относится к святости! А святость – это атрибут Божественного: «Свят Господь Бог наш!» Святой – это слово, относящаяся в первую очередь к Богу.

Так вот, подлинный святой никогда не выпячивает ни себя, ни подвиги свои, а живет в простоте, смирении и просто выполняет свои христианские обязанности – как Христос говорил, так он и выполняет. Есть разные уровни святости, которые в мирное время проявляется в подвиге ухода от мира. Преподобный Сергий уходил в лес и там подвизался. Преподобная Феоктиста (сегодня мы праздновали), которую взяли в плен вместе с жителями ее села, и на пустынном острове Парос ей удалось убежать от пиратов-арабов, и она там всю жизнь провела с 18 до 54 лет не по своей воле. Поэтому это великая святость – она сохранила свою красоту, силу ума и свое женственное естество, сущность. Не будем отвлекаться, но тем не менее…

Святость проявляется в самых простых вещах, и в нашей стране такое количество святых, что мы даже не можем осознать и перечислить этих святых! Лишь малая часть их прославлена, буквально тончайшая пленочка, как вот у греков бывает елей: оливковое масло они собирают, а самое верхнее, самое тонкое и чистое, которое плавает по поверхности – это елей, то есть высшего сорта масло. Вот и у нас только тончайшая пленочка прославлена, а остальная вся масса святых до сих пор не прославлена. Это нужно иметь в виду, помнить об этом и не смущаться тем, что не все прославлены. У Бога они известны все.

Что я хочу сказать о святых людях, которые свою святость сохранили, они просто не сдавались, не ставили свое благополучие выше верности Богу. И я хотел бы сегодня очень кратко рассказать о святых в своей семье.

Сзади меня, слева, вы видите, на фотографии изображены священномученик Анатолий Авдеевич Правдолюбов и Клавдия Андреевна Дмитриева, а в замужестве Правдолюбова, у которых было двенадцать детей. Это город Касимов Рязанской области. Сам протоиерей Анатолий Правдолюбов был прославлен, как священномученик, потому что он был арестован в возрасте 75 лет, отвезен в Рязань и расстрелян вместе с другими четырьмя батюшками и двадцатью мирянами 23 декабря 1937 года. Большинство людей, которые проходили по этому делу, ныне также прославлены. Не прославленными остались только те, о которых неизвестно, были ли они верующими. Среди них были даже эсеры и коммунисты – покаялись ли они к тому моменту или нет, мы не знаем. Если они принесли покаяние перед своей смертью – может быть и они святые у Бога. Потому что они принесли покаяние, и их расстреляли. Но мы ничего не знаем: было это или нет.

Чем интересно Рязанское правосудие? Оно довольно откровенно. Есть такая блаженная Матрона Анемнясевская из-под Касимова, так ей из сельсовета дали такую характеристику: «Эта Матреша Белякова своей святостью мешает колхозному строительству». Печать поставили и подпись. Я этот документ принес к владыке Ювеналию, говорю: «Вот, владыка, документ-то уже есть! Они сами характеристику дали, вот сами и прославили – ничего не сделаешь!»

Так и здесь. В следственном деле среди единственного допроса простого крестьянина или крестьянки написано: «активный церковник» или «активная церковница». Знаете, я бы многое дал, чтобы мне написали бы, например, «активный священнослужитель»! Это так просто не напишешь! Это заслужить надо! Я помню, когда мы собирали материал, я ездил по деревням и спрашивал: «Скажите, вы про этого человека знаете, а вот про этого знаете?» Нашел сына одного новомученика прославленного Лаврентия Коптева, говорю: «Скажите, вот ваш отец, ведь в деле написано, что он «шкипер». Это, наверное, у него была такая трубка, борода шкиперская, он без конца курил, пил, ругался матом, да? Смоляные канаты… пароходы причаливают, а он там такой морской разбойник, мощный... Такой был отец?» Он говорит: «Нет, это у вас неправильный образ! Он стоял на пристани и без конца воду выкачивал – пристань была старая, вода все время сочилась, и чтобы пароходы приставали, он все время качал…» – «Он курил?» – «Нет!» – «Пил?» – «Нет, не пил!» – «А чего же он делал?» – «Он хоругви носил на службе в церкви и всё». Образ мой, конечно, рассыпался, заманчивый образ: «мученик-шкипер». А это так названо просто. Но смотрите, какое благочестие, какая простота в его подвиге! И у него написано «активный церковник». Это прекрасно!

Или прославленная под Касимовым в погосте одна женщина – ну ничем не знаменита, ну ничем особенным не отличалась… Начал я говорить о своих родственниках, а сразу перешел к простым людям. Почему? В нашей семье родственники – все были профессиональные церковнослужители, батюшки, семинаристы, академисты, они на это шли сознательно, они смертники с самого начала, они обязаны были умирать, и они умирали. Это понятно. Но простые люди, крестьяне, вот этот шкипер или эта женщина-колхозница. Я спрашиваю: «А вот эта женщина, что вы можете сказать?» – «Да что скажешь? Простая женщина» – «А за что же она пострадала?» – «Да, ни за что. Батюшку арестовывали, а она сказала: «Что вы делаете!? Он же ни в чем не виноват!» Они ее сразу схватили и вместе с батюшкой расстреляли». Сочувствие, понимаете, только сочувствие! И в тюрьме она не кричала, что она комсомолка или пионерка, она не отказалась! Она твердо и до конца выполняла свой долг. Какой долг? Женский. Ну, как женщина может не сочувствовать? Она должна сочувствовать! Женский естественный долг сочувствия, иначе бы она не была бы мамой. И за это она стала мученицей. И больше никакие не подвиги, ни посты, ни молитвы – она просто взяла и посочувствовала.

Я прочел всего шесть дел, а помочь в прославлении удалось 32 рязанских святых. Мне говорят: «Отец Сергий, ты своих родных прославлял!» Ничего подобного! Хочу перед вами сказать, что я такой цели не ставил, и хочу отметить для тех, кто не знает о реалиях восьмидесятых и девяностых годов прошлого века: нам следственных дел никому не давали! Я бы хотел прочить дела тех людей, которые были вокруг наших батюшек. Но мне сказали: «Нет, только родных!» Я говорю: «А вот Наталии Федоровны можно следственное дело взять?» Они мне говорят: «Нет!» Я говорю: «Она же двоюродная сестра моей мамы!» Они отвечают: «Нет, это не прямое родство, и мы не дадим ее следственное дело!»

И вот я написал прошение. Кстати сказать, было очень трудно переступить порог архива ФСБ – страх оставался у меня со школьных лет, и когда случалось проходить мимо Лубянки, я всегда мысленно вспоминал о тех, кто там страдал. А в последнее время я уже не стесняюсь остановиться, перекреститься, поклониться им, потому что именно там действительно сонмы святых мучеников – и архиереи, и иереи, и множество мирян – пострадали, держались там перед самой смертью, и это место, конечно, святое. И я думаю, что надо бы пару этажей оттуда отдать нам для того, чтобы сделать там не просто мемориал, от слова «мемориа» – память, а для того чтобы просто постоять там, в этих стенах, и посочувствовать всем им, святым мученикам …

Так вот, самые простые люди заслуживают глубокого уважения и почитания за то, что они не отказались от Христа, от своей веры. Причем, даже если на них смотрит человек неверующий, на то, что они верны своим убеждениям до конца, до смерти – это вызывает только уважение. Если человек идет на смерть за что-то – это заслуживает уважения, внимания и доброго отношения.

По поводу следственных дел. Я долго не мог переступить порог ФСБ, и меня пристыдил один человек. Он мне сказал: «Все давно посмотрели следственных дела своих родителей, только вы один не идете. Вы боитесь!» И он дал мне простую-простую вещь, он дал мне образец бумаги: «Туда-то, туда-то… написать такое-то прошение… прошу познакомить меня со следственным делом моего отца». И все, говорит, отнесите его туда – там круглосуточно принимают. Через две недели мне позвонили и сказали: «Следственное дело вашего отца прибыло из Рязани, вы можете в течение месяца с ним ознакомиться». И я сел туда, стал смотреть, потом уже дела не только отца, но и деда, и брата деда, и прадеда. То есть мне все-таки дали шесть следственных дел тех, кто был в прямом родстве – вот такая стопа громадная. Я там три месяца читал. И вы знаете, было такое доброе отношение, что я даже смог в один день позвать всех своих братьев и сестер, чтобы и они пришли.

В одном из дел священномученика отца Михаила, моего дедушки по линии моей мамы, расстрелянного 2 декабря 1937 года, дедушки, которого мы очень-очень любим и любили с самого раннего детства (дом его сохранился в Рязанской области), были отпечатки его пальцев. Ладонь правой руки, и ладонь левой. Вот мы пришли все, сестры и братья, прочитали дело, потом встали, перекрестились и приложились к этим отпечаткам его ладоней. И, возможно это только мое восприятие, но мне показалось, что восстановилось некое равновесие: дед «сообщил» внуку и всем внукам о дате своей смерти, и что ей предшествовало.

И мы, прочитав, пережили все это вместе с ним, и эту дату сделали праздником. У нас есть икона, мы можем пропеть величание. И неизвестность стала ясностью, и все замкнулось. Я думаю, это важно. Он всегда об этом думал, и, наконец, это осуществилось.

Что еще хочу сказать. Видите ли, мне удалось сделать то, что сейчас уже не разрешают, а тогда на это еще смотрели сквозь пальцы. Мои братья и сестры пришли, просмотрели материалы, поплакали, поцеловали и ушли. А я понял, мне подсказали, что у меня такая слабая память – я ничего не запомню, а от руки перепишу от силы десять страниц – больше просто не хватит времени. А там в каждом деле столько страниц! Например, у отца Михаила – 62 страницы. А как же все остальное? Ксерокопию дают делать только десять листов, фотографировать нельзя. Что же делать? – я не запомню ничего!

И тогда я сделал – тогда ещё сквозь пальцы было отношение, теперь это запрещено – начитал. Есть такие маленькие диктофоны сейчас, их в карман положил, и все. А тогда были диктофоны побольше, в них вставлялись кассеты, и там крутилась эта лента. И я брал с собой диктофон, клал его скрытно, как удавалось, в руку, сидел и шепотом читал. Ко мне подходит смотритель: «Что вы делаете?» Я говорю: «Молюсь!» – «А почему так?» – «А я так привык». А у них в инструкции, видимо, тогда ещё не было про диктофоны – тогда диктофоны мало у кого были, штука неизвестная еще. И я наговорил пять томов. «Лист такой-то, лист такой-то и оборот…» и так далее. И все это у меня сохранилось. Кроме самого большого тома – там было пятьсот листов, я просто его не успевал начитать.

Там очень страшно находиться – там люди смотрят следственные дела своих близких. Одна женщина сидела, плакала-плакала, я подошел, говорю: «Чем я могу вам помочь, что вы так плачете?» Она говорит: «Вы мне ничем не можете помочь!» Что-то она прочитала такое…. Ну, знаете, не ждешь от своего близкого, что он взял и отказался, допустим. Другая женщина подходит, говорит: «Вы мне мешаете! Вы что здесь шепчете? Мы здесь сидим, а вы нам мешаете!» Я говорю: «Слушайте, понимаете, на это и рассчитано, что когда вы придете, откроете это дело, поплачете и забудете. Все забудете! Начисто! Вы потом абсолютно ничего не вспомните! Поэтому я беру и шепчу для того, чтобы хоть сохранить! Чтоб я мог узнать!»

Причем, как вам сказать, можно было выбрать самые интересные страницы, а остальное не смотреть. Но некоторый опыт работы с древнерусскими рукописями XI-XII века, я ведь по специальности литургист, причем, исследователь древних рукописей и творений Андрея Критского. Свою диссертацию я писал десять лет на основе древних рукописей, я перекопал почти все рукописи архива древних авторов в Москве. И вот я знаю, появилась такая интуиция: открываешь – вроде ничего интересного нет, а на всякий случай думаешь: «Нет! Это надо где-то записать!» Некоторый шаг вперед в своей голове.

Так вот, когда следственное дело моего отца и деда дали, там оказалось очень много неизвестных лиц, которых я вообще не знаю. В том числе, и Матрона Анемнясевская – теперь моя любимая святая. А тогда я о ней ничего не знал! И мне было как-то все равно. А там – ее допросы! Следственные допросы! И жизнеописание там ее есть! И я на всякий случай все это нашептал. И, слава Богу, это есть! Прихожане помогли мне набрать это на компьютере, книгу ее жития мы уже издали.

И главное, я препятствий этих к допуску родственников к делам не могу понять: ведь не было ни одного случая, чтобы человек, начитавшись следственного дела, пошел искать этого следователя, который дедушку убил, схватил бы его за горло, а потом зарезал! Да, нет! Кстати, следователя моего деда звали Пушкин. Ну, что, я теперь пойду родственников Пушкина трясти? Зачем мне это надо? Причем, мне сказали про моего деда по материнской линии, про отца Михаила: «Вы знаете, юридически он не умер. Вы должны подать заявление в ЗАГС, там выдадут свидетельство о его смерти. А так – он до сих пор не умер» – «Не умер, да? – говорю, – знаете, а меня это устраивает! Если он не умер, пускай и дальше так будет – как хорошо! Дедушка где-то там живет…»

Ведь есть же, я читал в житиях святых, такое православное мнение, что люди, пострадавшие за Христа, имеют некий «лимит», некий допуск до людей на земле без разрешения Сверху. Кого хочу, того и вижу. И святитель Николай имеет такой допуск. А остальные должны подавать прошение Архангелу или Ангелу, что, вот, я хочу к своим родственникам прийти туда-то. А ему говорят: «Так, только не опаздывай! Только до 8 часов и обратно!» Понимаете, это я, конечно, утрирую. Но! Святые мученики, пострадавшие имеют привилегию: приходи, молись, утешай, с внуками побалуешься, а дальше на твое усмотрение. Поэтому я и сказал: «Меня это устраивает, что свидетельства о смерти нет. Ну, пускай дальше до Второго Пришествия и не будет». Скажут: не предадут земле.… Знаете, святых и не надо предавать земле. «Господня бо земля и исполнение ея» (1Кор. 10:26). Зачем? А зачем предавать? Ведь когда погребаем человека, мы поем: «Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего». А он и так святой. Церковь сказала: «Он святой!» Вот такого-то Августа такого-то года Церковь заявила: «Он – святой!» Поэтому, зачем его погребать? Да пусть по земле ходит! Зачем его отпевать, когда мы ему молебен служим и икону целуем?

В нашем роду у отца Анатолия Авдеевича старший сын закончил Киевскую духовную академию, очень хваткий был человек в научном плане, у него отличный был язык академический, четкий. У меня такого нет, у меня он гуманитарный, музыкальная школа, скрипка и все остальное. А тот был логически четкий человек. Сначала он был арестован за то, что написал житие той самой Матроны Анемнясевской. Мне пришлось заканчивать дело прославления Матроны, начатое братом моего деда, Владимиром Анатольевичем, старшим сыном отца Анатолия.

Старший сын отца Анатолия был дружен, если можно так сказать, с патриархом Тихоном. Почему? Он закончил Киевскую духовную академию, но долго не мог жениться. Вот, не получалось у него. Он как-то и знакомился, но не получалось у него. Потом он все-таки женился и мог об руку положиться, а его арестовали и на Соловки. Это был 1925 год. Два года он там пробыл, потом один год в Вельске, и когда вернулся, то оказалось, что его жена не то, чтобы от него отказалась, но она уже не хочет с ним жить, она приглянулась какому-то другому человеку. И он остался в холостяках. Она не умерла, она вышла за другого, но он остался один. А что делать ему? Ведь священник не имеет права второй раз жениться! Только один раз может жениться, как говорят «как сапер».

Если от него ушла жена – всё! Или ты служишь Богу и даже больше не думаешь о женском поле, или ты женишься, но тогда не имеешь права служить. Твердое и четкое правило, которое приступать нельзя. Поэтому он имел возможность стать архиереем, и патриарх Тихон на него, как говорится, «глаз положил» именно в этом плане: духовное образование есть, жены нет. Значит, его надо постричь, рукоположить, и пусть трудится, защищает Церковь. А он по своему убеждению и смирению никак не мог на это решиться. А потом, он только освободился, прошло три года, и его снова арестовали, он снова отбыл в лагеря. Владимир Анатольевич пострадал и погиб, он еще мундир такой носил дворянский со шпагой с орденом Станислава, он был расстрелян 4 октября 1937 года.

Им была устроена встреча с патриархом Тихоном моего деда и его сына, отца Сергия. Когда они приехали в Москву, Владимир Анатольевич возил их к патриарху Тихону, который подарил им свою фотографию с надписью: «Протоиереям Сергию и Анатолию Правдолюбовым. Патриарх Тихон». Этот подарок так ценился нашей семьей, мы чувствовали, что патриарх Тихон – святой, а он потом и прославлен был, что моим дедом, чтобы не выходить из-под этого благословения, было решено всех мальчиков дальше в семье называть Сергием или Анатолием. Тем более что они – священнослужители.

Мой дедушка – Сергий Анатольевич Правдолюбов, его сын – Анатолий Сергеевич Правдолюбов – мой отец, я – Сергий Анатольевич Правдолюбов, а Патриаршее благословение так и остается. Все протоиереи. Сын у меня тоже Анатолий.

И Владимир Анатольевич был так любим окружением патриарха Тихона, что его уже хотели сделать архиереем. И это объясняет тот факт, что он сейчас изображен на фреске патриарха Тихона во гробе на воротах Донского монастыря. Это не мой заказ, и не я просил его изобразить, наоборот, мне позвонили, сказали: «Отец Сергий, езжай-ка в Донской монастырь – там, на левой стороне брат твоего деда стоит! Прямо припал к патриарху Тихону!» – «А кто разыскал-то?» – «Не знаю!» Я приехал, посмотрел – мама моя! Прямо припал, как родственник, ко гробу! Вокруг архиереи стоят, а он припал. Ну, такой близости не было у Владимира Анатольевича, но кто-то из иконописцев сделал такое изображение – мне приятно.

Я по поводу Владимира Анатольевича не договорил. Я что хочу сказать: есть связь по рождению – мы говорим: земляки, родились в Косимове. Есть связь по студенчеству – он учился в Киевской духовной академии, там у него были однокурсники. А есть связь у фронтовиков в окопах – люди, которые вместе воевали в окопах, они на всю жизнь вместе, для них это что-то особенное, фронтовая дружба. А есть «однодельцы» – люди, которые вместе проходили по одному делу, люди, которые вместе были расстреляны. И вот Владимир Анатольевич Правдолюбов, который был расстрелян в Караганде, проходил вторым человеком у архимандрита Маврикия (Полетаева) из Сергиева Посада. А третий человек был старостой одного из Сергиево-Посадских храмов. Таким образом, они вместе, втроем, связывают и меня, грешного, с вами, Сергиево-Посадскими людьми! Потому что они были вместе, «подельники», и мы вместе. Они и прославлены вместе 4-го октября: молимся мученику Владимиру из Касимова, а тут же и Сергиев Посад. Вот такие связи имеются и сохраняются.

Второй сын отца Анатолия, который прославлен во святых, это мой дед, в честь которого я и назван, протоиерей Сергий Анатольевич Правдолюбов. Различие в том, что он митрофорный с 44 лет, и он кандидат богословия. Я – не митрофорный, у меня простая камилавка, зато я магистр богословия, на одну ученую степень больше. И я преподавал в Академии, а он не преподавал. Но это был особый человек, духовный человек, мощный, энергичный, он был стержнем духовным во всем городе, и когда был в лагере, в заключении, он духовно всех держал вокруг себя и помогал людям перенести все эти тяжелые события жизни. И, в том числе, моему отцу, которому был тогда 21 год.

Он также закончил Киевскую духовную академию, у него было много детей. Мой отец – старший сын. Самый младший – Владимир. Он сейчас ещё жив, и является старейшим в городе Касимове митрофорным протоиереем. А другие двое детей, Сергей и Виктор, были взяты на фронт и там очень быстро были убиты. Причем, они были взяты на фронт нестандартно. Почему? Оба они были инженерами, имели инженерное образование, довольно качественное, хорошее образование, и они, и тот, и другой, работали на оборонных заводах. И они так качественно, так хорошо трудились, что их рекомендовали в партию. Но они не были комсомольцами. И когда их спросили: «Так вы что, не пионеры, не комсомольца, и вас в партию рекомендуют!? Вы должны немедленно стать комсомольцами, чтобы мы вас приняли в партию». На что они ответили: «А вот этого мы не можем». И с того, и с другого сняли бронь, и того на фронт, и другого на другой фронт. И вскоре одного истребитель автоматной очередью прошил до смерти, и другой как-то очень быстро погиб.

Они могли бы скрыть, умолчать, в конце концов, вступить в комсомол и в партию, а потом как-нибудь покаяться – нет. Они, как дети священника, и как внуки священника, тем более оба они стали святыми, твердо и решительно не пошли на это. И этим засвидетельствовали верность Христу своей смертью. Кто они? Святы ли они за это исповедание? – мы не знаем. Никто и никогда их не считал святыми, но образцом они для всех нас, конечно, являются. Потому что они твердо выдержали свою линию неучастия в пионерской и комсомольской организации, потому что эти организации требуют атеизма.

Так вот, второй сын Анатолия Авдеевича, Сергий Анатольевич – дедушка мой. Его младший брат – отец Николай. У нас в роду разные люди были. Такие же талантливые, как Владимир Анатольевич, старший, такие же энергичные и духовно собранные, как отец Сергий, второй сын. А вот третий сын, отец Николай, он не был ни разносторонне умный, ни особо стойкий – он был простой человек, обычный. Он закончил Рязанскую духовную семинарию, поступал в Киевскую духовную академию.

Почему мы шли в Киевскую духовную академию? Потому что Московская духовная академия была высшего уровня из всех возможных! Прошу прощения – Петербуржская академия был еще выше: тогда столицей же был Петербург. Поступать в Петербуржскую академию могли только самые-самые лучшие, самые талантливые и, может быть, даже гениальные люди.

Поэтому в Петербург шли наилучшие люди, Москва – высший духовный центр России, Свято-Троицкая Сергиева Лавра – сами знаете – туда шли тоже только редкие-редкие люди. А люди, которые, ну, умные. Ну, вроде ничего: пятерки-четверки, первый разряд – шли только в Киевскую духовную академию. Они даже не помышляли ни о Петербуржской, ни о Московской, они шли в Киев – в Киеве брали проще.

Так вот, Николай, третий сын отца Анатолия Авдеевича, не прошел экзамены, не сдал. Он не смог выдержать экзамены в Киевскую духовную академию. Вот где кроется ответ на вопрос «почему он не стал сразу священником?» Да потому что его сразу в армию забрали. Как и сейчас ребят забирают, не поступивших в вуз. Его забрали в Алексеевское военное училище – это был 1914 год, война уже шла.

Он воевал на фронте, был потравлен газами во время немецкой атаки. Затем его мобилизовали уже в Красную армию, и он участвовал в движении войск на Варшаву. Только потом уже, из-за болезней от отравления немецкими газами, его демобилизовали, и он смог стать священником. Служил одно время в Казанском монастыре города Касимова, там был женский Казанский монастырь и церковь Казанской Божьей Матери, потом в селе Даневе, и потом в Никольском храме города Касимова.

И в 35-ом году он был арестован. И точно так же, как Сергий, дедушка, отец Николай был арестован за то, что со старшим братом Владимиром они составляли жизнеописание Матроны Анемнясевской.

Хочу ещё обратить внимание на Клавдию Андреевну, жену Анатолия Авдеевича. Она была и ласковая, и мягкая, и, в тоже время, собранная. Всех детей, которых ей Бог послал, она воспитывала в вере и в любви. Сохранилась переписка ее с детьми. Самая маленькая – Ниночка – просто каракули делала на бумаге и вместе с письмом матери отправляла старшему брату Владимиру, когда тот учился в Рязанской духовной семинарии.

И вот дети вокруг большого стола, хлопоты о детях, общая молитва – этот подвиг материнства, этот подвиг держания большой семьи я, как раз, и хотел бы сегодня отметить. Понимаете, эта женщина оказалась в центре всех этих событий. У нее муж, отец Анатолий Авдеевич, прославленный Церковью, святой, трое детей святые, брат святой, и племянник святой! Шесть святых! И все они – вокруг этой женщины! Как подлинная русская православная женщина она воспитывала детей, и учила их вере, учила их Православию. Я говорю о ней с таким переживанием, потому что вот эта женская доля – как она прекрасна, и тяжела, конечно!

Она вышла замуж по любви за отца Анатолия, не помышляя о своей доле, и все-таки именно она была центром семьи. Он умер в 1947 году, и она держала всю семью, как духовный стержень. И она, я думаю, не только держала, но и держит.

Почему я хочу это отметить? Мы чтим святых Адриана и Наталию. Адриан, если кто помнит, перенес тяжелейшее страдание, такие мучения – трудно себе представить! А Наталия, его жена, только сопереживала. Та женщина Погостинская сочувствовала и стала мученицей, а эта – сопереживала, и больше ничего. Она умерла в теплой кроватке. И современная комиссия по канонизации святых никогда бы не прославила ее, как святую! Сказала бы: «Адриан – святой, а Наталия, простите, тут не причем!» А Церковь прославляет мучеников Адриана и Наталию! Это, кстати, очень важный аспект и ключ нашего личного отношения к святым мученикам. Мы чтим мучеников, но выдержать все эти страдания я бы, не знаю, может быть и не смог – это страшно! Но никто тебе не запретит со-пе-ре-жи-вать! Пускай ты спишь в теплой кроватке, но если ты любишь и сопереживаешь святым, ты тоже можешь быть как мученица Наталия.

И когда прославили наших святых, мои тетки старые 80 и 85 лет, Вера и София, дочки отца Сергия, сказали: «А зачем вы разбили семейство? Мы всегда поминали протоиерея Сергия и Лидию, протоиерея Анатолия и Клавдию, протоиерея Михаила и Елизавету! А теперь этот святой, этот святой, этот святой, а они куда делись?» И я думаю, что Церковь сказала твердое слово о святости мужа, а жена – что Бог сочетал, того человек да не разлучает! Ты попроси ее, не называй ее какой-то святой – это было дерзновение Древней Церкви – просто попроси: «Клавдия, бабушка! Помоги мне!» И поможет!

Вот эти святые в священнической семье, почему они прославлены ещё, кроме всего остального? Потому что сохранились о них, во-первых, документы, во-вторых – письма, в-третьих – воспоминания, в-четвертых – фотографии. Даже! Почему, вы спросите, кто-то завел фотографирование в православной священнической семье? Что это за странное такое явление? Объясняю. Когда мне было 12 или 13 лет, отец мне подарил фотоаппарат «Смена-8 3м» за 13 рублей 50 копеек. Знаете, в чем эффект? Воспитательный! Вместо того чтобы бегать по улицам и учиться матерным словам, драться и искать, где бы выпить, ребенок получив такой фотоаппарат в подарок добровольно запирается в темную комнату! И сидит там часами! Это же хорошо!

А когда он приносит свои материалы, старшая сестра говорит: «Ой! Какая же это композиция? По пояс всех отрезал! Это не так, а вот принято так, композиция вот такая!» Значит, снова идешь фотографировать, снова в темную комнату, и таким образом – ну, еще все в музыкальную школу учились-ездили – человека оторвали от криминальной среды, от советской вот этой ужасающей атмосферы, и человек сохранился! Остался русским и остался православным. Так что у нас в семье все это было, поэтому были и документы и фотографии.

Множество святых, прекрасных и дивных людей, и крестьян, и духовенства есть! И не только есть, но и могут приходить! И могут нам помогать способствовать сохранению своей русской идентичности, русского отношения к истории, к нашей стране и Богу. Мы должны на них надеяться и просить у них помощи. И они нам помогут.

Вот, что я хотел сказать о своей семье, и о многих людях, которые ее окружали у нас там, в Рязанской области.

Это фрагментарные рассказы, ничего я цельного не построил: я ведь учился в музыкальной школе на скрипке, и поэтому у меня логический центр отсутствует. Если можно было бы купить несколько гигабайт памяти и вставить сюда, в разъем, где полушарие логическое, вы бы слушали замечательное выстроенное сообщение…. Спаси вас, Господи!

Третьего мая 2015 года исполняется 25 лет со дня кончины Святейшего Патриарха Пимена. О нём вспоминают те, кто служил с ним, был иподиаконом, получил от него рукоположение. Хочу и я вспомнить немного, чтобы почтить память Великого Господина и Отца.

У него был довольно суровый, замкнутый характер. К иподиаконам – строгий и взыскательный, но не деспотический. Понимал простые человеческие чувства. Очень не любил фотографирование во время службы. Но во время хиротонии в диакона или священника терпел съёмку безропотно, понимая, что это на всю жизнь фотографируется для семейного альбома.

На одной из первых служб после диаконской хиротонии я на пении «Херувимской песни», стоя у жертвенника и еще не умея пользоваться орарём, вывалил весь горящий уголь из кадила на сапог Святейшему. Патриарх даже глазом не моргнул, продолжая молитвенно вынимать частицы, и ни слова не сказал, ни в самый момент, ни позже.

Служил он всегда сосредоточенно, в полноте молитвенного общения с Богом. Я слышал, как в Патриаршем Богоявленском соборе Патриарх Пимен пел в Великом Посту соло «Да исправится молитва моя», прекрасную обиходную мелодию. Пел сдержанно и строго, и сам же кадил, стоя перед престолом.

Однажды диаконы промедлили в алтаре, и произошла задержка после третьей песни канона на всенощной. А Патриарх стоял в центре собора на кафедре и помазывал народ. И не дожидаясь диакона, Патриарх совершенно обыденным «диаконским» голосом начал ектенью вместо диакона: «Паки и паки, миром Господу помолимся…» А мог бы разгромить всех и выговорить духовенству за пренебрежение к службе.

Он рукоположил меня в сан диакона, а во священника не смог по немощи, это был уже 1989 год, рукополагал викарий. Через полгода Патриарх умер.

Патриарх Пимен прекрасно читал Великий канон святого Андрея Критского. Я всегда вспоминал своего отца, когда стоял в алтаре Собора и слушал чтение Патриарха: отец тоже прекрасно читал. В среду первой седмицы В. Поста 1978 года мне как-то особенно запала в душу красота Великого канона и, конечно, звучное, смиренное и осознанное чтение Патриарха.

Мне захотелось понять – в чем красота текста святого Андрея Критского. И целых 10 лет я с упоением только этим и занимался и в 1989 г. защитил диссертацию, став магистром богословия ещё «доболонской» Духовной Академии. Этим я обязан отцу и Патриарху.

И ещё я обязан отцу и Патриарху ощущением удивительного единства Церкви, которое я осознал и прочувствовал во время Пасхального Крестного хода. Я шел с дикирием в руке слева от Патриарха в ограде Патриаршего Богоявленского собора.

Перед входом в собор ветерок задул две свечи на трикирии Патриарха. Я наклонил свой дикирий и стал зажигать свечи Патриарха. Само движение моей руки, «память жеста» мгновенно вызвала воспоминание такого же движения на крестном ходе в нашем сельском храме на Пасху, когда так же погасла свеча трикирия моего отца от ветерка при входе в храм много лет назад.

И я тут же подумал о древнем Великом Новгороде. Там так же мог дуть ветерок и гасить свечи новгородского Архиепископа. И какой-то древнерусский отрок так же зажигал трикирий святителя, как я своему отцу и потом Патриарху. Ощущение единства Церкви и радость от этого буквально пронизала меня тогда. Помню этот момент всю жизнь.

В 1975 году Патриарх Пимен к празднику Пасхи награждал своих иподиаконов. Самым младшим были подарены фотографии с патриаршим автографом. Сподобился этого и я. Глядя на нее, я и начал свои воспоминания.

Еще несколько фрагментов воспоминаний:

«Лисицу сыр пленил»

Около половины года с осени 1974-го я был штатным псаломщиком Патриаршего Богоявленского собора и одновременно иподиаконом. Как-то раз я читал часы перед Литургией и по детской привычке прочел неправильно одно слово в Воскресном тропаре 6 гласа: «плЕнил еси ад, не искусився от него». Это случилось потому, что я с детства постоянно слышал пение этого тропаря в исполнении нашего правого хора в селе Маккавееве именно с таким ударением.

Когда я вошел в алтарь, Святейший Патриарх сказал мне: «Надо читать с правильным ударением, Сергей, Вы разве не помните, что «лисицу сыр пленИл»?». Я попросил прощения и обещал впредь употреблять правильное ударение.

Неумелая формулировка

По старой традиции, если иподиакон собирается жениться, он должен обязательно испросить благословения у своего архиерея на это важнейшее событие в своей жизни. Подошел и я просить благословения на брак.

– Ваше Святейшество, я собираюсь жениться, благословите меня на это.

Святейший сказал:

– Бог благословит.

И замолчал. Но мне так хотелось, чтобы он благословил меня не только словесно, но и благословляющим крестным знамением и с произнесением таинственного и великого Имени Божия, ибо благословение Патриарха это не просто так – оно имеет колоссальную духовную силу и может горы переставлять, потому что он – Ангел Русской Церкви, в с е й Русской Церкви.

И я сказал:

– Ваше Святейшество! Я благодарю Вас, но мне очень хочется, чтобы Вы благословили меня рукой.

Патриарх сказал:

– Отец Антоний, подойди ко мне!

Иеродиакон Антоний подошел.

– Принеси мне мой чемоданчик.

Отец Антоний принес совсем небольшую сумку-чемоданчик какого-то старого покроя и встал перед Патриархом, держа чемоданчик в руках в горизонтальном положении. Патриарх открыл верхнюю крышку, «покопался» немножко, отослал отца Антония и сказал мне:

– Вот, возьми. Это тебе на свадьбу.

И сунул мне какие-то бумажки в руку. Я поблагодарил и отошел восвояси. Никакого торжественного осенения рукой и возвышенного благословения я не дождался. Всё было сверх-просто.

Потихоньку раскрыв руку, я ахнул. В руке лежали пять сторублевых бумажек – это умопомрачаемая сумма. Большая часть всей свадьбы вместе со всеми гостями и со всевозможными покупками была устроена именно на эти деньги. А на сэкономленные средства я купил пишущую машинку «Эрика», на которой сам собственноручно печатал 10 лет свою магистерскую диссертацию о святителе Андрее Критском.

Вот так, без лишнего пафоса Патриарх не только благословил, но и обеспечил наше семейное торжество и способствовал написанию работы о Великом каноне в нашей новой домашней церкви.

«Нет ничего тайного, что не открылось бы…»

Отец говорил, что быть долгое время иподиаконом – неполезно, увеличивается самомнение, ощущение своей значимости, даже походка меняется и становится похожей на архиерейскую. Лучше послужить года два и идти на приход, подальше от начальства.

Я это помнил и старался не привыкать к иподиаконству и всегда осознавать свою отдаленность от великих мира сего.

Как-то раз в один из самых больших праздников в Троице-Сергиевой Лавре, Сергиев день, 18 июля, мы не только участвовали в богослужении, но и помогали организовать праздничный прием, на который собирались весьма значимые гости и приезжие иностранные святители. Иподиаконы разносили блюда, наполняли опустевшие рюмки и фужеры для воды.

Тут-то я и приметил, что о. Антоний наливает Патриарху водку из особой, «патриаршей» бутылки, и потом как-то отдельно её прячет. Бутылка была красивая, «Столичная», с иностранной надписью – на экспорт. А у меня в этот день как раз были именины, и я подумал: «Всё равно кто-то будет допивать эту бутылку, не патриарх. А у меня – именины, а я, сельский отрок, никогда не сподоблюсь попробовать патриаршей водки. Раз в жизни можно решиться на это неблагочестивое дело: взять, да и «приватизировать» эту святыню ради дня ангела…»

Так и получилось. Приём кончился, все встали, помолились и стали расходиться. Мы помогли отнести всю посуду на мойку, сами сели немного перекусить, потом попрощались друг с другом, и я смог тихо и незаметно осуществить свой грешный замысел и приватизировать вожделенный продукт.

Уже в Москве, дома, я торжественно объявил своей жене:

– У нас сегодня особый день. Мы попробуем не просто водку из Троице-Сергиевой Лавры, а «патриаршую водку», из этой бутылки пил сам Святейший Патриарх, ему особо наливал о. Антоний. Я решился на этот грех ради того, чтобы хоть раз в жизни попробовать ту самую водку, которую пил Патриарх.

Мы всё приготовили, налили водку в рюмки, я сказал краткое прочувствованное слово, и…

Эффект был совершенно неожиданный! Кажется, у меня вырвались слова: «Это чудо!». Мы налили ещё раз, попробовали ещё… Я не верил своим ощущениям.

Это была чистейшая вода без всяких градусов! И только позднее я понял и узнал, что уже много лет о. Антоний так тщательно наливает Патриарху именно такую жидкость из специально отмеченной для себя бутылки, чтобы случайно не налить воду какому-нибудь очень важному гостю.

Вот так тайно держится аскетизм и подвижничество; вот так просто может ошибиться журналист или газетчик, описывая то, что он сам лично своими глазами видел; вот так незаметно хранится молитва и Православие.

Этот урок я запомнил, конечно, на всю жизнь. И я позднее не раз обращался к этому патриаршему приему в тех случаях, когда меня назойливо и неотступно угощали и требовали участвовать в праздновании. Тогда я доставал «патриаршую» бутылку, такую же, как на столе, но наполненную «патриаршим» содержанием, и все были довольны. Особенно я.

Александрийская овца

В далекой уже теперь юности было много интересных случаев в студенческой и иподиаконской жизни. О некоторых хочется вспомнить.

В Москву приехал Святейший и Блаженнейший Папа и Патриарх Александрийский Николай VI, Судия Вселенной. Это еще не весь титул я упомянул. Семинаристам особенно нравилось почему-то «судейство» в титуле, но эти два слова имеют очень древнее происхождение.

Встреча была торжественнейшая. Второй паре иподиаконов, и мне поручили облачить посреди храма Вселенского патриарха. Соответственно, первый иподиакон отвечал за пуговицы, омофор и панагии, т. е. лицевую сторону патриарха, а я – за «тыл». Перед службой меня проинструктировали, что палица в Александрии надевается не через плечо, а подвязывается за специальную петельку, а остальное всё вроде как и у нас.

Хор поет, читаются входные молитвы, патриарх поднимается на кафедру, начинается облачение. Все проходит чин чином, ошибок нет.

И вот в самом конце, когда все сложные пуговицы омофора были уже застегнуты, я посмотрел и увидел, что омофор как-то странно, не по-русски лежит прямо на шее патриарха, а не вертикально и торжественно возвышается, как у всех наших архиереев. Я решил, что это мой недосмотр, и тихонько, осторожно потянул его к себе и расположил на русский манер. Патриарх так же тихонько потянул его обратно к себе на выю.

Моей рязанской сообразительности не хватило понять всю значимость обратного движения омофора александрийского святителя. И я снова возвратил омофор на прежнее место, потянув в свою сторону. Патриарх опять, уже сердито и решительно, повторил прежнее движение. И в этот раз я не внял всей опасности грозного Судии Вселенной.

Увидев приближающегося протоиерея с подносом в руках и тремя панагиями, я подумал, что цепочки-то надо под омофор расположить, как у нас принято, а он мешает, лежит на шее. И когда я в третий раз потянул за омофор александрийского патриарха, он резко повернулся ко мне боком и по-гречески с гневом и раздражением, энергично и сердито высказал мне всё свое возмущение.

Я испугался, попросил прощения, и только когда увидел, что цепочки от панагий отец Сергий Соколов укладывает поверх омофора, а тот твердо и незыблемо покоится на святительской вые, - сообразил, что такова древняя александрийская символика с глубочайшим смыслом, просто меня никто не предупредил.

Омофор должен лежать на шее, ибо он символизирует заблудшую овцу, которую Добрый Пастырь - Христос – берет на плечи и несет к своему дому, чтобы излечить ее и здоровой вернуть в стадо. На рамо восприим, ко Отцу принесе. Так же и Александрийский Патриарх, по примеру Спасителя, берет на свои плечи и прижимает цепочками от панагий символическую александрийскую овцу к своей святительской шее.

А я, рязанский «пришлец» к московским святыням, совершал вопиющее святотатство: стаскивал с плечей Судии Вселенной эту самую овцу, тем самым публично пытался лишить его патриаршего и святительского достоинства посреде русския земли! Надеюсь, что патриарх не отлучил меня от полноты александрийского Православия, понял мою недогадливость и просто сильно поругал.

Может быть, все это случилось от моего лукавого превозношения, которое невольно я испытал накануне, во время всенощного бдения.

Сопровождающий Александрийского патриарха переводчик, профессор греческого языка Московской Духовной Академии, магистр богословия (ныне доктор богословия) и специалист по Древним Восточным Церквам, Борис Александрович Нелюбов (кстати, смиреннейший и добрейший человек), подозвал меня во время шестопсалмия и сказал:

Отец Сергий, выручи, пожалуйста, я уж не буду выходить посреди храма в своем костюме, а наверняка Патриарху предложат прочесть Евангелие. Он просто не поймет, в каком месте службы находится. Надо ему подсказать по-гречески: «От Марка святаго Евангелия чтение». И необязательно говорить всю фразу, достаточно сказать начало: «Эк ту ката Марку…», дальше он сам скажет.

Я запомнил фразу и пообещал не забыть и подсказать.

Вышли на «Хвалите», пропели все что положено, диакон произнес прокимен, наш Патриарх сказал: «Мир всем». Наступила та самая минута, когда все случилось так, как предвидел Борис Александрович. И вот в полной тишине и молчании, после небольшой паузы, я, рязанский пришелец, совершенно непринужденно вполголоса произношу как нечто само собой разумеющееся:

- «Эк ту ката Марку…»

И грозный Александрийский патриарх, сразу соориентировавшись, повторил за мной всю фразу и начал читать Евангелие.

Патриарх Пимен буквально пронзил меня взглядом, словно говоря: «Откуду сие? Из Рязани может ли быть что доброе?» Все иподиаконы-студенты беззвучно охнули: «Во, даёт отец Сергий, оказывается он запросто по-гречески может!» И прославился я в фараоне, и во всех колесницех и конницех его, в тристатах и прочей твари… И никто не усумнился и не подумал, что здесь простая подсказка.

А Борис Александрович, когда мы вернулись в алтарь, всё понял, улыбнулся и не стал публично разрушать тот кумир, который был воздвигнут за три секунды в тишине посреди Патриаршего Богоявленского собора.

Кот в соборе

Шла обычная всенощная под Воскресенье. Пропели «Хвалите», Святейший прочел Евангелие. Мы подошли к помазанию и ушли в алтарь. У самой стены в южной части алтаря за фанерной перегородкой было укромное место, где можно было незаметно посидеть, пока не было близко начальства, и два батюшки пошли туда, надеясь побыть в молчании и созерцании. Спокойно зашли и вдруг быстро выскочили обратно. Что случилось?

Какой-то бездомный кот, умудрившийся вырасти до взрослого состояния и остаться диким, забрел днем в священническое убежище отдохнуть, посидел там, а потом побоялся выйти, когда началась служба. Он-то и зашипел угрожающим рысьим шипом на соборных протоиереев. Они испугались, потом стали рассматривать, кто же там так страшно шипит. Кот был большого размера, коричнево-рыжий и, видать, свирепый.

Отец архимандрит Трифон сказал:

Зовите отца Сергия, он вырос в деревне, пусть попробует его выгнать отсюда.

А я никогда в детстве не отличался любовью к ловле котов и никогда не имел желания подражать лермонтовскому Мцыри в его поединке. Но слово архимандрита надо выполнять.

Нашел какую-то тряпку потолще, подошел как можно ближе – и, надо заметить, в стихаре, не догадался даже его снять, – совершил бросок и хотел схватить зверя за спину. Кот разгадал мой маневр и в тот же самый миг резко прыгнул вперед мне под ноги. В моих руках оказался только хвост, и кот начал яростно освобождаться. Рядом стояли отец архимандрит Трифон, отец архидиакон Стефан и отец иподиакон, а может, тогда уже иеродиакон Агафодор, нынешний наместник Донского монастыря.

Я предупредил:

Помогайте! Кот вырывается! Он сейчас уйдет!

Никто не среагировал и ближе не подошел. Боялись.

Наконец кот вырвался, быстро и энергично начал пересекать пространство правой стороны алтаря, собираясь выскочить в южную боковую дверь. Выбранный маршрут кота проходил прямо под ногами о. Трифона, и тот вдруг сделал какой-то совершенно неестественный книксен, думая, что кот, накрытый архимандричьей рясой, потеряет направление, устрашится монашеской темноты, и мы его снова поймаем.

Не тут-то было. Кот нисколько не был смущен ни темнотой, ни рясой Его Высокопреподобия и, выскользнув, с прежней скоростью бежал по намеченному пути.

В это время началась ектения по третьей песни канона. И все бы обошлось, если бы не громадное зеркало, которое было встроено в дверцу шкафа для облачений. Оно было так чисто, так аккуратно протерто чьей-то заботливой тряпочкой, что кот, увидев отражение приоткрытой двери в зеркале, бросился в эту щель, чтобы выбежать из алтаря.

Раздался глухой стук – это кот врезался головой в зеркало. Его буквально отбросило метра на полтора назад. Кот понял, что отсюда, через, так сказать, боковую дверь, ему не уйти, и побежал к Царским вратам главного алтаря. В это время завершалась ектения и о. Николай Воробьев , ключарь Патриаршего собора, заканчивал говорить возглас по третьей песне канона. По уставу полагается повернуться в конце возгласа и поклониться Святейшему Патриарху, который в это время помазывал народ. Во время помазания Патриарх не глядел в сторону Царских врат. Но на возглас священника он как раз должен был поднять глаза и благословить его, как полагается по уставу.

Все совпало до секунды! Поклон священника, поднятый взор Патриарха и кот, пулей выскакивающий из Царских врат как раз в это мгновение.

Отцы впали в отчаяние и стали нещадно обвинять меня:

Ну, конечно, это все из-за тебя, это ты виноват, звероловец несчастный. Сейчас Патриарх будет в таком гневе, что достанется всем! Что делать?

Надо упредить Святейшего, и как только он войдет в алтарь, сразу же просить у него прощения, он и смягчится,- сказал о. Агафодор.

Кто ловил, тот пусть и кается,- отрезал о. Архидиакон.

Отец Николай был печален и задумчив, он чувствовал, что гнева не избежать, а ему всегда больше всех попадало.

Я сказал:

Отцы, не унывайте. Я с детства научен каяться, мне не составит труда взять весь гнев на себя, - выдержу. Как только Святейший войдет в алтарь, я к нему и подойду, вы не беспокойтесь.

Но, о достойное удивления смирение отца-ключаря! Он опередил меня. Я только подошел к Святейшему, а о. Николай уже сам начал говорить:

Ваше Святейшество, простите! Это мы виноваты с этим диким котом. Никак не могли поймать, вот он и выбежал прямо на возглас.

Святейший, пребывая в умиротворенном состоянии духа, ничуть не разгневался. Он просто сказал:

Это ничего. Кот - не собака, ему можно. Вот у моего предшественника, Патриарха Алексия, был случай. В какой-то большой праздник отворяются Царские врата, а откуда-то сбоку вдруг выходит красивый откормленный кот, хвост трубой, и медленно и торжественно шествует впереди Патриарха на литию.

Кота отловили, принесли к Святейшему, посадили на стул, и Святейший совершенно серьезно обратился к коту: «Кот, а кот! Что же ты Устава не знаешь?! Разве можно выходить на литию впереди Патриарха? Ты должен выходить позади всех, после протоиереев и иереев. Чтобы этого больше не повторялось». Все вокруг смеялись, но так и не поняли, усвоил кот урок литургики или нет.

Тем и закончилось это маленькое событие. Но не меньше дикого кота мне запомнилось самоотверженное смирение соборного отца-ключаря, доброго отца Николая.

На колокольне Патриаршего собора

Было время, когда не звонил даже Патриарший Богоявленский собор. Штатный звонарь имелся, но очень часто пропускал службы и колокола молчали. Не было звона даже к приезду Патриарха. И это в 1974-1978 гг., когда все-таки можно было звонить, если иметь желание.

Почти три года обязанности звонаря исполнял я: совершенно бесплатно поднимался на колокольню и звонил в большой колокол. А кто-то из добровольцев, лучше меня знающих искусство колокольного звона, звонил в полиелейный колокол и в другие мелкие колокола. Трезвон был не самого хорошего качества, но был.

Большая черная машина Патриарха поворачивала с Разгуляя к собору, водитель мигал желтыми фарами, и мы начинали трезвон. Очень сильное ощущение, когда звуки проходят сквозь тебя, и разные части организма внутри по-разному резонируют звуковым волнам разных колоколов.

Однажды, когда не пришел звонарь-полифонист, за колокола для трезвона встал я. Получилось плохо.

Патриарх спросил:

Кто это там так безобразно звонит?

Иподиаконы с готовностью ответили:

Это отец Сергий, Ваше Святейшество.

Патриарх сразу почему-то успокоился.

Позднее я заметил, что если случалось что-то скандальное или плохое, то, если сказать, что это о. Сергий сделал или распорядился, все сразу успокаивались. И я даже советовал тем, у кого что-нибудь не выходило, сваливать все на меня, и, действительно, все проходило и успокаивалось.

За три года я убедился, что колокол очень тонкий и чуткий инструмент. Его звук меняется в зависимости от погоды, атмосферного давления, настроения звонаря, отсутствия или присутствия молитвы при звоне, и прочего. У меня, когда я в музыкальной школе учился играть на скрипке, всегда плохо со звуком было, не было в нем мощной глубины и силы. С колоколом получилось то же самое. И вот, когда на колокольню поднялся один известный пианист, взялся за веревку и ударил: я был поражен тем, как у него хорошо получается звук и как не получался у меня. Что рояль, что скрипка, что колокол - какая-то есть особая природа звука, из души, что ли…

А однажды мы с братом, о. Феодором, чуть не разбили соборный колокол. Была дождливая погода, сыро. По краю колокола висели дождевые капли как бусинки. Звук был совсем глухой, водяная оболочка мешала. Я этого не понял, стал добиваться громкого отчетливого звука. Удары были такими сильными, что колокол можно было разбить. Понял я это значительно позже. Слава Богу, Он нас избавил от такого страшного греха - разбить старинный прекрасный колокол…

Автограф епископа Пимена, будущего Патриарха

Много лет спустя, когда уже выросли мои дети, один из их однокурсников по Свято-Тихоновскому Богословскому институту на каком-то аукционе купил подлинное письмо будущего Патриарха Пимена и просил передать его мне: он знал, что я был его иподиаконом. Мне думается, что наступило время собирать отовсюду всё, что связано с Историей Русской Церкви ХХ века, с историей Патриархов скорбного времени. Особенно мало сохранилось свидетельств о Патриархе Пимене.

Письмо написано вскоре после хиротонии архимандрита Пимена во епископа Балтского, викария Одесской епархии. Письмо неофициальное, написанное, точнее, напечатанное на пишущей машинке самим автором. Адресат мною не найден. Конверт не сохранился. Публикуется впервые. Пусть текст говорит сам за себя. Благодарю не известного мне жертвователя за этот подарок.

Глубокочтимая Татьяна Александровна!

Господь да Благословит Вас!

Вот и совершилась ВОЛЯ БОЖИЯ в отношении меня и моей дальнейшей жизни. Впереди жду много трудностей, неустройства и огорчения. Это обычное на новом месте и в новых условиях. Боюсь своих слабых человеческих сил и слабого здоровья. Утешает меня БОЖЕСТВЕННАЯ БЛАГОДАТЬ, данная мне через хиротонию. В ней собираюсь черпать новые силы. Вас же прошу усердно помолиться, да поможет мне Господь на новом служении.

Сегодня, в день Архистратига Михаила, служил в Михайловском женском монастыре, т. к. там престольный праздник. Вспоминал и молился

|| Лист 1 об. ||

о Вас и всех «сущих далече».

Сейчас еще не известно где я буду постоянно жить. Говорят, что в Ворошиловграде, а некоторые утверждают, что моя резиденция будет в Одессе. Выяснится это, видимо, не так скоро. Пока же я собираюсь вернуться в Москву и, если буду здоров, буду служить в Лавре праздник Пр. Никона /В Субботу/ и следующий за ним воскресный день. Затем буду сдавать новому «хозяину» Лавру, а потом уеду окончательно.

На моей хиротонии было очень хорошо и торжественно. Сослужило Святейшему пять Архиереев и сонм духовенства. Огромный собор был до отказа переполнен народом. Все говорят, что было очень трогательно и молитвенно. Я себя чувствовал хорошо.. Велика Милость Божия!

Сейчас чувствую себя не очень хорошо. Начинается грипп, но я всячески не поддаюсь ему. Воскресенье будущее служу в Кафедральном соборе Одессы.

Ну, вот пока и всё. Да хранит Вас Господь.

С уважением к Вам:

+ Е<пископ> П<имен>.

Последний Патриарх в сапогах

Так говорили про Патриарха с некоторой долей иронии. Но Святейший Патриарх Алексий I тоже носил сапоги. Опытные батюшки говорят, что нога в сапоге не распухает и не отекает, а голенище дает возможность полам подрясника легко скользить и не мешать движению.

И опять доля иронии появлялась на лицах в дни именин Патриарха, когда после службы рядом с его креслом вставал о. Антоний с большим холщовым мешком в руках. Архиереи и батюшки-протоиереи поздравляли своего Великого Господина и Отца очень простым способом – они подносили просфоры, вынутые за его здравие. Причем, размер просфоры свидетельствовал о мере любви и уважения к Патриарху: чем больше просфора – тем больше любовь. Потом эти «патриаршие просфоры» развозились по монастырям и монашки подолгу ели их натощак с радостью и благодарностью.

Теперь это вспоминается так, будто было в глубокой древности и вычитано из какого-то ветхого патерика.

Слова благодарности

После кончины Святейшего Патриарха Пимена, на память о нём, о. Николай Соколов раздал бывшим иподиаконам некоторые его вещи-реликвии. Мне достался поясок Патриарха с надписью на зеленом бархате: «Преподобне отче наш Пимене, моли Бога о нас». Я помню Патриарха на службе с этим пояском. Земно кланяюсь и благодарю Святейшего Патриарха за все его благодеяния, за рукоположение в диакона и священника.

Только недавно я узнал из публикации Дмитрия Сафонова о его многолетнем исповедническом подвиге. Если бы знать раньше… мое почитание усилилось бы многократно. Благодарю Бога за то, что сподобил меня быть иподиаконом этого Святителя.

Знания о подвиге иеромонаха Пимена тогда не было, а какая-то интуиция была. Понимая всю быстротечность проходящего времени, я стал собирать масло от всех литий, которое освящал Патриарх на праздничных Всенощных бдениях, и собирал масло от всех главных святынь того храма, куда приезжал он служить.

Так и хранится у меня дома этот сосуд с благословенным елеем и елеем из лампад всех московских святынь за целый год служения Патриарха. В любой праздник можно открыть бутылочку и помазаться елеем, освященным в этот день дорогим для меня Великим Господином и Отцом.