Невероятно смелый и находчивый Петр Федорович Анжу внес огромный вклад в изучение земель заполярной области. В течение всей своей жизни он кропотливо описывал собственные путешествия в специальном дневнике. К сожалению, его записи сгорели в пожаре и сейчас можно только догадываться, что происходило с ним и его командой во время плавания по Северному Ледовитому океану. Но все же какие-то данные удалось восстановить.

Детство будущего моряка

Петр Анжу родился в семье простого доктора. По достижении возраста он отправился на обучение в Морской кадетский корпус. Старательность и прилежание сделали свое дело и молодой человек по оценкам уступал лишь Врангелю. По окончании обучения они вдвоем были направлены в Таллинн. С этого началась карьера будущего моряка и путешественника.

Экспедиция в Сибирь

Морской министр однажды узнает, что в Новой Сибири по заверениям коренных народов Чукотского полуострова находится еще не исследованная земля. Министр принимает решение немедленно отправиться на острова.

Правительство в кратчайшие сроки формирует две экспедиции, руководителями которых ставит двух лучших студентов – Врангеля и Анжу. Вместе они отправились из Санкт-Петербурга в Иркутск и дошли до реки Лены. Но потом Петр Федорович со своей командой спустились вниз по реке, к устью Лены. Туда, где почти двести лет назад прервалась экспедиция казаков-первопроходцев.

Рядом с островом Котельный экспедиция делится на две части – для изучения острова Фаддевского. Анжу остается на Котельном.

Земля Санникова

Опись Котельного не была завершена. Весной 1821 года Анжу отправляется на поиски Земли Санникова. Экспедиция была на редкость тяжелая. Морозы, ветра, метели – это не стало ни для кого сюрпризом. Но передвижение по льду океана осложняли торосы, трещины и полыньи. Наконец, группа смогла издалека разглядеть берега какого-то неведомого доселе острова. Вроде бы еще совсем чуть-чуть и можно дотянуться до подножья скалистых гор. Члены экспедиции поздравили друг друга с открытием новой территории.

Однако они шли и шли, но остров все так же маячил где-то вдали, визуально ни на метр не приближаясь. Группу ожидало жестокое разочарование – оказывается, все, что они видели, было не более чем массовой галлюцинацией. Неизвестно, подозревал ли Анжу в тот момент, что находился ровно в том же месте, где и Яков Санников, когда видел свой остров.

Вторая попытка

Анжу упорно не отступал от идеи найти неизведанные земли. После короткого перерыва он вновь предпринимает попытки найти Земли Санникова. Анжу с командой пересекают пролив Благовещенский и выходят на мыс Высокий в надежде увидеть искомые земли. Но их снова подстерегала неудача – впереди были только бесконечные льды океана.

Анжу отдает приказ команде поворачивать назад, в Усть-Янск. За несколько месяцев передышки Петру Федоровичу удалось тщательно продумать свои дальнейшие действия. Теперь Анжу направился вдоль океана, на Новосибирские острова.

Уже вскоре после начала экспедиции команда увидела очертания острова. Анжу сверяется с описями и понимает, что эта земля расположена абсолютно в другом месте и не может быть той самой Землей Санникова. Но все же останавливается на этом островке и присваивает ему имя натуралиста Фигурина.

Несколько дней команда продвигалась по тонкому, ненадежному льду. Как ни всматривался Петр Федорович в горизонт, заветных земель видно не было. Команда поворачивает на запад и возвращается к Котельному. Очередная попытка найти Землю Санникова не увенчалась успехом.

Разочарованный Анжу вернулся в Петербург. Несколько месяцев он провел в северной столице, но мысли о затерянном острове не оставляли Петра Федоровича.

В ближайшую осень Анжу вновь собирает свою проверенную команду и продолжает исследования северных побережий. Благодаря ему на географические карты были нанесены северные границы вплоть до Индигирки. Семеновский, Васильевский, Котельный – список описанных его группой островов можно продолжать долго. Исследования Анжу были настолько качественными, что зарисованные им очертания северных островов почти в первоначальном виде изображены на современных картах.

Новое назначение

Александр I был настолько впечатлен работой Петра Анжу, что лично выразил ему свое почтение и перевел в отряд Ф.Ф. Берга. Вместе с Бергом Петр Федорович уезжает на юг, к Каспийском морю и сворачивает в сторону Аральского моря. Передвижение экспедиции нельзя было назвать легким. Низкая температура в заснеженных киргизских степях подкосила многих членов команды. Тем не менее опись покрытого льдом Аральского моря была успешно закончена.

Более четырех десятков лет Анжу отдал путешествиям. И пусть Земля Санникова так и осталась ненайденной призрачной мечтой, но все же путешествия Анжу и его вклад в изучение природы заполярья остаются неоспоримы.

Петр Федорович Анжу

Российский полярный исследователь, адмирал. В 1821-1823 годах исследовал северные берега Сибири. Составил карту Новосибирских островов.

Петр Федорович Анжу родился в семье врача из Вышнего Волочка. Отец хотел, чтобы сын поступил на медицинский факультет университета, но тот настоял, чтобы его определили в Морской кадетский корпус.

Петр Анжу был выпущен вторым по успеваемости среди всего курса. Пальма первенства принадлежала его другу Фердинанду Врангелю.

Во время учебы Петр готовился к дальним путешествиям, закалял свой организм. Перед сном он бегал босиком по каменному полу, гулял зимой в мундире и без головного убора, попарившись в бане, выбегал и катался по снегу и снова бежал париться в баню.

По выходе из корпуса Анжу и Врангель были направлены в Ревель (Таллинн). Летом 1816 года оба плавали на фрегате "Автроил". Затем их пути разошлись Врангель отправился в кругосветное путешествие на корабле "Камчатка". Но через два года друзья снова встретились.

В конце декабря 1818 года руководитель Адмиралтейского департамента Г. А. Сарычев, представляя морскому министру программу исследований Русского флота, обратил внимание на то, что к востоку от Новой Сибири, против мыса Шелагского, "по уверению чукчей, находится земля, обитаемая дикими людьми, и что эту землю можно описать в весеннее время на собаках по льду таким же образом, как описана была Новая Сибирь".

Русское правительство решило снарядить Колымскую и Янскую экспедиции, чтобы "для поисков и описания земель", лежащих к северу от Яны и Колымы, "употреблены были все возможные средства, которые могли бы обещать успех".

Колымский отряд возглавил Врангель, Янский - его друг Анжу. Янская экспедиция должна была описать Новосибирские острова и выяснить, не продолжается ли Новая Сибирь "далее и нет ли еще близь ее других земель". В распоряжении Анжу было два штурманских помощника - Бережных и Ильин, лекарь Фигурин, матрос Игнашев и слесарь Воронков.

20 марта оба отряда покинули Петербург и в начале лета достигли Иркутска, где их встретил известный полярный исследователь Геденштром. Полученные от него сведения оказались очень полезными для руководителей отрядов. Геденштром предостерег моряков, что на берегах и льдах Ледовитого океана их ждут серьезные трудности, включая нехватку продуктов и корма для собак.

25 июня отряды покинули Иркутск и направились в Качуг, где их ожидало большое плоскодонное судно. Обе экспедиции отправились вниз по Лене и 25 июля достигли Якутска.

В начале августа пути экспедиций Анжу и Врангеля разошлись. Отряд Анжу продолжил путь вниз по Лене.

Через несколько дней путешественники благополучно добрались до Усть-Янска, маленького поселка, расположенного почти у берегов Северного Ледовитого океана, у начала дельты реки, от которой он получил свое название.

В первые же дни пребывания Анжу на далеком Севере внезапно распространилось "поветрие на собак". Они гибли сотнями на великом пространстве Севера. Лишь один район дельты Лены миновал этой участи, и туда путешественники отправили своих собак.

С наступлением зимы участники экспедиции познакомились с полярной ночью, когда в течение нескольких недель стояла кромешная тьма; они наблюдали полярные сияния, изведали пургу и стужу. В избе, в которой жил Анжу, было холодно, несмотря на то, что ее отапливала печь. Приходилось работать в шубе и в валенках, а чернильницу держать в горячей воде, иначе чернила замерзали. Тем не менее, Петр Федорович сидел целыми часами над дневником, описывая работу своей экспедиции.

Путешественники подготовили все необходимое для предстоящего похода: запасы провианта, корм для собак, нарты, оленей для поездки по тундре к дельте реки Лены.

В марте 1821 года экспедиция двинулась на оленях в путь. Путешественники не имели навыков управления нартами, поэтому при резких поворотах и при спусках с горок сани нередко опрокидывались и олени убегали от незадачливых ездоков. Люди иногда подолгу гонялись за животными по тундре, прежде чем удавалось снова завладеть упряжками.

4 марта Петр Федорович со спутниками прибыл в губу Буорхая. Здесь их задержала метель, продолжавшаяся четыре дня. В это время обоз с запасами для экспедиции находился в пути. К счастью, он добрался без потерь. Лишь штурман Ильин простудился в пути, и его пришлось отправить обратно в Усть-Янск.

Спустя неделю экспедиция двинулась на север на 34 нартах, каждая из которых была запряжена 12 собаками.

Из устья Лены Анжу и его спутники взяли курс на северо-восток к острову Столбовому. До него несколько суток езды на собаках, и путешественники проводят три дня и три ночи под открытым небом. На каменистых берегах острова они нашли множество деревянных крестов, поставленных около двухсот лет назад казаками и служилыми людьми, искавшими для своего государства новых землиц и пересекавшими на своих кочах моря.

Укрытием путешественникам на острове Столбовом по-прежнему служит коническая палатка из оленьих кож, плохо защищающая от тридцатиградусных морозов.

Достигнув южного берега острова Котельный, экспедиция разделилась на две партии. Илья Бережных должен был заняться описанием острова Фаддеевского. Анжу взял на себя часть работ по описи острова Котельного и опись земли, виденной, но не открытой его предшественниками.

По-прежнему держались крепкие морозы, иногда - при сильном ветре. Холод становился невыносимым, несмотря на меховые одеяла, которыми укрывались люди. Время от времени они выходили из своего жилища на воздух и бегали, чтобы согреться. Иногда, сняв сапоги, путешественники обнаруживали, что шерстяные чулки покрылись ледяным слоем и примерзли к телу. Тогда их осторожно снимали и натирали ноги водкой. Чтобы уберечь ноги, участники экспедиции старались держать обувь сухой.

Не выдерживали мороза приборы. Хронометры останавливались от холода, и путешественникам приходилось носить их днем на себе под одеждой, а ночью заворачивать в оленьи шкуры, складывая в отдельный ящик.

После каждого дневного перехода разбивали коническую палатку с небольшим отверстием для дыма в ее верхней части. В палатке на небольшом железном листе разводили огонь. Ужин состоял из рыбного или мясного супа. Спали, не снимая меховой одежды, предварительно переменив сапоги и развесив сушиться шапки, рукавицы, носки. Постелью служили медвежьи шкуры, расстилавшиеся прямо на снегу. Ночью в костер дров не подкладывали, и он постепенно затухал. Утром разводили костер, умывались снегом и после завтрака отправлялись в дальнейший путь к северу вдоль берегов острова.

5 апреля 1821 года Анжу, прервав опись острова Котельного, отправился на поиски Земли Санникова. Путь экспедиции лежал на северо-запад по льду океана и был более труден, чем дорога вдоль берегов острова. К морозам, ветрам и метелям прибавились новые препятствия - торосы, трещины, полыньи. Еще в виду острова Котельного путешественникам пришлось пустить в дело пешни, чтобы проложить путь через торосы. Ломались нарты, рвались упряжки, собаки разбегались по окрестностям, и проводникам с большим трудом удавалось поймать их...

Наконец с вершины высокого тороса у самой черты горизонта путешественники разглядели контуры неведомого острова. Казалось, еще несколько часов пути - и экспедиция вступит на землю, виденную Санниковым.

Чем дальше на северо-запад продвигалась экспедиция, тем яснее вырисовывались контуры неведомой суши. Уже виднелись отдельные скалы, причудливо окрашенные лучами солнца. Никто не сомневался, что на долю экспедиции выпало выдающееся открытие, и все поздравляли друг друга с успехом.

Но через несколько часов, когда солнце переместилось по горизонту, стало ясно, что путешественники стали жертвой миража: не было ни гор, ни неведомой земли. Впереди нет ничего, кроме причудливого нагромождения ледяных глыб.

7 апреля 1821 года Анжу достиг 76°36" северной широты. Дальше ехать было опасно. Впереди виднелось облако тумана, по-видимому, державшееся над открытой водой. Через некоторое время туман рассеялся, и "горизонт очистился, но предполагаемой земли не было видно".

В это время Петр Федорович находился в 70 верстах к северо-западу от острова Котельного, то есть в том самом месте, где видел загадочную землю Яков Санников. Отряд повернул назад. На следующий день Анжу и его спутники ступили на твердую землю. Описав северный и часть восточного берега острова Котельного, они переправились на собачьих упряжках на остров Фаддеевский.

12 апреля Петр Федорович встретился с отрядом Ильи Бережных, который успешно провел опись части берегов Фаддеевского и Котельного. Но и он не обнаружил Земли Санникова.

После непродолжительного отдыха экспедиция в полном составе отправилась на север для поисков неизвестных островов. Пройдя 12 верст, исследователи встретили тонкий, недавно образовавшийся лед. Оставив нарты, Анжу пошел пешком, но, убедившись, что "лед не переставал быть тонким", возвратился к основной части своей экспедиции.

Он намеревался достичь острова Новая Сибирь и оттуда предпринять поиски другой таинственной Земли Санникова. Пройдя по льду через пролив Благовещенский, Анжу и его спутники вышли к мысу Высокому. Но и здесь их подстерегала неудача: на небольшом расстоянии от берега виднелось открытое море с плавающими ледяными полями.

Чтобы не тратить времени даром, приступили к описи берегов Новой Сибири. Достигнув мыса Рябого на северо-восточной стороне острова и убедившись в том, что море в этом районе покрыто сплошным льдом, экспедиция предприняла еще одну попытку разыскать и открыть Землю Санникова. Но, пройдя к северо-востоку от Новой Сибири около 25 верст, Анжу отдает приказ возвращаться. "Близость талого моря, - писал он, - усталость собак, малое количество оставшегося у нас корма, позднее время для езды на собаках и препятствие от впереди стоящих густых торосов - все сие заставило пуститься с сего места через Новую Сибирь в Усть-Янск".

Производя по пути опись части берегов Новой Сибири, Петр Федорович направился по льду к берегам Азии.

"Во время сего пути, - писал Анжу, - часть собак была в такой усталости, что принуждены были их возить на нартах".

8 мая 1821 года экспедиция вернулась в Усть-Янск. Здесь Анжу встретился с Санниковым, который "словесно изъяснял, что виденные им Земли видны бывают только летом и в расстоянии 90 верст, а зимой и осенью не видать". Анжу известил об этом сибирского генерал-губернатора М. Сперанского, о чем последний поставил в известность морского министра де Траверсе, который через несколько дней, ссылаясь на мнение Адмиралтейств-коллегий, отметил, что дальнейшие поиски Земли Санникова бесполезны, так как этот промышленник "видел не землю, но туман, на землю похожий". Траверсе предлагал ограничить задачи экспедиции на 1822 год описью известных островов, но Сперанский придерживался иного мнения, считая первейшей задачей работ 1822 года именно поиски таинственной суши в Ледовитом океане.

Осень и зиму Анжу провел в подготовке к новому походу. Его люди хорошо перенесли полярную ночь и вторую зимовку в Арктике. С наступлением светлого времени Анжу поручил штурманскому помощнику Ильину произвести опись побережья Северного Ледовитого океана между реками Яной и Оленек. Основная часть экспедиции отправлялась на Новосибирские острова и дальше, к северу от них, на поиски неведомых земель.

28 февраля Анжу, Бережных и Фигурин покинули Усть-Янск. В распоряжении экспедиции на этот раз было 156 собак, запряженных в 12 нарт. Запасы продовольствия и корма взяты на два месяца.

Снова начались странствования по льду с торосами и трещинами. На острове Большой (Ближний) Ляховский разделились на две группы. В течение нескольких дней путешественники наносили на карту бухты, заливы, мысы, возвышенности и астрономически определяли их местоположение. Они посещали зимовья промышленников, охотившихся на песца и собиравших кости мамонтов. Затем оба отряда перебрались на Малый Ляховский остров и тщательно исследовали его.

17 марта Анжу отправил Илью Бережных обратно в Усть-Янск, поручив ему опись Быковской протоки и устья реки Лены. Сам Петр Федорович с небольшим отрядом отправился к острову Фаддеевскому. По пути он пересек низменную песчаную равнину, где заметил возвышавшийся островок. Это была центральная часть нынешней Земли Бунге, которую Анжу очень близко к действительности нанес пунктиром на карту.

Находясь вблизи мыса Бережных на острове Фаддеевском, Анжу заметил к северо-западу от него "синеву, совершенно подобную виденной отдаленной земле; туда же был виден и олений след". На следующий день исследователей ждало разочарование: проехав 15 верст, Петр Федорович с вершины тороса разглядел в зрительную трубу вместо земли огромное нагромождение льдов.

Путешественники измерили глубину моря, оказавшуюся равной 21-му метру, взяли пробу грунта и повернули на запад. Вскоре они снова увидели остров. Но он лежал не к северу, где надлежало быть, по утверждению Санникова, виденной им суше, а прямо по курсу. Это был не мираж. Можно было различить его восточный берег, метров на двадцать возвышающийся над ледяной равниной. Не прошло и часа, как Анжу со своими спутниками ступил на землю, еще не нанесенную ни на одну карту. Островок имел вид трапеции. Длина его по самой большой северной стороне составляла около четырех верст. На его берегах то там, то здесь возвышались выброшенные морем груды плавничного леса. Островку было присвоено имя исследователя-натуралиста Алексея Фигурина.

Переждав пургу, 25 марта путешественники направились на северо-запад, туда, где видел землю Яков Санников. Несколько дней двигались по припайному льду. Достигнув его северного края, они повернули на запад. Лед под ногами заметно колебался; иногда совсем рядом проходили опасные трещины. Положение становилось все серьезнее. Как тщательно ни осматривал Анжу горизонт на севере и северо-западе, признаков земли не открывалось Петр Федорович решил повернуть к острову Котельному.

В конце марта экспедиция перебралась на остров Фаддеевский и занялась обследованием западного и южного берегов, которые в прошлом году остались неописанными.

Закончив работы на Новой Сибири, Анжу отправился на поиски земли, которую Яков Санников видел на северо-восток от этого острова. Продвигались вперед ночами, так как днем снег был влажный, глубокий, рыхлый. Торосы возникали один за другим. Собаки выбивались из сил. Анжу решил повернуть на юг. В конце апреля путешественники ступили на сибирский берег, а через несколько дней встретились с экспедицией Врангеля.

Вместе с Врангелем Анжу вернулся в Нижнеколымск. Добраться до Усть-Янска в распутицу было почти невозможно. Петр Федорович остался в Нижнеколымске и прожил в обществе своего друга до установления летнего пути.

22 июля 1822 года Анжу выехал на лошадях из Нижнеколымска в Усть-Янск. Вскоре туда же прибыли Илья Бережных и штурманский помощник Петр Ильин, производившие опись побережья Северного Ледовитого океана от Яны до реки Оленек, обследовавшие бухту Тикси в устье реки Лены. Осенью они продолжили опись Лены до селения Жиганск и нанесли на карту устье Индигирки.

Между тем Петр Федорович готовился к новому путешествию в Северный Ледовитый океан. Еще по приезде в Нижнеколымск он отправил донесение генерал-губернатору Сперанскому о результатах своих исследований в 1822 году. Он писал также, что отыскать Северную Землю, пытаясь достичь ее по льду на нартах, невозможно, поскольку на расстоянии 20-40 километров от Новосибирских островов он и его предшественники встречали битый лед и открытую воду. Анжу предлагал использовать для поисков таинственной суши большую шлюпку. Однако генерал-губернатор нашел это предложение рискованным.

10 февраля 1823 года Анжу в сопровождении доктора Фигурина на четырех нартах выехал из Усть-Янска к Быковскому мысу в устье Лены, где был заготовлен корм для собак экспедиции. Затем путешественники отправились на север. Встретив в 100 верстах от берега свежую трещину во льду, замерили глубину, она оказалась равной пяти метрам. То по гладкому льду, то через гряды торосов экспедиция прошла еще 40 верст по прежнему курсу. Дальше лед был очень тонкий, и путешественники повернули на восток.

Вскоре на горизонте ясно обозначились острова Васильевский и Семеновский, незадолго до этого открытые якутом Максимом Ляховым, но еще не нанесенные на карту. Со 2 по 4 марта Анжу занимался их описью. Потом он снова направился к северу по морскому льду, тщательно осматривая окрестности, но никаких признаков новых, еще не известных земель не обнаружил. Подойдя к границе неподвижных припайных льдов, экспедиция повернула на юг, к острову Бельковскому. 13 марта путешественники переночевали под защитой его утесистых берегов, а затем занялись их исследованием. У Анжу развился ревматизм, появились неприятные ощущения в левой части груди. Тем не менее, только в тот день, когда был полностью положен на карту остров Бельковский и обследован район моря к западу от Новосибирского архипелага, Анжу отдал распоряжение направиться в становище Дурнова на острове Котельном, куда якутские промышленники должны были привезти корм для собак. Но в условленном месте никого не оказалось.

"И это, - писал Анжу, - привело нас в весьма неприятное положение, ибо мы должны были скормить сегодня собакам последние крохи, так что на завтра ничего не осталось".

16 и 17 марта путешественники продолжали идти на юг. Положение становилось серьезным. Экспедиция осталась без корма для собак, с небольшим запасом продовольствия.

Наконец они вышли к становищу Егорова. В оставленном на зиму жилище нашлись десяток фунтов муки и несколько рыб. Продолжив путь, они встретили якутов, которые везли продовольствие для экспедиции. Обоз задержала на целую неделю вьюга на острове Столбовом.

После непродолжительного отдыха Анжу и его спутники направились к берегам Азии. Через 10 дней они были в Усть-Янске.

Работы по экспедиции были закончены. В Усть-Янске Анжу задержался до осени. Как только установился зимний путь, он выехал на лошадях в Якутск, где предстояло закончить все финансовые дела экспедиции. На карту России было достоверно нанесено северное побережье Азии от реки Оленек до Индигирки, обследована Лена на значительном протяжении, на основании многочисленных астрономических наблюдений произведена опись Семеновского, Васильевского, Бельковского, Котельного, Фаддеевского, Большого и Малого Ляховских островов, а также островов Новой Сибири и Земли Бунге, которая на карте Анжу показана по своим очертаниям близкой к современным и называется просто песком. Анжу выяснил, что море к северу от Новосибирских островов не ограничено исполинской землей, так как именно в отсутствии приливов и отливов вблизи Колымы Сарычев видел одно из доказательств существования на севере "матерой земли". Анжу не видел ни северной "матерой земли", ни одной из земель Санникова, не нашел и их признаков, хотя дважды ему казалось, что он обнаружил эти острова. Однако потом выяснилось, что он принимал за них исполинские нагромождения льдов.

В Петербурге Анжу и Врангеля принял Александр I, восхищенный подвигом исследователей.

Едва успел Петр Федорович отчитаться о работе экспедиции, как получил новое назначение. Его определили в отряд полковника Ф. Ф. Берга, которому было поручено обследовать киргизскую степь от северо-восточных берегов Каспия до западных берегов Аральского моря и выяснить, возможно ли их соединение каналами.

В ноябре 1825 года Анжу прибыл вместе с офицерами отряда в Уральск и вскоре уже находился в походе. Снова он очутился в безлюдной степи, занесенной снегом. И только заросли камышей защищали людей от холодных ветров. Отряд сопровождали около тысячи повозок с продовольствием, стадо баранов и быков и двести верблюдов.

Достигнув Мертвого Култука на Каспии, экспедиция повернула на восток. Чем дальше она продвигалась к Аральскому морю, тем ниже падала температура. От холода особенно страдали солдаты и казаки, ночевавшие прямо на снегу. Погибло несколько человек, много было больных, падали лошади и верблюды. Петр Анжу, недавно прошедший великолепную школу в Арктике, довольно легко переносил трудности перехода.

Через полтора месяца отряд достиг Аральского моря. Оно было покрыто льдом, поэтому привезенное за сотни верст судно оказалось ненужным. Исследователи провели опись берега.

Около трех месяцев экспедиция странствовала по заснеженным киргизским степям.

Вернувшись из похода к Аральскому морю, Анжу был награжден орденом Анны второй степени. Петр Федорович получил назначение на корабль "Гангут" под командованием известного мореплавателя Авинова.

В октябре 1827 года Анжу принял участие в Наваринском сражении с турками. Петр Федорович командовал артиллерией. Он был контужен в голову, но не покинул своего поста до победного завершения боя.

Сорок лет жизни отдал Анжу службе в Балтийском флоте и морском ведомстве Свободное время от морских походов он посвящал составлению записок о своих скитаниях по Ледовитому морю, по островам и берегам Сибири, по пустынной киргизской степи. К сожалению, его записки сгорели во время пожара. Выполнить заново огромную работу он уже не смог.

Петр Федорович Анжу дослужился до чина адмирала. Он скончался 12 ноября 1849 года. Фердинанд Петрович Врангель пережил его на 6 месяцев и 13 дней.

Крупнейшие ученые, и среди них Гумбольдт, видели в "знаменитых работах капитанов Врангеля и Анжу" выдающиеся достижения в изучении земного магнетизма климата, полярных сияний, льдов, вод, растительного и животного мира, составляющие одно из блестящих событий в истории науки.

(1796-1869), русский мореплаватель, исследователь Арктики, адмирал флота.

Родился в Вышнем Волочке в семье врача. В десятилетнем возрасте был отдан в частный пансион, в котором проучился два года. В 1808 поступил в Морской кадетский корпус. В 1814 произведен в унтер-офицеры, в 1815 - в мичманы.

Плавал на военных судах Балтийского флота. В 1820-24 лейтенант Анжу возглавил геодезическую экспедицию по изучению северных берегов Сибири. Вместе со своими спутниками прошел по суше и льдам около 14 тысяч километров, обследовал и подробно описал берега и острова моря Лаптевых между устьями Оленек и Индигирка. На основании астрономических 17 наблюдений составил карту Новосибирских островов. Изучил и описал состояние льдов в море Лаптевых. Определил северный берег о. Котельный и открыл о. Фигурина. По возвращении из экспедиции получил чин капитан-лейтенанта.

В 1825 новое назначение - в экспедицию под началом Ф. Берга «для произведения военно-топографического обозрения киргизской степи по северо-восточному берегу Каспийского моря и пространства от него до моря Аральского». Экспедиции поручалось также выяснить, можно ли соединить два этих моря каналом. Анжу произвел барометрическую нивелировку местности на протяжении почти 300 верст, установил, что уровень Аральского моря выше Каспийского.

Летом 1827 помощником капитана корабля «Гангут» Анжу участвовал в сражении при Наварине, где был уничтожен объединенный турецко-египетский флот. После возвращения в Кронштадт служил командиром гардемаринской роты Морского кадетского корпуса. В 1831 был произведен в капитаны и назначен командиром фрегата «Екатерина». В 1844 контр-адмирал Анжу становится начальником кронштадтского порта. В 1855 ему присваивают чин вице-адмирала. В течение нескольких лет он руководит Департаментом корабельных лесов. Состоит в Совете министра государственных имуществ, активно участвует в мероприятиях Русского географического общества.

Умер Анжу в возрасте семидесяти трех лет в чине адмирала русского флота.

Его имя присвоено северной группе Новосибирских островов (от Котельного до Новой Сибири) и мысу на Новосибирских островах.

АНЖУ ПЕТР ФЕДОРОВИЧ

Анжу (Anjoux) Петр Федорович (1797-1869)

Русский мореплаватель и полярный исследователь, адмирал П.Ф. Анжу родился 15 февраля 1797 года в Вышнем Волочке, в семье уездного врача. Его дед переселился в Россию из Франции, из провинции Анжу, спасаясь от религиозных преследований, которым подвергались протестанты. Он поселился в Москве во второй половине XVIII века и работал часовым мастером. За время пребывания в России семья Анжу обрусела, и Петр Федорович, представитель уже третьего поколения, унаследовав от деда только фамилию, был вполне русским человеком.

Сначала Пётр Анжу обучался в частном пансионе Д.А. Сорокина в Петербурге. Сорокин, кроме того, преподавал математику в Морском Кадетском корпусе и, заметив любовь мальчика к путешествиям и морским приключениям, приносил ему из библиотеки Кадетского корпуса книги с описанием походов и далёких морских плаваний. Он же посоветовал в письме отцу Петра, Федору Андреевичу Анжу (1758-1824), не готовить мальчика для поступления на медицинский факультет Университета, а определить его в Морской корпус. Отец, отдавший медицине почти 50 лет своей жизни, поначалу и слышать не хотел о том, что его сын не желает быть врачом. Однако горячая любовь Петра к морской жизни тронула Фёдора Андреевича, и он уступил настояниям сына и просьбам его наставника Сорокина. В 1808 году Пётр Анжу поступил в Морской кадетский корпус, где познакомился и подружился с Фердинандом Врангелем, будущим исследователем высоких широт Русской земли.

Дальние и кругосветные плавания были в тот период особенно популярны среди русских военных моряков. На географических картах того времени Арктика обозначалась огромным белым пятном, а о землях, расположенных за Полярным кругом, ходили фантастические легенды. Анжу и Врангель, обучаясь в Кадетском корпусе, поставили своей целью исследование Арктики. Они упорно готовились к предстоящей научной деятельности. Друзья приучали себя к холоду, закаляя свой организм. Перед сном они бегали босиком по каменному полу, гуляли зимой в мундире и без головного убора, попарившись в бане, выбегали и катались по снегу и снова бежали париться в баню… В 1812 году Петр был произведен в гардемарины, а в 1815 году — в мичманы.

Морской корпус был окончен блестяще. Петр Анжу был выпущен вторым по успеваемости среди своего курса после Ф. Врангеля. По выходе из корпуса Анжу и Врангель были направлены в Ревель (Таллинн). Летом 1816 года оба плавали на фрегате «Автроил». В 1817 году мичманы Анжу и Врангель участвовали в плавании из Кронштадта в Кадис (Испания). Затем их пути разошлись: Ф.Врангель отправился в кругосветное путешествие на корабле «Камчатка». Но через два года друзья снова встретились.

В конце декабря 1818 года руководитель Адмиралтейства Г.А. Сарычев, представляя морскому министру программу исследований Русского флота, обратил внимание на то, что к востоку от Новой Сибири, против мыса Шелагского, «по уверению чукчей, находится земля, обитаемая дикими людьми, и что эту землю можно описать в весеннее время на собаках по льду таким же образом, как описана была Новая Сибирь». Русское Правительство снарядило Колымскую и Янскую экспедиции, чтобы «для поисков и описания земель», лежащих к северу от Яны и Колымы, «употреблены были все возможные средства, которые могли бы обещать успех». Колымский отряд возглавил Ф.Врангель, Янский — его друг П.Анжу. Янская экспедиция должна была описать Новосибирские острова и выяснить, не продолжается ли Новая Сибирь «далее и нет ли еще близь ее других земель». В распоряжении Анжу было два штурманских помощника — И.А. Бережных и П.И. Ильин, медик-хирург А.Е. Фигурин, матрос Игнашев, слесарь Воронков и несколько якутов.

В феврале 1820 года П.Ф. Анжу был произведен в лейтенанты, а 20 марта того же года оба отряда покинули Петербург и в начале лета достигли Иркутска, где их встретил известный полярный исследователь Геденштром. Полученные от него сведения оказались очень полезными для руководителей отрядов. Геденштром предостерег моряков, что на берегах и льдах Ледовитого океана их ждут серьезные трудности, включая нехватку продуктов и корма для собак. 25 июня отряды направились в Качуг, где их ожидало большое плоскодонное судно. Обе экспедиции отправились вниз по Лене и 25 июля достигли Якутска. В начале августа пути экспедиций Анжу и Врангеля разошлись. Отряд Анжу продолжил путь вниз по Лене. Через несколько дней путешественники благополучно добрались до Усть-Янска, поселка, расположенного почти у берегов Северного Ледовитого океана, у начала дельты реки, от которой он получил свое название. В марте 1821 года экспедиция двинулась на оленях и собачьих упряжках в путь к устью Лены, откуда Анжу и его спутники взяли курс по морскому льду на северо-восток к острову Столбовому. На берегах острова они нашли множество деревянных крестов, поставленных около двухсот лет назад казаками-первопроходцами.

Достигнув южного берега острова Котельный, экспедиция разделилась на две партии. Одна должна была заняться описанием острова Фаддеевского. Анжу взял на себя опись острова Котельного.

5 апреля 1821 года Анжу, прервав исследования, отправился на поиски Земли Санникова. Путь экспедиции лежал на северо-запад, по льду океана. К морозам, ветрам и метелям прибавились новые препятствия — торосы, трещины, полыньи. Наконец с вершины высокого тороса путешественники разглядели контуры неведомого острова. Казалось, еще несколько часов пути — и экспедиция вступит на землю, виденную Санниковым. Уже виднелись отдельные скалы, причудливо окрашенные лучами солнца. Никто не сомневался, что на долю экспедиции выпало выдающееся открытие, и все поздравляли друг друга с успехом. Но вскоре стало ясно, что путешественники стали жертвой миража: не было ни гор, ни неведомой земли — ничего, кроме причудливого нагромождения ледяных глыб. В это время П.Ф. Анжу находился в 70 верстах к северо-западу от острова Котельного, то есть в том самом месте, где видел загадочную землю Яков Санников. Отряд повернул назад. На следующий день Анжу и его спутники ступили на твердую землю.

12 апреля Анжу встретился с отрядом Ильи Бережных, который успешно провел опись части берегов Фаддеевского и Котельного. Но и он не обнаружил Земли Санникова. После непродолжительного отдыха экспедиция отправилась на север для поисков неизвестных островов. Анжу намеревался достичь острова Новая Сибирь и оттуда предпринять новые поиски Земли Санникова. Пройдя по льду через пролив Благовещенский, Анжу и его спутники вышли к мысу Высокому. Но и здесь их подстерегала неудача: на небольшом расстоянии от берега виднелось открытое море с плавающими ледяными полями. Достигнув мыса Рябого на северо-восточной стороне острова и убедившись в том, что море в этом районе покрыто сплошным льдом, экспедиция предприняла еще одну попытку разыскать Землю Санникова. Но, пройдя к северо-востоку от Новой Сибири около 25 верст, Анжу отдал приказ возвращаться. 8 мая 1821 года экспедиция вернулась в Усть-Янск.

Осень и зиму Анжу провел в подготовке к новому походу. С наступлением светлого времени Анжу поручил штурманскому помощнику Ильину произвести опись побережья Северного Ледовитого океана между реками Яной и Оленек. Основная часть экспедиции отправлялась на Новосибирские острова и дальше, к северу от них.

28 февраля 1822 года Анжу и Бережных вышли в поход. В распоряжении экспедиции было 156 собак, запряженных в 12 нарт. Запасы продовольствия взяты на два месяца. Вскоре они увидели остров. Но он лежал не к северу, где надлежало быть Земле Санникова, а прямо по курсу. Островок имел вид трапеции. Длина его по самой большой северной стороне составляла около четырех верст. На его берегах возвышались выброшенные морем груды плавничного леса. Островку было присвоено имя исследователя-натуралиста Алексея Фигурина. Несколько дней двигались по припайному льду. Достигнув его северного края, они повернули на запад. Лед под ногами заметно колебался. Как тщательно ни осматривал Анжу горизонт на севере и северо-западе, признаков земли не открывалось. Тогда Анжу повернул к острову Котельному. В конце марта экспедиция перебралась на остров Фаддеевский и занялась обследованием западного и южного берегов.

Закончив работы на Новой Сибири, Анжу отправился на поиски земли, которую Яков Санников видел к северо-востоку от этого острова. Но поиски были безуспешны. Вместе с Врангелем Анжу вернулся в Нижнеколымск. Осенью Анжу и его спутники продолжили опись Лены до селения Жиганск и нанесли на карту устье Индигирки.

Устьянская экспедиция в запланированные сроки не уложилась и работы экспедиции были закончены лишь к 1824 году. Пётр Анжу и его спутники: сделали немало. На карту России было нанесено северное побережье Азии от реки Оленек до Индигирки, обследована Лена на значительном протяжении, произведена опись Семеновского, Васильевского, Бельковского, Котельного, Фаддеевского, Большого и Малого Ляховских островов, а также островов Новой Сибири и Земли Бунге, которая на карте Анжу показана по своим очертаниям близкой к современным. Моряки прошли зимой на собаках около 10 тыс. км, а летом — верхом на лошадях или на лодках — около 4 тыс. км, обследовали десятки заливов, бухт, мысов, устья рек, произвели подробную опись и исправили многие неточности прежних карт северного побережья Сибири. П.Анжу выяснил границу наибольшего распространения неподвижных припайных льдов и установил, что за нею находятся открытые воды. Анжу выяснил, что море к северу от Новосибирских островов не ограничено исполинской землей, так как именно в отсутствии приливов и отливов вблизи Колымы в то время видели одно из доказательств существования на севере «матерой земли». Таким образом, результаты исследований убедительно доказывали, что никаких земель на Север от Новосибирских островов не существует.

По прибытии в Петербург П.Анжу и Ф.Врангеля принял император Александр I, который был восхищен подвигом исследователей. А затем Анжу получил новое назначение. Его определили в «Арало-Каспийскую Военно-ученую экспедицию» полковника Ф.Ф. Берга, которому было поручено обследовать киргизскую степь от северо-восточных берегов Каспия до западных берегов Аральского моря и выяснить, возможно ли соединение Каспийского и Аральского морей каналами.

В ноябре 1825 года Анжу в чине капитан-лейтенанта прибыл в Уральск и вскоре уже находился в походе. Отряд сопровождали около тысячи повозок с продовольствием, стадо баранов и быков и двести верблюдов. Достигнув Мертвого Култука на Каспии, экспедиция повернула на восток. Чем дальше она продвигалась к Аральскому морю, тем ниже падала температура. В течение многих дней экспедиция шла по пустынной степи. Пётр Фёдорович, недавно прошедший школу в Арктике, довольно легко переносил трудности перехода, но его товарищи сильно страдали. От холода особенно тяжело было солдатам и казакам, ночевавшим прямо на снегу. Погибло несколько человек, много было больных, падали лошади и верблюды. Через полтора месяца отряд достиг Аральского моря. Оно было покрыто льдом, поэтому привезенное за сотни верст судно оказалось ненужным. Исследователи провели опись берега. Около трех месяцев экспедиция странствовала по заснеженным киргизским степям, выполняя топографические исследования.

Вернувшись из похода к Аральскому морю, П.Ф. Анжу был награжден орденом Святой Анны 2-й степени и получил назначение на корабль «Гангут», а вскоре в составе эскадры контр-адмирала Логина Петровича Гейдена отправился в Средиземное море.

В октябре 1827 года П.Ф. Анжу принимает участие в Наваринском сражении с турками. Линкор «Гангут», под командой капитана 2-го ранга А.П. Авинова, на котором он командовал артиллерией, сражался бок о бок с кораблём «Азов», которым командовал Михаил Петрович Лазарев. «Гангут» громил ядрами и гранатами турецкие суда, а затем получил приказ взять на абордаж турецкий 64-пушечный корабль. Вот как писал об этом Л.П. Гейден: «турки с разных мест старались зажечь «Гангут», но едва кто из них протягивал для сего руку, как лишался оной или головы, летел в море, которое в сей страшной борьбе поглотило их уже не одну тысячу. Наконец, они зажгли собственный корабль в шести местах, но наши немедленно оное погасили, и отрубив у него бушприт, отбуксировали его к берегу, где он и стал на мель… Корабль этот был лучшим во всём турецком флоте, другой турецкий фрегат нёсся в том же направлении, «Гангут» сделал по нему залп, после которого его взорвало, и страшный губительный поток пламени при ужасном треске разрушения осветил яркой зарёй залив Наварина…» Во время сражения П.Ф. Анжу был контужен в голову, но не покинул своего поста до победного завершения боя. Его храбрость была отмечена орденом Святого Георгия IV класса и греческим Золотым крестом Спасителя.

В 1830-1831 годах П.Ф. Анжу командовал ротой гардемаринов в Морском корпусе. В 1831 году он в чине капитана II ранга командовал фрегатом «Екатерина», а затем кораблем «Фер-Шампенуаз» и отрядом из трех фрегатов в плавании с гардемаринами. В 1844 году он произведен в контр-адмиралы и назначен капитаном Кронштадтского порта. П.Ф. Анжу был председателем комиссии, следившей за ходом работ по строительству ряжевой преграды от острова Котлин до Лисьего Носа. В 1852 году это строительство было практически завершено. В дальнейшем служба Анжу протекала в административных и ученых учреждениях морского министерства. Он состоял непременным членом морского ученого комитета, председателем временного комитета для составления нового портового регламента и комитета для составления полного постановления о призах. В 1854 году Анжу присвоили звание вице-адмирала, а в 1866 году полного адмирала. В 1857 году он был избран в почетные члены морского ученого комитета.

Сорок лет жизни отдал Петр Федорович Анжу службе в морском ведомстве. Свободное от морских походов время он посвящал составлению записок о своих путешествиях по островам и берегам Сибири, по пустынной киргизской степи. К сожалению, его записки сгорели во время пожара. Выполнить заново огромную работу он уже не смог.

Адмирал П.Ф. Анжу скончался в Петербурге 12 октября 1869 года. Прославленного путешественника и моряка похоронили на Смоленском лютеранском кладбище Санкт-Петербурга. Там же похоронены и его родственники — его брат А.Ф. Анжу (1793-1833), дочь Екатерина Петровна (1770-1843) и сын адмирала, Петр Петрович Анжу (1832-1876), известный гидрограф, капитан I ранга, который совершил переход из Кронштадта к берегам Японии и Кореи на фрегате «Паллада».

Крупнейшие ученые, и среди них Гумбольдт, видели в «знаменитых работах капитанов Врангеля и Анжу» выдающиеся достижения в изучении земного магнетизма, климата, полярных сияний, льдов, вод, растительного и животного мира. Именем Анжу названа одна из групп Новосибирских островов, а также мыс в море Лаптевых.

Награды и премии

• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1824)
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1826)
• Орден Святого Георгия 4-й ст. (1827)
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1843)
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1847)
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1856)
• Орден Святого Владимира 2-й ст. (1863)

Пётр Фёдорович Анжу́ (15 февраля (17970215 ) , Вышний Волочёк - 12 октября , Санкт-Петербург) - адмирал (1866), член совета Министра государственных имуществ , полярный исследователь.

Биография

Пётр Анжу родился 15 февраля 1797 года в Вышнем Волочке Тверской губернии . Дед его - Андриан-Жан Анжу был выходцем из Франции , поселившимся в Москве во второй половине XVIII века, а отец (надворный советник Фёдор Андреевич Анжу), принявший российское подданство, служил по медицинской части. В семье также были старший брат Андрей и младшие сёстры: Мария и Александра .

Получив специальное образование в Морском кадетском корпусе , Анжу до лейтенантского чина ежегодно плавал на военных судах в Финском заливе , причём 12 июля 1815 года был произведён в мичманы .

За понесенные в Сибирской экспедиции труды Анжу был произведён в капитан-лейтенанты, награждён орденом св. Владимира 4-й степени, прибавочным жалованьем по чину лейтенанта, и время пребывания в экспедиции положено считать двойной службой к получению ордена св. Георгия за морские кампании.

В 1825-1826 годах Анжу участвовал в военно-ученой экспедиции, при описании северо-восточного берега Каспийского и западного берега Аральского морей, под начальством полковника Ф. Ф. Берга , причём вместе с Загоскиным и Дюгамелем произвёл барометрическую нивелировку по направлению от Мёртвого Култука до залива Дуананы Кулама, на западном берегу Аральского моря. Во время этой экспедиции Анжу неоднократно принимал участие в стычках с хивинцами и неподвластными России казахами . За нивелировку Аральского моря был награждён орденом св. Анны 2-й степени.

Награды

Среди прочих наград имел ордена Св. Станислава 1-й степени (1847 год), Св. Анны 1-й степени (26 августа 1856 года, императорская корона к этому ордену пожалована 17 апреля 1858 года), Св. Владимира 2-й степени (17 апреля 1863 года), Белого орла (21 июня 1865 года, за беспорочную выслугу 50 лет в офицерских чинах).

Память

Напишите отзыв о статье "Анжу, Пётр Фёдорович"

Примечания

Литература

• // Русский биографический словарь : в 25 томах. - СПб. -М ., 1896-1918.
• // Алжирские экспедиции - Аракчеев, граф, Алексей Андреевич. - СПб. ; [М .] : Тип. т-ва И. В. Сытина , 1911. - С. 557-558. - (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др. ] ; 1911-1915, т. 2).
• Зубов Н. Н. Отечественные мореплаватели - исследователи морей и океанов. - М.: Географгиз, 1954. - 476 с.
• Пасецкий В. М. Петр Анжу. - М.: Географгиз, 1958. - 40 с. - Серия «Замечательные географы и путешественники».
• Пасецкий В. М. Арктические путешествия россиян. - М.: Мысль, 1974. - 230 с.: ил.
• Пасецкий В. М. Русские открытия в Арктике. - Часть 1. - СПб.: Адмиралтейство, 2000. - 606 с.: ил. - Серия «Золотое наследие России».
• Русские мореплаватели / Под ред. В. С. Лупача. - М.: Воениздат, 1953. - 672 с.
• Саитов В. И. Петербургский некрополь . - Т. 1. - СПб., 1913
• Список лицам, Главный морской штаб Е. И. В. составляющим, на 1866 год. - СПб., 1866
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769-1869). - СПб., 1869
• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров . - 3-е изд. - М . : Советская энциклопедия, 1969-1978.

Ссылки

• // Иркипедия

Отрывок, характеризующий Анжу, Пётр Фёдорович

У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu"est ce que c"est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d"honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.

На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l"Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d"honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s"est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l"avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.

(1796-1869)

Анжу, Пётр Федорович (15 февраля 1796 – 12 октября 1869) – адмирал русского флота, исследователь Арктики. В 1820 г. был назначен начальником экспедиции, направлявшейся для описи северного побережья Сибири. Анжу со своими помощниками (П. Ильиным, И. Бережных) описал (1821-23 гг.) берега и острова между реками Оленёк и Индигирка, а также составил карту Новосибирских островов на основании астрономических определений. Во время экспедиции он прошел с описью около 14 тыс. км, показав, что опись берегов можно вести с моря и со льда в зимнее время, впервые изучил состояние льдов в море Лаптевых и произвел ряд других научных наблюдений (определение магнитного склонения и наклонения и др.). Имя Анжу присвоено северной группе Новосибирских о-вов (от Котельного до Новой Сибири).

Именем Анжу названы: острова Анжу – северная группа Новосибирских островов (от Котельного до Новой Сибири); мыс Анжу о. Фаддеевский (Новосибирские о-ва).

Анжу родился 15 февраля 1796 г. в городе Вышний Волочок Тверской губернии, где его отец работал уездным врачом, а затем врачом в вышневолоцкой конторе водной коммуникации.

Дед Анжу переселился в Россию из Франции, спасаясь от религиозных преследований, которым подвергались протестанты. За время долгого пребывания в своем новом отечестве семья Анжу обрусела, и Петр Федорович, представитель третьего поколения, унаследовав от деда только фамилию, был вполне русским человеком.

Отец Анжу хотел и сына подготовить к медицинскому поприщу, но мальчик не выносил даже вида крови, и отцу пришлось отказаться от заветной мечты передать сыну тайны врачебного искусства. Десяти лет Анжу был отправлен в Петербург и помещен в частный пансион учителя математики Морского кадетского корпуса Д. А. Сорокина. Позднее Анжу с признательностью вспоминал о двух годах, проведенных им в семье этого глубоко порядочного и знающего человека. Сорокин сумел привить ему любовь к математическим наукам и способность к упорному труду.

В 1808 г. Анжу поступил в Морской кадетский корпус. Это определило всю его дальнейшую жизнь.

Русский флот переживал тогда тяжелое время. Александр I и его приближенные относились к военно-морскому флоту с полным пренебрежением. Руководили им бездарные и равнодушные к судьбам флота люди. В запущенном состоянии находился и Морской кадетский корпус, призванный готовить для русского флота офицерские кадры.

Характерно, что за время своего почти семилетнего пребывания в корпусе Анжу видел директора этого учебного заведения всего один раз, и то во время торжественного обеда в честь посещения корпуса Александром I и прусским королем. Попечение директора о корпусе проявлялось главным образом в неумеренной, вредной для дела экономии на всем, – на расходах по обучению, на пище и одежде воспитанников корпуса. За поведением и нравственностью воспитанников корпуса не было по существу никакого надзора. Юноши развлекались кулачными боями, увиливали от серьезных занятий, считали за доблесть обман преподавателей, сильные издевались над слабыми. Розги, которыми обычно наказывали за самые невинные шалости, разумеется, не могли способствовать воспитанию юношей.

Слабые натуры в такой среде быстро развращались. Но Анжу был вдумчивым и серьезным юношей. Корпусная жизнь не заглушила в нем широких и разносторонних интересов, среди которых особенно сильным был интерес к морским путешествиям и географическим исследованиям.

Как известно, дальние и кругосветные плавания были в этот период особенно популярны среди русских военных моряков. Труды отечественных мореплавателей производили неизгладимое впечатление на передовую русскую молодежь, рождали стремление еще шире раздвинуть границы познанного человеком мира. С особым волнением повторяли будущие мореплаватели слова великого Ломоносова о том, что «между протчими Северный океан есть пространное поле, где усугубиться может Российская слава, соединенная с беспримерною пользою через изобретение восточно-северного мореплавания в Индию и Америку».

Между тем, Арктика на географических картах того времени обозначалась огромным белым пятном, а о землях, расположенных за Полярным кругом, ходили фантастические легенды.

Анжу, и некоторые наиболее одаренные их товарищи по корпусу с ранних лет поставили своей целью исследование Арктики. Настойчиво стремясь к достижению этой цели, неразлучные друзья – Анжу и Врангель – упорно готовились к предстоящей многотрудной деятельности. Они закаляли свою волю и свой организм, приучали себя к холоду, к напряжению сил.

В 1812 г. П. Ф. Анжу был произведен в гардемарины, в 1815 г. – в мичманы. Он окончил Морской кадетский корпус вторым по успехам в науках, уступив первенство Врангелю.

Мечта об экспедиции в Арктику не покидала Анжу во время практических (учебных) плаваний на судах Балтийского флота, в частности во время плавания на фрегате «Автроил» в испанский порт Кадикс.

Наконец, в феврале 1820 г., после производства в лейтенанты, Анжу был назначен начальником экспедиции, направлявшейся для описи северного берега Сибири между устьями Оленека и Индигирки, Новосибирских островов, а также для нахождения неизвестной земли, видимой, как доносили ранее побывавшие в этих краях промышленники, в ясную погоду к северу от этих островов.

В экспедиции Анжу приняли участие штурманские помощники Илья Автономович Бережных и Петр Иванович Ильин, медик-хирург Алексей Евдокимович Фигурин, матросы Игнашов (плотник) и Воронков (слесарь).

В инструкции, данной Анжу Адмиралтейством, говорилось, что, согласно сообщениям прежних мореплавателей, в летнее время из-за большого количества плавающего льда производить опись побережья Северного Ледовитого океана с мореходного судна невозможно. Как показал опыт Геденштрома и Пшеницына (1809–1811), опись удобнее было проводить, передвигаясь по льду на нартах, поэтому Анжу предписывалось в зимнее время избрать именно такой способ исследования, а летом описные работы вести с байдар, употребляемых для плавания алеутами.

Сведения о местах, в которые отправлялся Анжу, были чрезвычайно разнообразны, но мало достоверны. Участок между Оленеком и Индигиркой впервые был описан участниками Великой Северной экспедиции лейтенантами , Ласиниусом, . Но их опись была приблизительной, так как основывалась главным образом на счислениях, произведенных с кораблей, которые, плавая среди льдов и подвергаясь действию неизвестных течений, ходили переменными курсами. После отрядов Великой Северной экспедиции в этом районе на протяжении XVIII и начала XIX в. побывало много русских людей.

В 1761–1762 гг. купец Шалауров прошел на небольшом судне вдоль побережья Сибири от Лены до Шелагского мыса и положил его на карту. В 1764 г. сержант Степан Андреев открыл остров Новая Сибирь. В 1770 г. купец Ляхов открыл острова Большой и Малый Ляховские, а в 1773 г. – остров Котельный. На Большом Ляховском промышленники нашли богатейшие залежи мамонтовых костей, а в устьях рек и ручьев много плавника. Богата была и местная фауна: остров населяли белые медведи, олени, волки и песцы, а в море водились белухи и киты.

В 1775 г. геодезист Хвойнов описал Большой Ляховский остров с натуры и Малый Ляховский – со слов промышленников. Карты эти оказались неверны в главных чертах, но довольно хороши в подробностях.

Служившие у купца Ляхова промышленники сделали еще ряд интересных открытий. Так, «передовщик» (начальник промысловой артели) Яков Санников в 1800 г. открыл остров Столбовой, а в 1805 г. – остров Фаддеевский, названный в честь промышленника Фаддеева, построившего на нем зимовье. В 1808 г. мещанин Бельков открыл остров, известный сейчас под названием Бельковского, а в 1809–1810 гг. чиновник Геденштром вместе с геодезистом Кожевиным (в 1810 г. заболевшего Кожевина заменил геодезист Пшеницын) и промышленником Санниковым описали с нарт берег между Яной и Колымой и часть островов, расположенных в этом районе. В 1811 г. это описание было доведено до конца Пшеницыным и Санниковым.

Недостаток необходимого снаряжения, инструментов, а зачастую и знаний был причиной значительных ошибок в трудах отважных исследователей, предшественников Анжу. Их описи давали весьма разноречивые сведения. Так, например, разница в определении Геденштромом и Дмитрием Лаптевым широты Святого Носа составляла целый градус (60 миль).

Анжу предстояло внести ясность в географию этого участка побережья Северного Ледовитого океана, а также найти остров, который будто бы видели к северу от островов Котельного и Новой Сибири Санников и Бельков и в существовании которого были твердо убеждены коренные жители этих мест, утверждавшие, что на нем живут юкагиры, покинувшие материк.

23 марта 1820 г. отряд Анжу выехал из Петербурга в Усть-Янск, избранный в качестве базы для экспедиции. Отсюда и название ее – Устьянская экспедиция.

К10 октября Анжу прибыл в Усть-Янск – небольшое зимовье на восточном берегу Яны между Крестовой и Кочевой протоками, состоявшее из трех рубленых изб и двух якутских юрт. Здесь жили два семейства промышленников, добывавших мамонтовую кость, два семейства якутов и два старика – лекарский помощник и бывший промышленник.

По плану экспедиция должна была начать опись побережья от Святого Носа, расположенного на материке напротив Большого Ляховского острова. Однако этот план пришлось изменить, так как от свирепствовавшей в этой местности собачьей чумы погибло большинство собак экспедиции, а остальные совершенно обессилели. Анжу вынужден был начать описные работы с островка Зимовье-Лах, лежащего в устье Лены, где признаков эпидемии чумы не было.

Изменение плана работ экспедиции было связано с большими трудностями. Еще в начале зимы на остров Зимовье-Лах из незараженных местностей были доставлены собаки. К весне 1821 г. их хорошо откормили. В начале марта 1821 г. на островок было переброшено из Усть-Янска на оленях снаряжение и продовольствие. Каждая нарта могла взять не более семи пудов груза, включая вес седока. Кроме того, пришлось обучаться управлению оленьей упряжкой, а это было далеко не просто. Нарты часто опрокидывались, олени убегали и их приходилось ловить.

Но участники экспедиции преодолели все трудности, перевезли на Зимовье-Лах все грузы и здесь погрузили их на собачьи нарты. В 10 часов утра 16 марта отряд двинулся в путь к острову Столбовому.

18 марта отряд достиг Баркина стана – крайней северо-восточной точки усть-ленского участка берега – и 21 марта двинулся дальше, к острову Столбовому, названному так за утесистые графитовые берега. Ехали по гладкому, недавно образовавшемуся льду. Снега почти не было. Погода стояла ясная и тихая. 24 марта отряд прибыл на остров и для ночлега остановился с подветренной стороны, за торосами. Произведя опись острова, Анжу повел отряд дальше – к острову Котельному. Здесь отряд разделился: часть отряда во главе с штурманским помощником Бережных отправилась по южному и восточному берегам острова, а сам Анжу с медиком Фигуриным – по западному и северному. Встреча групп была назначена на северной оконечности острова Фаддеевского.

Достигнув 5 апреля крайнего северного пункта острова Котельного, Анжу отправился по льду на север в поисках земли. Пройдя за двое суток сорок четыре мили по тяжелым торосам, Анжу достиг 76°36" северной широты. Двигаться дальше было невозможно: впереди лежал тонкий лед, который мог не выдержать веса упряжки. А между тем Анжу полагал, что далее на северо-востоке за облаком густого пара, поднимающегося с поверхности моря, находится неизвестный остров. Но вскоре усилившийся ветер рассеял пар, и все увидели, что никакого острова нет. Тогда Анжу повернул обратно к острову Фаддеевскому, где его уже ожидала группа Бережных.

14 апреля, после двухдневного отдыха, весь отряд снова отправился на север. Но проехать удалось всего семь миль – дальше лед был слишком тонким. Пришлось оставить нарты и пойти пешком. Через две с половиной версты лед под ногами стал очень зыбким и непрочным. Отряд вынужден был возвратиться обратно, так и не найдя новой земли.

17 апреля отряд Анжу добрался до острова Новая Сибирь, и спустя четыре дня вновь начал преодолевать тяжелые торосы, продвигаясь на северо-восток. Прошли четырнадцать миль, но и на этот раз безрезультатно.

Длительное тяжелое путешествие утомило людей. Почти у всех началась снежная слепота. К счастью, этой страшной болезни Севера не дали развиться. Из имевшихся в изобилии на острове рогов диких оленей участники экспедиции изготовили оправы для очков, а вместо стекол натянули черную прозрачную материю.

К концу апреля запасы продовольствия стали подходить к концу. Люди были изнурены, собаки выбились из сил, а при возвращении снова надо было преодолевать тяжелые торосы. Анжу решил вернуться в Усть-Янск.

Наступило лето. Продолжить опись с байдар, как предписывала инструкция Адмиралтейского департамента, не удалось, так как берега были отмелыми, и к тому же северные ветры постоянно прибивали к ним льды. Анжу решил производить опись, продвигаясь по берегу на лошадях.

Берег между Яной и Индигиркой был чрезвычайно однообразен. На протяжении сотен верст тянулась низменная болотистая, поросшая мхом и изредка травой местность с многочисленными речками и озерами, с тучами комаров, от которых можно было защищаться лишь едким дымом горящего сухого мха. Провиант добывали охотой и рыболовством. Опись берега была закончена только к 22 августа.

Результаты описных работ и исследований, проведенных отрядом Анжу, достаточно убедительно говорили о том, что никаких земель вблизи Новосибирских островов нет. Об этом Анжу еще зимой 1821 г. сообщал в Адмиралтейский департамент, который, сравнив его данные с записями в журналах предыдущих исследователей, согласился с таким выводом. Учитывая, что во время поездок Анжу видимость была хорошей и он располагал зрительными трубами, которых у Санникова не было, а также то, что Анжу проехал на север дальше Санникова и никакой земли не обнаружил, департамент решил, что Санников «видел туман, похожий на землю», и предписал Анжу отказаться от продолжения поисков новых земель и ограничиться описью островов и побережья.

Однако сибирский генерал-губернатор М. М. Сперанский, под непосредственным начальством и особым покровительством которого находилась экспедиция Анжу, настаивал на дальнейших поисках.

Два противоположных предписания ожидали Анжу в Усть-Янске по возвращении его с летних работ. Сам Анжу вовсе не собирался отказываться от дальнейших поисков новых земель, а потому «дополнительные разъяснения» Сперанского решения Адмиралтейского департамента его вполне устраивали.

Зиму 1821/22 г. Анжу посвятил обработке материалов экспедиции и деятельной подготовке к новому походу.

Весной 1822 г. Анжу вновь разделил свой отряд: штурманский помощник Ильин возглавил группу, которая должна была произвести опись берега между Яной и Оленеком, а Анжу и Бережных выехали на острова для завершения их описи и дальнейших поисков новых земель.

28 февраля группа Анжу на двенадцати нартах выехала на Святой Нос, захватив с собой двухмесячный запас продовольствия. Шестьдесят пудов сухого корма для 156 собак группы было завезено на остров Фаддеевский еще в 1821 г.

Учтя опыт прошлогодней поездки, Анжу на этот раз позаботился о создании хотя бы самых элементарных удобств для своих спутников. Теперь уже не приходилось спать под открытым небом: на ночь ставили большую палатку, сшитую из оленьих шкур. Небольшой очаг, устанавливаемый посреди палатки, обеспечивал тепло и приготовление пищи; при этом дров расходовалось гораздо меньше, чем при разжигании костра под открытым небом.

10 марта группа Анжу прибыла на остров Большой Ляховский и здесь разделилась на две партии. Партия, которую возглавлял сам Анжу, отправилась вдоль западного берега, а партии, предводительствуемой Бережных, предстояло описать восточный берег Большого Ляховского острова и весь Малый Ляховский остров.

К 15 марта острова были описаны, и Анжу, направив Бережных в Усть-Янск для организации подготовки к летним работам, отправился на остров Фаддеевский. 21 марта он достиг северо-западной оконечности острова, которую назвал мысом Бережных, в честь своего неутомимого и мужественного товарища.

Вечером 21 марта с мыса Бережных Анжу и его спутники увидали на северо-востоке синеву, отличающую обычно видимую вдалеке землю. Уверенность в том, что на горизонте видна земля, поддерживали и уходившие на северо-восток следы диких оленей.

На рассвете 22 марта Анжу направился к неизвестной земле. Но едва проехали десять миль, как стало ясно, что за землю был принят огромный торос. Пропали и следы оленей. Местные промышленники позже разъяснили Анжу, что олени в поисках рассола морской воды, являющегося их любимым лакомством, иногда уходят по льду далеко в море, а затем вновь возвращаются на землю.

Анжу поехал дальше на северо-восток. Через две с половиной мили путь преградил тонкий лед. Отряд пошел вдоль кромки льда на запад и вскоре обнаружил неизвестный островок, которому было дано имя медика экспедиции Фигурина. Остров Фигурина имел вид трапеции; наибольшая длина его составляла две с третью, а ширина – одну с четвертью мили. Остров был гол, неприветлив, богат плавником, гусиными и куропаточными гнездами.

Переждав на острове вьюгу, отряд 25 марта отправился дальше на север, до кромки тонкого льда, а затем вдоль кромки на запад. На следующий день отряд достиг долготы острова Котельного, но и здесь не было обнаружено никаких признаков земли. Анжу решил закончить опись острова. К вечеру 26 марта отряд дошел до острова Котельного, а на следующий день перебрался на остров Фаддеевский.

4 апреля Анжу прибыл на остров Новая Сибирь. Здесь он занялся исследованием так называемых Деревянных гор и описью побережья. Деревянные горы простираются вдоль южного побережья Новой Сибири почти на три мили. Они представляют собой земляные холмы высотою до тридцати сажень, почти отвесно обрывающиеся в море. Название Деревянных гор эти холмы получили потому, что они имели горизонтальные напластования из черной слаболоснящейся древесины смолистых полутвердых и хрупких деревьев, толщиной до тридцати сантиметров.

На всех островах, где побывали Анжу и его спутники, они отмечали крайнюю бедность растительности; путешественники видели лишь мох и изредка низкую траву. Зато животный мир островов был богат: встречались дикие олени, белые и голубые песцы, белые медведи, волки и множество птиц – куропаток, белых филинов, гагар, гусей и других.

9 апреля Анжу от крайней восточной точки острова – мыса Каменного – предпринял дальнюю поездку в море. Уже таяло, и ехать приходилось по ночам, когда температура понижалась до 5–6° мороза. Пасмурная погода, туманы, огромные торосы и рыхлый снег, покрывавший лед, чрезвычайно затрудняли передвижение. Достигнув тонкого льда, отряд двинулся на восток. Собаки окончательно выбивались из сил, среди них опять началась эпидемия чумы. Не хватало корма. Начиналась весенняя распутица. Следовало срочно возвращаться в Усть-Янск. К 27 апреля отряд с неимоверными трудностями достиг берега в районе устья реки Крестовой, а еще через несколько переходов вступил в селение Походск. Здесь Анжу неожиданно встретился с Врангелем, который в это время также возвращался после обследования своего района моря. Отсюда Анжу и Врангель вместе отправились в Нижне-Колымск.

Таким образом, и на этот раз поездки по льду к северу от островов Котельный и Новая Сибирь не привели к открытию новых земель. Несмотря на хорошие результаты описных работ, выполненных отрядом, Анжу не был удовлетворен. Измерение глубин показывало, что к северу от указанных островов глубина моря невелика, уклона дна, указывающего на близость больших глубин, свойственных открытому морю, нет, наоборот, местами, чем дальше к северу, тем чаще, дно вновь начинало подниматься. Может быть, разыскиваемая земля лежала где-то совсем близко и не была видна лишь потому, что имела низменные берега? Но путь на север каждый раз преграждал тонкий лед. Рассеять сомнения могло лишь плавание по открытому морю. В своем донесении от 9 мая 1822 г. Анжу просил у Сперанского разрешения отправиться к северу на шлюпке, как только море очистится ото льда. Но Сперанский отклонил это предложение из-за трудности постройки шлюпки и главным образом из-за опасности плавания в открытом море на беспалубном судне. Не поддержал Анжу и Адмиралтейский департамент. Морской министр предписал ему «...оставить дальнейшие покушения к северной стороне островов Котельного и Фаддеевского; кончить опись острова Бельковского и пуститься от него к западу или северо-западу, так далеко, как корму доставать будет, дабы осмотреть и оную часть моря».

Весной 1823 г. Анжу приступил к выполнению указаний Адмиралтейств-коллегии. 10 февраля его отряд выехал из Усть-Янска и к 26 февраля добрался к Баркину стану.

Следуя далее на север то по гладкому, то по торосистому льду, отряд в восьмидесяти трех милях от берега подошел к тонкому льду и отправился вдоль его кромки на восток к островам Васильевскому и Семеновскому, которые и были описаны к 4 марта. Эти маленькие острова открыл впервые (в 1815 г.) якут Максим Ляхов. Их высота по измерениям Анжу составляла восемь сажен (17 метров), протяженность первого – четыре, а второго – восемь миль. Любопытно, что в 1936 г. остров Васильевский, несмотря на самые тщательные поиски советского гидрографического судна «Хронометр», вообще не был обнаружен. В 1945 г. на острове Семеновском хотели поставить навигационный знак, но на нем не оказалось надежного места, а в 1948 г. острова Семеновского также уже не существовало. Это объясняется тем, что оба острова состояли главным образом из мерзлого грунта и были разрушены водой.

6 марта отряд Анжу отправился от острова Семеновского на север, но вынужден был вскоре остановиться из-за тонкого льда. Повернув обратно, отряд вечером 9 марта достиг острова Бельковского, описав который, переехал на остров Котельный, а затем в Усть-Янск. 28 марта описи были закончены. Предстояло подвести итоги долгой и трудной работы экспедиции.

Окончательную обработку обобщения накопленных материалов и все необходимые расчеты Анжу производил в Якутске.

Длительное пребывание в полярном районе сказалось на здоровье: Анжу мучительно страдал от ревматизма. Он направился подлечиться на Турусинские горячие ключи, вблизи Байкала, а затем, 15 августа 1824 г. прибыл в Петербург.

Огромной заслугой экспедиции Анжу было составление первой точной карты обширной территории северного побережья Сибири от Оленека до Индигирки и достоверной карты Новосибирских островов. Экспедиция установила, что к северу от этих островов никакой земли не существует, и определила границы распространения неподвижного берегового припая.

После возвращения обеих экспедиций (Анжу и Врангеля) в Петербург Адмиралтейский департамент поручил крупнейшему русскому специалисту-астроному академику Ф. И. Шуберту дать отзыв об их астрономических и геодезических работах. «Я думаю, – писал Шуберт, ознакомившись с этими работами, – что нельзя довольно приписать похвал и удивляться ревности, деятельности, старанию, искусству и познаниям сих офицеров. Сравнение промежутков времени с разностью высот или лунных расстояний показало мне, что наблюдения сих двух путешественников столь верны, насколько можно их сделать с помощью подобных инструментов. Чтобы учинить наблюдения сколь возможно точными, они не упускали ни одной предосторожности, ни одной поправки, например, поправки рефракций термометром или барометром, что необходимо под сими большими широтами. Я делал строгие вычисления многих наблюдений и не открыл нигде никакой важной погрешности, почти всегда находя секунда в секунду широту и долготу».

Анжу, в частности, определил широту и долготу шестидесяти пяти пунктов в местности между Яной и Оленеком и в районе Новосибирских островов. Кроме того, экспедиция Анжу во многих пунктах определила элементы магнитного склонения и наклонения. Академик Шуберт считал эти «наблюдения над склонениями и наклонениями магнитной стрелки в сих высоких широтах» очень ценными.

Анжу и его спутники в течение всей экспедиции проводили тщательные климатологические, геодезические, гидрографические, метеорологические и этнографические исследования Севера нашей страны и собрали весьма ценные сведения. В Усть-Янске, например, метеорологические наблюдения производились ими по семнадцать раз в сутки. Наблюдение за температурой воздуха, движением льда, измерение глубин моря и взятие проб грунта велось регулярно.

Чрезвычайно интересными и обстоятельными были описания климата, этнографии, флоры и фауны Севера, составленные участником экспедиции А. Е. Фигуриным.

Анжу произвели в капитан-лейтенанты, наградили орденом Владимира 4-й степени и выдали прибавочное жалованье по чину лейтенанта. Время службы в период экспедиции было ему зачтено вдвойне. Однако слава Анжу не вышла за пределы узкого круга специалистов.

Анжу прожил долгую жизнь, неутомимо работая на пользу русской науки и русского флота. Участвуя в 1825 г. в так называемой «Военноученой экспедиции» по описи северо-восточного берега Каспийского моря и западного берега Аральского моря, он по собственной инициативе совместно с инженером путей сообщения Загоскиным и подпоручиком Дюгамелем произвел барометрическую нивелировку местности на протяжении 242 верст (258,2 километра) от Мертвого Култука (Каспийское море) до залива Дуананы Кулама (Аральское море). Нивелировка показала, что Аральское море лежит на 35,8 м выше Каспийского.

В 1827 г., командуя артиллерией корабля «Гангут», входившего в состав Средиземноморской эскадры контр-адмирала Гейдена, Анжу участвовал в Наваринском сражении, в результате которого был уничтожен турецко-египетский флот. Во время боя Анжу был контужен в голову, но остался на своем посту. За участие в сражении он был награжден орденом Георгия 4-го класса, годовым окладом жалованья и серебряной медалью «За Турецкую войну».

В 1830–1831 гг. Анжу командовал гардемаринской ротой Морского кадетского корпуса, а в 1831 г. в чине капитана второго ранга – фрегатом «Екатерина»; в 1833–1834 гг. он плавал на кораблях новых типов, производя определения их остойчивости, скорости, поворотливости и других тактических данных и проверяя действие их артиллерии.

В 1836 г. П. Ф. Анжу получил чин капитана 1 ранга, в 1844 г. был произведен в контр-адмиралы и назначен на должность командира Кронштадтского порта. Спустя пять лет Анжу стал непременным членом Морского ученого комитета. В 1854 г. ему присвоили чин вице-адмирала, а в 1866 г. – чин полного адмирала.

Вся деятельность Анжу характеризует его как передового человека своего времени, посвятившего всю жизнь служению Родине, отечественной науке.

Список литературы

1. Биографический словарь деятелей естествознания и техники. Т. 1. – Москва: Гос. научное изд-во «Большая советская энциклопедия», 1958. – 548 с.
2. Перваков И. Л. Петр Федорович Анжу / И. Л. Перваков. – Русские мореплаватели. – Москва: Военное изд-во Министерства обороны СССР, 1953. – С. 226-234.